— Да.

— Но канализация идет ведь под всем Мирминором?

— Да, конечно…

— У кого-нибудь есть фонарик, а то в этом полумраке толком ничего не разглядеть? — проговорил Нэй хлопая себя по карманам. Элли и Артур уговорили его для прибытия в Мир Рошанский сменить его вездесущую жилет-разгрузку — он об этом уже думал и не один раз! — на сиреневый дворянский камзол, а весь остальной багаж и жилет в нем, должны были быть доставлены в Зеленый замок отдельным завозом, и теперь в нем была всего пара карманов, в которых почти ничего не вмещалось. Даже денег не было. Ну, часы его лежали в одном кармане, теперь уже в виде разбитых деталей. И, конечно, для фонарика место не нашлось. Нэй впервые подумал, что фонарик совершенно не нужен — это же Мирминор! Свет, величие, праздник, а не темнота, вонь и канализация.

Илина неожиданно сняла с себя ожерелье, казавшееся жемчужным, и немного смущенно протянула Нэю:

— Вот возьми.

— Что это?

Она провела ладонью по ожерелью, и оно тут же вспыхнуло ярким голубым свечением:

— Обалдеть! — восклицание это, кажется, становилось его любимым для выражения удивления. — И зачем тебе столь дивный свет?

— Я боюсь темноты, — еще более смущаясь, проговорила Илина и тут же добавила: — Когда одна…

— И поэтому ты пугаешь привидения, а не они тебя? — Илина закивала головой. — Спасибо, солнышко, — он поцеловал ее в щеку, надел на себя ожерелье, превратившись во что-то потустороннее, мало походящее на человека, и, видимо, чтобы поддержать ситуацию, проговорил заунывным голосом: — У-у-у. Я ужас, летящий на гребне ночи! У-у-у! — и руками так, как крыльями.

Теперь, кажется, рассмеялись все, и даже Элли сквозь перевязанную челюсть выдала что-то вроде ух-ха-ха, ух-ха-ха, хотя даже это движение причиняло ей боль. Но не посмеяться она просто не могла.

Нэй огляделся, осмотрел стену рядом с лестницей и за спиной Отона и его детей. При этом довольно бесцеремонно всех подвинул. Что-то разочарованно буркнул и, спустившись в канализационный поток, перешел на другую сторону и выбрался на чуть меньшую площадку напротив и тоже с лестницей вверх. Тут, после нескольких секунд поиска, он нашел то, что искал, показав это радостным возгласом, при этом он довольно странно смотрел на стену, полностью к ней прижавшись правой щекой, а ожерелье-фонарик держа на вытянутой левой руке.

После огляделся, подобрал небольшой камень и довольно звонко выбил какие-то такты о стену, или, точнее, о кирпич, который был им обнаружен.

Сделав это, он снова спустился в канализационный поток и вернулся к друзьям:

— СОС? — сумела как-то проговорить Элли. Несмотря на все старания Нэя, щека у нее сильно опухла.

— Азбука Эрхарда или Морзе, универсальна для всех миров. СОС тоже актуален для Вселенной, — пожал плечами. — Может, вырвать зуб? — и пальцами как захватом пощелкал.

— Ще нафо… — чуть испуганно проговорила Элли. В лагере Внутреннего конвоя и Чистильщиков, возле Черного Замка, она присутствовала на операции Нэя по удалению зуба у одного из воинов; все было сделано четко и быстро, при этом одними голыми руками, но вот самой быть пациенткой своего, хоть и любимого человека, она опасалась. Здесь опасалась, вдруг рука сорвется на стрессе, а если честно, она всегда боялась вырывания зубов, а было у нее так раза три, хотя сейчас ей было и очень больно.

— Смотрите! — проговорила Илина, указывая куда-то в сторону туннеля, противоположного тому, из которого они все пришли сюда.

Все посмотрели туда и увидели приближающийся тусклый фаер. Может, прошла еще минута в ожидании, и наконец все могли увидеть небольшую лодку и стоящего в ней трюмберга.

Тот всех оглядел и выдал:

— Чего надо? — как-то довольно грубовато.

— Как… — попытался воскликнуть Отон, явно собирающийся ответить на эту грубость чисто аристократическим высокомерием.

Но, Нэй очень быстро прикрыл Отону рот и мотнул головой. А посмотрев на трюмберга, произнес:

— Нам бы выбраться отсюда.

Трюмберг снова всех оглядел, задержав взгляд на орче:

— Это будет дорого стоить.

Нэй усмехнулся, похлопал себя по карманам, снова выругался. И, вздохнув, снова обратился к Сэму, ставшему в сложные периоды кем-то вроде завхоза, так как в карманах его жилета-разгрузки, кажется, было все, что нужно. Ну, разве что фонарика не оказалось.

— Сэм, мешочек номер десять поищи в своих карманах.

При этом трюмберг терпеливо ждал, не прерывая и не вмешиваясь в происходящее.

Нэй наконец заполучил этот мешочек, развязал тесемки и извлек из него монетку. Посмотрел, удовлетворенно хмыкнул и не подал ее трюмбергу, а мастерски так бросил ее в его сторону. Но тот поймал ее так, как будто только этого и ждал.

Посмотрел на монетку, усмехнулся:

— Дядюшка Трюфо, — на золотой монетке с одной стороны был выбит водопроводный кран, с перекрещенными гаечным и водным ключами, а с другой профиль дядюшки Трюфо с его инициалами. Эти монеты не имели никакой покупательной ценности, но как знак или пароль были незаменимы. — И как там мой сынок поживает?

— Хорошо. Всю Орсу под себя подмял. Но сильно не наглеет, всего в меру.

Приятно, когда слухами земля полнится.

Трюмберг хохотнул:

— Понаглеешь тут с таким компаньоном, как ты. Ты же Нэй Вейн?

Нэй поклонился:

— К услугам вашим. А, ты, как я понимаю — дядюшка Буфур?

— Правильно понимаешь, — трюмберг поклонился в свою очередь. — Я смотрю, твоя женщина ранена…

Нэй посмотрел на Элли, которую поддерживали с двух сторон Артур и Илина, да вид у нее был еще тот — жуткий. Как она вообще держалась.

— Да, досталось нам… в пробежке.

Дядюшка Буфур опустил руку в воду; послышался какое-то странное шипение, как у змеи, и через секунды он вытащил из воды совершенно прозрачный, как слеза — это в канализации-то! — и явно ледяной шар, сантимов пять в диаметре.

— Вот, пусть к щеке приложит. И… посади ее в лодку, и пусть девушка тоже сядет, негоже женщинам по грязи бегать и ходить.

Казавшаяся до этого маленькой лодка вдруг оказалась довольно большой. И Нэй, уже стоящий в воде, сначала усадил в нее Элли, а потом и Илину на руках к лодке отнес. Впрочем, все уже и так были грязными, но все равно были трюмбергу благодарны.

Когда женщины расселись в лодке, трюмберг проговорил:

— Как я понимаю, вам в Зеленый замок?

— Да, — проговорил Отон, в некотором смысле благодарный Нэю за урок воспитания. Канализация — не то место, где можно качать права.

— Тогда в путь, — проговорил трюмберг и веслом так сдвинул лодку с места.

Все двинулись за ним. За лодкой его.

— Не беспокойтесь, много грязи не будет, может, где по грудь, но я постараюсь до этого не доводить, — сказал трюмберг и как-то совершенно неожиданно добавил: — Я смотрю, Тиримису у вас в самом разгаре…

— Вы участвуете в Игре? — Отон хотел было спросить бесстрастно, но вышло немного взволнованно.

— Когда-то участвовали. Кто-то с кем-то подписывал некие соглашения, там не водить, сюда не приводить. Но если клан ставил не на того, то ему приходилось уходить из Мирминора, ну, а если клан выигрывал, то уходили остальные. Но это же глупо. Люди-сантехники, конечно, есть, но что они могут? Кран починить? Вентиль поставить. Но прочистить трубу — этого им не дано, точнее, они могут, но засор быстро восстановится. Это ведь только кажется, что мы рады, когда что-то где-то сломалось. Враки! Нам как раз платят за то, чтобы ничего нигде не было и не происходило. Ни засоров, ни прорывов. Чтоб все было тип-топ. Поэтому клан-победитель успевать за всем переставал, так как не хватало трюмбергов одного клана на весь Мирминор, и поэтому со временем все кланы ушедшие возвращались. А какой смысл тогда в победе? Поэтому уже давно мы не участвуем в Игре, но если кто просит помощи, всегда поможем. Но я не поэтому Тиримису не люблю, — хмыкнул он, — с Тиримису всегда приходят крысы…

— Крысы? — вырвалось у Нэя. А Илина, сидящая в лодке, вздрогнула.