— И ты, сошо, будешь меня учить?! — и капитан неожиданно ткнул пальцем в грудь Нэя — Нэй был сантимов на двадцать меньше капитана-лекаря: — Ты тоже арестован! А утром мы разберемся, кто ты такой и что ты тут делаешь! Но если хочешь бежать — беги! — и злорадно так усмехнулся.

Театр абсурда!

Хотя… Это даже было к лучшему, будет время понять, почему арестовали Самуэля. Ну, а, утром э… часа через три-четыре все разрешится. Будет очень интересно.

Нэй поднял руки:

— Хорошо, хорошо, — а самому смеяться хотелось.

Нэй поднял руки и так демонстративно их держал, пока все шестеро не дошли до гауптвахты.

Гауптвахта представляла из себя довольно странное зрелище. С одной ее стороны была уже подведена под крышу караульная комната и еще несколько помещений, а с другой стороны только начали возводить остальные стены. Но в караулке уже были посты, поэтому странную процессию встретили при полном параде — лейтенант из Внутреннего Конвоя и два сержанта.

— Прекрасно! — обрадовался капитан-лекарь. — Лейтенант! Поместите всех этих людей под арест!

— Господин капитан… — начал было лейтенант, но капитан его довольно грубо прервал:

— Не нужно со мной пререкаться! — и вытащил лист карт-бланша. — Все эти люди арестованы мной! А это подтверждение ареста! И вы должны исполнить приказ!

— Но у нас только одна камера полностью подготовлена к приему арестантов.

— И что? Эти трое вполне разместятся и в одной камере! Выполняйте приказ! — казалось, вот-вот, и капитан-лекарь сорвется в истерику. Хм… Нэй уже где-то видел такого вот истеричного и упрямого человека. Да, да, лепестки на кошельке.

Лейтенант увидел Нэя — они узнали друг друга, лейтенант Хоп очень заинтересовался тренировочной площадкой — хотел было что-то сказать, но, увидев, как Нэй отрицательно качает головой, застыл на полуслове, а потом пожал плечами:

— Хорошо! Но утром приказ об аресте должен будет подтвердить полковник ди Урх!

— И вы туда же, лейтенант! Хорошо, подтверждение будет получено! Выполняйте приказ!

— Есть! — козырнул лейтенант и принял из рук капитана-лекаря карт-бланш. Точнее, взял его в руку, а с другой стороны его все еще удерживал Молина. — Он пустой?

— Конечно, пустой!

— Хорошо, я внесу имена арестантов в приказ, — и потянул карт-бланш на себя. Секундная борьба, видимо, капитан-лекарь не хотел доверять столь ответственное дело обычному лейтенанту. Но в какой-то момент, видимо, осознав, что уже и так перегнул палку, выпустил карт-бланш из рук. — Мои люди позаботятся об арестованных! — и снова козырнул.

Капитан-лекарь постоял еще несколько секунд, о чем-то размышляя, а потом резко развернулся и очень быстро направился прочь от гауптвахты. За ним посеменили лейтенант и сержант, исполняющие роль арестантской команды.

Лейтенант Хоуп проводил их взглядом, потом обратился к арестованным:

— Идемте…

Они все сначала зашли в караулку, где лейтенант молча подошел к камину, о чем-то поразмышлял, держа в руке приказ. Но, видимо, передумав сжигать его, все-таки официальная бумага, бросил его на стол и посмотрел на троицу арестованных:

— Я помещу вас в камеру. Посидите там часика три, ну, в крайнем случае, до обеда, а потом я вас выпущу.

— А как же капитан? — проговорил отбретший наконец дар речи Никор Луп.

— Ай… — лейтенант махнул рукой, взял со стола ключи и направился к выходу из караулки.

Тюремный коридор тоже представлял из себя странное зрелище — часть его еще была не достроена, а другая часть как раз вела к единственной, уже функционирующей камере. Почему так строили, Нэй не понимал, видимо, плотникам виднее.

Лейтенант Хоп отпер камеру, пропустил арестованных вовнутрь:

— Как я сказал, к обеду выпущу, — и запер дверь.

Войдя в довольно тесную камеру, Нэй наконец не сдержался и рассмеялся.

Смеялся от души, совершенно не обращая внимания на непонимающие взгляды сержанта и молодого лекаря. А отсмеявшись, сделал вполне серьезное лицо:

— Ну рассказывай, Самуэль, как ты до жизни такой докатился?

— Да, я что… Я… — пожал плечами Самуэль. — Я просто в сундук заглянул. Вы говорили, что только в крайнем случае в него смотреть. Ну, а мне так нравилось, нравится, смотреть на его содержимое, что я… Возьму открою и смотрю, шприцы особенно нравятся, в каких-то странных обертках, буквы странные. А тут как раз капитан Молина из-за спины. Я-то думал, он спать ушел, а он как демон из-под земли! Что говорит у тебя тут? Давно хотел посмотреть на сундук этот, говорит. И, что это, говорит, за глупости тут? Шприцы — это вред телу, говорит, нельзя причинять вред, только магия и только отвары и жидкие лекарства! Все эти иголки — это вранье, и до добра не доводят! Флягу одну вскрыл, понюхал, глоток сделал и так лицо сморщил. Вода, что ли, говорит? А потом взял и вылил содержимое фляги на пол! Представляете! Ну я и не сдержался и ударил его по этому самому лицу! Пощёчину влепил, глупости ведь говорит и творит! — на одном дыхании выдал Самуэль.

Хм… На самом деле Самуэль нарушил субординацию, так что формально его арест был оправдан. Хоть он и лейтенант, но должен был словом доказать вышестоящему офицеру что он, хм… дурак — правда, сделать это в принципе было невозможно. А не лезть в драку к дураку. Но Молина слишком истерично все обставил — флягу испортил? — да еще карт-бланш предъявил, что тоже является нарушением. Посадил бы под арест по правилам, до утра в самом лазарете — ну кто в здравом уме побежит? — а утром бы во всем разобрались, без истерик и скандалов. Нэй был уверен, что разобрались бы.

Ну, а насчет глупостей и вреда…

— Любопытство сгубило кошку, а невежество — цивилизации, — философски проговорил Нэй.

========== 14. Гномья пыль ==========

Тридцать пять дней назад.

3 июля (ир) 1440 года от Пришествия Скирии.

Некрон.

Дом Бобо МальТукса и Попо Дрилена.

День.

Немного о гномьей пыли.

— Надеюсь, все выпили антидот? — все головами закивали. — Тебе, Нэй, можно было его и не пить — мы доказали, исследуя твою кровь, что гномья пыль на тебя не действует. А вот насчет Сэма… Я не совсем уверен, что на тебя, Сэм, антидот подействует как нужно, это старые запасы, так как зелье антидота, любого варианта, варится десять дней. Вы появились неожиданно, да и я только вернулся, поэтому ничего не варил еще. Но твое появление тут, Сэм, сподвигло меня на изменение рецепта, но сам понимаешь, когда он еще сварится.

— Да вроде нормально чувствую себя, — Сэм, сидящий на полу, ощупал себя.

Все остальные, Нэй, Элли Нум, и Комис ди Комис сидели на стульях в кабинете гнома напротив его стола, как ученики перед учителем, но без парт, а сам гном сидел на этом самом столе.

— Тогда хорошо. Приступим, что ли. Хотя я никогда еще не вел лекций.

— Что-то всегда делается первый раз.

— Правильное замечание, Нэй, — усмехнулся гном и, глубоко вздохнув, проговорил: — Начнем тогда.

Помолчал немного.

— Перво-наперво нужно понять, что гномья пыль является пространственной субстанцией.

— Как это? — не удержался Нэй от вопроса.

Гном усмехнулся:

— Гномья пыль не распространяется — без особых условий — ветром, водой или любой другой силой способной переместить предметы на расстояния.

— Э… А как ее тогда распространяют? — это уже Элли.

— Я поэтому и упомянул особые условия, хотя, если честно, даже гномы до конца не уяснили суть этого смысла гномьей пыли. Сами создали, и сами не понимают. Как и я, кстати, тоже.

Бобо спрыгнул на пол, взял со стола коробочку, очень похожую на пудреницу, открыл ее, взял немного ваты, похлопал ею по порошку в коробочке, ну точно пудра, и, набрав в легкие воздуха выдул все, что накопилось на вате, в воздух. Пудра или пыль взвилась облаком, а через секунды все это облако принялось оседать на пол.

— Вы видите пудру, но в том, что оседает на пол, гномьей пыли уже нет. Она застыла в той точке, в которой потеряла связь с крупицей пудры и которую мы видим. Саму гномью пыль мы перестаем видеть, как только она оказывается в пространстве.