========== Затишье перед бурей ==========
Рокочущий звук двигателей был слышен ещё за несколько миль. Пандора на него не отреагировала. Лишь чуть свела брови, когда дверь в ее кабинет с шумом распахнулась.
— Он прилетел, мам! Прилетел! — прокричала девочка ей на ухо.
— Я слышу, мышонок, — спокойно сказала женщина. — Беги, встреть.
— А ты? Ты подёшь, мам? — спросила малышка, обнимая ее со спины. — Подём, мам. Подём, подём!..
Пандора аккуратно отложила пыльную материнскую плату и обернулась к дочери. Каштановые с рыжим отливом волосы завязаны в неухоженный хвост, бледное личико измазано в пыли, и на подоле платьица видны темно-зеленые разводы. Опять носилась по полям, негодяйка! Сделать бы ей строгий выговор, но… позже. Строгость нужно беречь — она ей скоро понадобится.
Пандора натянула на лицо улыбку и погладила дочку по голове.
— Я очень занята, Эстер, — ласково сказала она. — Помнишь, что я тебе говорила про мою работу?
— Археология — крхопотливый трхуд, — важно кивнула девочка.
— Именно. А ещё тяжкий и… долгий. Я не могу позволить себе отвлечься. — Она сжала нежное плечико и посмотрела на дочь серьезно. — Сделаешь маме приятное — встретишь мистера Валентайна сама? Ты же уже большая девочка…
— Да, мам! — остервенело закивала Эстер. Её глаза загорелись от восторга. — Я сё сделаю, мам!
— Вот и умница. Беги.
Едва девочка вылетела из кабинета, Пандора позволила себе выдохнуть… и от души выругаться. Она окинула взглядом свой рабочий стол, пробежала глазами стены, увешанные картами, фотографиями с мест раскопок, техническими схемами и планами… и остановила свой взор на открытом настежь окне. Подумав не больше мгновения, она встала, подошла к нему и осторожно выглянула наружу.
День сегодня на редкость прекрасный. Небо чистое, по-летнему высокое. Ослепительно-яркие лучи солнца играют на лазурной глади океана и, отражаясь от нее, неприятно бьют по глазам. Жара стоит такая, что тяжело дышать… что не помешало Таддеусу заявиться, по обыкновению, в плотном резиновом плаще со знаками гильдии историков. Боится, что его здесь не узнают, что ли?.. Пандора злорадно ухмыльнулась, думая о том, как быстро он во всем этом упариться.
Впрочем, ухмылка быстро исчезла с ее губ, когда к Валентайну, резво спустившемуся по трапу с корабля, бросилась Эстер с радостным воплем. Тот ловко подхватил ее на руки, подкинул вверх и закружил. Они оба заливисто расхохотались. В груди разлилось было что-то теплое и нежное, но Пандора спешно осадила себя и решительно отвернулась от окна. Принялась за работу.
Следующие полчаса она за шумом перетаскиваемых и распаковывающихся вещей слышала лишь обрывки их разговора. Мерный гул рабочих заглушал писклявый голосочек дочери и низкий с отчетливой хрипотцой голос Таддеуса. Первый ее успокаивал, возвращал в реальный мир, в то время как второй… волновал, заставлял что-то надрывно екать внутри. Пандора нахмурилась и поджала губы, старательно очищая материнскую плату от песка и извести. Жилка на ее виске отчаянно билась. Внутри медленно, но верно скручивалась тугая горячая спираль.
Когда дверь в кабинет открылась, она почувствовала прилив черной радости. Лишь в последний миг она удержалась от того, чтобы рывком обернуться и вылить на пришедшего все, что накопилось в ней за эти долгие полгода… и, тем самым, спасла свою репутацию. От входа раздался не глубокий мягкий баритон, а усталый скрипучий тенор:
— Куда коробки с дисками ставить, мисс Шоу?
— Сколько их? — спросила Пандора, с трудом подавив раздражение.
— Пять штук, мэм.
— Негусто, — сухо заметила она.
— Сколько господин Валентайн привез, — слегка нервозно сказал рабочий. — Мы тут не виноваты.
— Да я знаю, Рейч, — вздохнула Пандора, обозлившись на себя за свою холодность. Да, бедолага Райчмен уж точно ни в чем не виноват. — Отнесите их наверх. Поставьте… — Она подумала пару секунд, покусывая губу. — М-м-м… Нет, лучше затолкайте в угол к остальным мелким поделкам. Мне возиться с ними сейчас не с руки.
— Как скажете, мэм, — сказал Рейч и ушел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Пандора глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула. Не тот. Проклятье! А такая речь на языке крутилась, такая речь! Как жаль, что она уже растворилась во рту, как таблетка, а сама Пандора остыла. Ну ничего. Не взбесившаяся химера, так ледяная королева. Главное, набраться терпения и ждать.
Ждать пришлось недолго.
Он зашел в ее кабинет, как к себе домой — легко, уверенно, что-то насвистывая себе под нос. Пандора прикинулась, что полностью ушла в работу, хотя внутри все горело и ныло. Она упрямо поджала губы.
— Итак… Какое чудесное произведение олд-тека увлекло тебя на этот раз? — игриво спросил Таддеус и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.
Пандора резко отвернула голову, уходя от прикосновения — его губы лишь слегка задели сережку-капельку… и кончик мочки уха. Запах его одеколона окутал тяжёлым невидимым покрывалом. Рот сам собой наполнился слюной. Ох, вцепиться бы ему в ворот, прижать к стене и… Она почти силой заставила себя вырваться из заманчивых грез.
— Добрый день, мистер Валентайн, — предельно вежливо произнесла Пандора Шоу и встала. — Как прошла поездка? Вас не укачало?
— На этот раз нет, — после короткой паузы ответил Таддеус. — Нам удалось, каким-то чудом, избежать «воздушных ям» по пути сюда.
— Вот как, — сказала она, прикидывая, на какую полку положить неочищенную материнскую плату.
— Именно, — кивнул Валентайн и улыбнулся, судя по голосу. — Видимо, само Провидение желало, чтобы я прибыл сюда поскорее.
— Фи, что вы себе позволяете? — отстраненно пробормотала Пандора и положила-таки на нижнюю, предназначенную для вещей, к которым стоит скоро вернуться. — Вы — человек науки.
— Сердце порой не способно подчиняться разуму, — низким, мурлычущим тоном заявил Таддеус, делая к ней шаг. — Особенно, когда рядом с тобой…
— Очередная шаболда, слепо верящая всему, что вы говорите? — невинно приподняла брови Пандора.
За ее спиной повисла потрясающая тишина. Она обернулась и не сдержала ухмылки, видя, как преобразилось лицо лондонского историка. Попутно она отметила ещё и преображения чисто физические, возникшие за то время, что они не виделись: кожа потемнела от загара, на щеке — свежий шрам, на лбу — след от выдавленного прыща. Борода аккуратно подстрижена, шевелюра уложена, одежда вычищена и наглажена. Сразу видно — мужик на свидание собрался.
Таддеус под ее пристальным взглядом смешался ещё больше. Она не удивилась — ее глаза словно созданы для гнева. А уж если она нахмурится… как вот сейчас… мало кто способен устоять. Подарок ее матери, который Пандора Шоу, к своей великой радости, смогла передать и дочери. Настанет время, когда мужчины будут робеть под взглядом ее смелой малютки Эстер. Точно так же, как робеет сейчас ее отец.
Валентайн прочистил горло.
— Я… — начал было он.
— Вот только пожалуйста, — резко перебила Пандора, — не надо всех этих «Я не понимаю, о чем ты!» или «Все совсем не так, как ты думаешь!». Или — того хуже — «Тебе наврали, этого вообще не было!». Мне прислали фотографии, мистер Валентайн. В цвете, фокусе и хорошем качестве. — Она сложила руки на груди. — Так что вывернуться, как раньше, у вас не выйдет.
— Я и не собирался… выворачиваться, — сказал Таддеус со вздохом. — Все же мы не первый год вместе…
— Но, вполне возможно, последний, — холодно вставила Пандора.
— …И я знаю, что скрывать от тебя что-то себе дороже, — спокойно закончил он. — Позволь… объясниться. Мне правда есть что сказать.
— Неужели? — ехидно усмехнулась Пандора. — Очередные сладкие речи о том, как сильно вы меня любите, как жить без меня не можете? Или клятвенные заверения, что уж на этот раз точно всё, пьеса «Дон Жуан» окончена?
— Пенни, — тихо сказал Таддеус, — прости меня. Но я…
— О! Нет! Тут другое… — произнесла она с кокетливым смешком. — Слезные мольбы о прощении. Как же я могла про них забыть? Я не хотел, Пенни! Прости меня, Пенни! Мне так жаль, Пенни!..
