Пандора процедила воздух сквозь зубы. Таддеус под ней удивлённо застонал — она сжала его слишком сильно. Ей захотелось впиться в его шею, вгрызться в нее зубами, оставить след, свой след… Но нельзя, нельзя! Кто-то может узнать о них, об их отношениях, об их связи… и о плоде этой связи, их дочери. Она не может этого допустить, не может позволить тронуть ее… да и его, его тоже. Это ее Тедди, ее бесценный милый медвежонок. Она разорвет этой твари то чертово платье в клочья, вырвет золотые волосы с корнями и проредит линию белоснежных зубов, если она только посмеет с ним что-нибудь сделать. Если только посмеет решить, что он принадлежит…

— Мой, — прорычала она, покрывая судорожными поцелуями его шею и грудь. — Ты мой, мой, только мой! Ты слышишь меня? Слышишь?!..

— Да, — горячечно выдохнул Таддеус, зажмурившись. — Ох, да… Пенни… Твой… Только тво… Ох, да… Да… Д-д… Ах!

Таддеус содрогнулся всем телом, прогнулся под ней. Костяшки руки, которой он держался за спинку кровати, побелели. Другая рука судорожно стиснула ее предплечье. Его живот дрогнул, его грудь замерла. Пандора просунула руку под его скользкую спину, впилась пальцами в кожу. Уткнулась ему в ключицу, слизала пару капель пота. Да, Тедди. Давай, мой хороший. Давай…

Жар растекся внутри нее, он внутри нее дернулся. Дрожь прошила до самых кончиков пальцев. Она тяжело выдохнула в нежную кожицу его ключицы. Замерла, пережидая минуту экстаза, чувствуя, как наслаждения циркулирует в крови, отдается в ушах рваным пульсом. Слыша и ощущая, как хорошо ее мужчине, как он судорожно хватает ртом воздух, как он вздрагивает, как мычит и сжимает губы, желая заглушить свой крик.

Прорываясь сквозь блаженную негу, Пандора нашла губы Таддеуса, припала к ним. Влажные волоски укололи ей подбородок. Уголки его рта дрогнули. Мягкий и чуть шершавый язык Тедди податливо изогнулся для нее.

— Пенни, — слабо выдохнул Тедди, когда она отпустила его, — Пенни, прости…

— Вижу… пора заканчивать… — хрипло прошептала Пандора, криво усмехнувшись. — Ты… заговариваешься… уже…

— Пенни… — Тедди улыбнулся, широко и блаженно, — на смех у него не хватало сил. — Я… люблю… люблю тебя… Я твой… только твой…

— Я знаю, — выдохнула она и снова потянулась его поцеловать.

— Я все… все сделаю… — зашептал он, когда она отпустила его. — Все, что хочешь… Только скажи…

— Хм-м-м… Да… Есть кое-что… — протянула она, сощурив кошачьи глаза.

— Все, что захочешь…

— Возьми меня с собой.

Таддеус моментально напрягся. Блаженная дымка в его глазах рассеялась. Его рука под ее рукой дернулась.

— Пенни, мы же говорили… — нахмурился он.

— Нет, ты говорил, — ответила Пандора, откинув влажные волосы назад, и мягко коснулась его ладони, крепко-накрепко стискивающей деревянную спинку кровати. — Теперь позволь сказать мне.

Она ласково отцепила его руку от дерева, и Таддеус болезненно заохал… а после блаженно зажмурился, когда она принялась массировать его плечо и предплечье. Пандора делала это осторожно и тщательно, целуя намятую ее пальцами кожу.

— Я уже говорила тебе, что я не слабая и нежная фиалка, — сказала Пандора, целуя кончики его пальцев. — Я способна за себя постоять… Но не это я считаю своим главным достоинством.

Поцеловав его ладонь в последний раз, Пандора легла ему на грудь, подложив под подбородок руку. Постучала себя по виску, лукаво ухмыльнувшись.

— Вот, что создало меня, — произнесла она. — Вот, что я почитаю лучшей моей частью. Мой ум. Далеко не все люди могут похвастаться его наличием… даже в твоем окружении. Сколько профессиональных историков, глубоко разбирающихся в предмете, ты берешь с собой? Сколько геологов, археологов да тех же картографов? М?

— Я… — начал Таддеус и закашлялся, когда она сильнее прижалась к нему своей грудью. — У меня… не так много средств… Я беру в основном только своих…

— Наемных рабочих, — хмыкнула Пандора. — Молодых практикантов, старых друзей-авиаторов… и Колмана. Когда-то он, признаю, хорошо разбирался в нашем предмете, но сомневаюсь, что за годы врачебной практики, уровень его знаний остался прежним.

— Да, но Эстер… — беспокойно заерзал Таддеус.

— Прекрасно проживет под присмотром Дэвида, — закончила Пандора. — Она ему доверяет… даже слушается чаще, чем простых работяг. Дай ей в компаньоны кого-то из твоих удалых ребят… да хоть того же Нами… чтобы она не скучала — и все!

— Но та тварь!..

— Хочешь сказать, — прошептала Пандора, приблизившись к его лицу так, что они почти касались носами, — мое пребывание здесь даст стопроцентную гарантию, что тварь не нападет?

— Нет, — помолчав, прошептал в ответ Таддеус, прикрыв глаза. — Оно даст стопроцентную гарантию, что охранять нашу дочь будет ещё один достойный человек… что, вполне возможно, в нужный момент может оказаться решающим фактором.

— Интересная получается расстановка кадров, — ухмыльнулась Пандора. — Защищать дочь ты оставляешь мать-археолога, а откапывать древний артефакт олд-тека заставляешь бывших головорезов… Мне кажется, должно быть наоборот.

— Я не хочу, чтобы Эстер лишилась матери, — признался, наконец, Тедди.

— А я не хочу, чтобы она лишилась отца.

Таддеус моргнул. Пандора потянулась и, не дав ему опомниться, поцеловала его в губы, нежно, почти трепетно. Он все ещё был в ней, и она слегка стиснула его, вновь почувствовав приятную тяжесть в горле и покалывание в животе. Тедди рвано выдохнул ей в рот, и Пандора отстранилась, тяжело дыша.

— Однажды я уже отправила тебя неведомо куда, — прохрипела она, запуская пальцы в его волосы на макушке. — И чуть не потеряла. Больше я такой ошибки не допущу.

— Пенни… — слабо выдохнул Тедди, но Пандора не позволила ему возразить.

Она вновь впилась ему в губы, переплела свой язык с его. Прикусила его нижнюю губу и стиснула в зубах волоски его бороды, слегка потянув на себя. Одновременно с этим она огладила его бока, провела по ребрам и пощекотала под мышками. Тедди дернулся и хохотнул… чтобы тут же глубоко вдохнуть от плавного движения ее бедер и короткого, но жаркого поцелуя в шею.

— Возьми меня с собой, — попросила Пандора уже в который раз за эту ночь. — Оставь здесь нескольких сильных и отважных ребят, способных защитить нашу дочь, а в случае чего и отвезти в безопасное место. Мне же позволь сделать то, что я должна была сделать ещё десять лет назад — сопровождать тебя, помогать тебе, прикрывать тебя… и удерживать от необдуманных поступков. Прошу тебя, Тедди. Прошу!

— Пандора…

Таддеус подался вперед и оставил долгий поцелуй на ее лбу. Одна его рука переплела пальцы с ее рукой, другая — мягко коснулась ее щеки, пригладила спутанные волосы. Искрящиеся серые глаза с изумленной, почти благоговейной нежностью вглядывались в ее лицо.

— Настанет день, когда я назову тебя моей женой, — прошептал Тедди, оставляя на ее щеках россыпь легких поцелуев. — Пандора Валентайн… Боже… Как это звучит!

Пандора рывком прижала его к кровати, уже в тысячный раз за эту ночь ища и находя его губы. Она сделала резкое, быстрое движение бедрами, выбив удивленный стон из его горла. За ним ещё одно и ещё, и ещё, и ещё… Ее рот глушил его стоны, ее пальцы стискивали его волосы, ее груди упиралась в густую поросль на его груди. Это не продлилось долго. Вскоре Таддеус вскрикнул, крупно вздрогнул… и затих. Пандора не расстроилась. Совсем.

Она неуклюже слезла с него, тяжело упала на другую половину кровати, поежившись от прикосновения холодных простыней к разгоряченной коже. Она часто дышала, и между ног у нее все пульсировало и ныло. Ей было плевать. Она снова повернулась к нему.

Таддеус все ещё подрагивал, судорожно переводя дух. Его кожа лоснилась в свете ночника, глаза были крепко зажмурены, рот — приоткрыт. Несколько локонов слиплись на лбу. Пандора расчесала их пальцами и приобняла своего мужчину. Таддеус тут же лениво устроился у нее на плече.

Они соприкоснулись лбами. Их дыхания смешались.

— Это ответ, муж мой? — спросила Пандора, и Таддеус мелко задрожал.