Ну, это Нэй пошутил. Где вы видели терпеливого, стойкого и спокойного аристократа? Нигде и никак. Но вот на примерке любой, даже взбалмошный вельможа становится кротким и молчаливым, так как никто из них не хотел облачиться в нечто чудовищное и не модное, и на этом заработать неуважение своего круга общения.
Нэй так же спокойно выносил беготню вокруг себя. Небольшие уколы булавок, подшивок прямо на месте и повороты туда-сюда.
Но при этом, как понял Нэй, его платье не шилось с нуля. Был взят некий сиреневый камзол из запасов еще Дорожного Дворца — на самом деле все это было Артура, просто они по фигуре и по фактуре подходили и Нэю, хотя он и был ниже друга в росте — и уже из него портные мастера собирались создать шедевр. А вот с нуля будет чуть позже к Балу, в честь Дня Рождения Короля, и Нэю так же предстояла примерка или здесь, или, по возможности, все-таки в Королевской мастерской, где и людей побольше, и возможностей по пошиву пошире.
Нэй, кстати, спросил, возможно ли в камзоле увеличить количество карманов? На что главный мастер проговорил, что торжественные камзолы шьются по фигуре человека, чтобы облегали и подчеркивали фигуру или, наоборот, скрывали недостатки. Порой для этого применялся как мужской, так и женский корсет, на что Нэй сморщился, корсет ему пока был не нужен. Поэтому, по словам мастера, карманы только будут мешать. Но можно сделать потайные, небольшие кармашки в завёрнутых манжетах или в нижних прошитых краях камзола, но именно что тайные, так как даже хозяин с трудом до них доберется. Ну разве что манжеты рядом.
Но при этом Нэй попросил мастера сделать штаны не такими обтягивающими, как по моде. Ну, чтобы можно было сделать полный шпагат, который Нэй и исполнил, при полном восхищении портных зрителей. На это Мастер согласился, были у него некоторые мысли, которые он часто исполнял по прихоти высокородных особ.
Да, стоит остановиться на некотором восприятии крови с помощью кройки и шитья. Точнее, нитки и иголки, и стоячего воротника и манжета тоже.
Торжественный камзол — это обязательно стоячий воротник, в основном шириной в ладонь, и шейный платок, порой так затягивающие шею, что не продохнуть — сразу вспомнился Артур с его речью в Дорожном Дворце про «геншей». На это Нэй сказал, что лучше не поедет никуда, чем носить этот ужас, поэтому Мастер немного изменил и тут структуру и платка, и воротника, и стало хоть нормально дышать, при этом внешне не было заметно никаких изменений.
Так вот, стоячий воротник, как и закидные манжеты, был еще и атрибутом власти и различия. И все дело было в нитках и в узорах. В основном это были цветы, но так аллегорично вышитые, что и не поймешь: то ли зверь, то ли птица, то ли лепесток, причем Нэй мог поклясться, что все эти вышивки двигались, переливались и изменялись ежесекундно и постоянно. Видимо, магия или… или просто казалось. Но при этом суть была в самих нитках, точнее, в обрамлении этих вышитых золотом узоров, в кромке воротника и манжет камзола. Самая большая вышивка, или прошивка, это у Короля — шесть тройных золотых нитей. Носители Права обладали пятью тройными нитками. Родственники Носителей Права обладали четырьмя тройными нитками — это чтобы в знаке королевской крови не ошибаться, «кто есть кто». А вот уже все остальные представители королевской крови обшивались тремя тройными нитками. Причем вышивалось и обшивалось все так умело и искусно, что при виде человека сразу чувствовались и власть, и место под солнцем! Считать ничего было не нужно, все сразу виделось и чувствовалось. И на самом деле все платья Нэя приводили в порядок именно по поводу торжественности и значимости. Вплетали в воротник золотые нити, достойные его статуса. Который, правда, еще не наступил — Ритуала-Слова еще не было, но все уже считали Нэя частью семьи, и Ваше Высочество для него стало уже чем-то обыденным.
В общем, к двум часам пополудни было готово и платье — костюм — сиреневый камзол, темные, но не серые и не черные штаны, обтягивающие, но все-таки не чулки, черные как смоль сапоги из кожи ярхи, шелковая белая рубашка и сиреневая треуголка с золотой бахромой.
Как понял Нэй, портные-мастера занимались и Элли, и Артуром, и Отоном, но в других комнатах. В их комнатах. Потому что, в отличие от Нэя, для них почти ничего не пришлось исправлять и перешивать. Даже для Элли. Как оказалось, когда еще они были в Катобите, в Зеленый дворец прибыл специальный груз для эльфы — немного запыленные, но очень торжественные костюмы. Ей просто осталось выбрать подобающий торжественному случаю, но, видимо, у эльфов торжественность обладала каким-то обычными свойствами, потому что облачилась Элли в синий женский камзол, обтягивающие, очень обтягивающие, но при этом очень подчеркивающие фигуру и ноги эльфы штаны, или, как они говорили, брюки, такие же синие сапоги. И лишь блузка под камзолом была белой и сверкающей. Впрочем, чтобы эльфы не надели, они всегда и везде выглядели торжественно. И везде, и всюду, как бы они не были одеты, всегда хотелось пасть перед ними на колени и удариться лбом об землю.
Снова это наваждение. Нэй аж головой мотнул.
Артур тоже был в сиреневом камзоле, только штаны его были светлее и треуголка коричневая с серебряной бахромой.
Отон выбрал основным цветом зеленый, его жена так же надела зеленое платье строгого силуэта, с закрытыми плечами и безрукавное, но при этом с длинными до самых плеч перчатками.
Как оказалось, из рода Отона были приглашены еще и Амелия с мужем, но она сказала, что чуть задержится, поэтому Отон и его сопровождающие отправились в Золотой Дворец в одной карете.
Правда, по прибытии оказалось, что из семьи Отона были еще приглашенные, а именно Родерик Граф Сом. Он уже давно не жил в Зеленом Дворце, а квартировал — вот очень правильное слово — в одном из гостевых Дворцов Мирминора. Многие, очень многие аристократы пользовались такой привилегией от Короля Рошана из-за банального отсутствия денег. А тут было все почти бесплатное, правда, и отношение соответственное. Впрочем, многие за границами Мирминора еще пыжились, пытались как-то соответствовать, но все тайное становилось известным и очень часто после такого напряжения все шли на поклон к Королю Рошана.
Разговор о родственниках между Нэем и Артуром произошел в момент возвращения из Цитадели Ордена Ката и Бата в Катобит. Возвращались пешком уже под вечер. Ну, не любил Нэй ни лошадей, ни повозки. К тому же все согласились на этот променад. Сэм нес на руках Риану, она сама отказалась лежать в лазарете — ногу ей спасли, но ходить ей запретили натиры две, не меньше — и орч был этому очень рад, а Элли двигалась рядом с Нэем и Артуром.
Как перешли на родственников, вспомнить было сложно, вроде о сыне Марна Бера завели разговор — слава богу, отец и сын поговорили достойно и хорошо расстались. Как-то все перешло на братьев и сестер Артура, который упомянул, что среди них нет никого из адептов Ордена, даже Родерика. Который хоть и выглядел женоподобно, и применял всякие женские кремы, мази и секреты для поддержания своей красоты — хм… а кто ими не пользовался? — но являлся жутким бабником и в ормейне замечен не был.
Вот тогда Артур и остановился на том, что Родерик с отцом в не очень хороших отношениях. Отон перестал давать деньги, и поэтому Родерик чаще обращался к Королю, нежели к отцу. От этого и казенный Дворец, но при этом по слухам Король Урбан IX запретил выплачивать Родерику и его окружению наличную ренту, которая положена каждому Принцу, а это двадцать пять тысяч дукатов ежегодно — Нэй ее тоже будет получать! — так как Родерик игроман и способен проиграть крупные суммы, которые он уже проиграл и которые за него выплатила Корона. Даже слугам запрещено было являться в гостевой дворец Родерика с любыми наличными деньгами, под страхом позорного увольнения! Может, поэтому Родерик и мечтал о смерти отца, чтобы хоть немного поправить свои финансы?
Вот тогда Нэй и спросил о том, сколько в Мирминоре Гостевых Дворцов? Оказалось, более тысячи! Это такие тесные домики на двадцать-тридцать окон. Находились они на окраине Мирминора, ближе к стене между Мирминором и Запретным городом, довольно скученно так, что до центра, до Золотого Дворца нужно было еще добираться. При этом где-то половина их действовала именно как гостевые дворцы, Хризантемный, например, а вот во второй половине жили те аристократы, которым, честно говоря, уже негде было жить. Нэй даже удивился:
