Ну что за жизнь.

Или, может, все рассказать Нэю? Открыться, поведать все свои тайны? Ведь только познакомились, а тут пакгауз случился. И новый друг стал очень пристально приглядывать за Комисом. Ну, толчки — это одно, но в какие-то моменты взгляд Нэя на мгновение становился очень жестким и сильным — это, видимо, когда Комис что-то не то делал или как-то не так говорил с Изабеллой. Да, пару раз они немного поругались при Нэе, видимо, ревность покоя не дает.

Ревнует, да.

Но она ведь не рассмеялась в ту, первую их ночь, поэтому он и остался с ней. Не только потому, что она его позвала, но и потому, что не стала над ним смеяться. Почему-то женщины любят смеяться, когда мужчина показывает свою слабость, а она не стала. А может, и смеялась, но про себя. Впрочем, не важно, это он ведь на самом деле любил Изабеллу, пусть она и старше его — за мысли о возрасте она бы его прибила, но он сейчас далеко, можно и подумать самую малость, и она любила именно его, а не Нэя в нем. Именно его! И это было самое настоящее счастье!

Комис снял с пояса фляжку, перевернул ее вторым. сейчас верхним, горлышком вниз, открутил пробку с первого, теперь уже верхнего горлышка и только хотел было сделать глоток, как за спиной послышался хруст, как будто под чьей-то ногой сломалась ветка.

Он неплохо видел в темноте и без ансортии, но, повернув голову назад, никого не увидел, а вернувшись в прежнее положение, даже вскрикнул от неожиданности, так как в нескольких ярдах впереди него, оперевшись на ствол дерева, стоял Нэй:

— Бог в помощь. Просто бегаем или охотимся? — и орешек так ловко в рот закинул…

Комис головой мотнул, как будто пытаясь избавиться от наваждения. Все-таки еще ночь на дворе, чего ночью не привидится. Но Нэй не исчез.

И с несколько странной интонацией смеси удивления и глупости Комис спросил:

— Ты же в Мальвиноре!

Нэй хмыкнул:

— Я и сейчас в Мальвиноре, — оторвался от ствола дерева и присел на рядом лежащее толстое бревно, похлопал ладонью на место рядом с собой:

— Присядь. Разговор есть.

— Э… Я бы вернулся, — и Комис как-то испуганно заозирался. Хм… а кто-то всего несколько минут назад говорил, что следовало бы все рассказать Нэю, а теперь обратный ход дает? — Изабелла проснется, а меня нет. Беспокоиться начнет, — оправдания получались малоубедительными.

Нэй качнул головой:

— Ну до часов восьми точно не проснется. Сегодня ведь ты снова был великолепен, и поэтому она счастливо отдыхает.

— Нэй! — довольно резко и громко выкрикнул Комис.

Нэй вздохнул:

— Комис, давай объяснимся раз и навсегда по поводу Изабеллы, чтобы больше между нами не было никакого недопонимания, секретов и глупых мыслей.

— Хорошо, давай!

Нэй поднял руки:

— Да, в некотором прошлом, мы были близки с Изабеллой, между нами была влюбленность, но это не искра и не любовь, просто постель и некоторые секреты. И тогда, и сейчас я готов за Изабеллу и за всех своих женщин… Да, я в каком-то смысле собственник, но это не значит, что близость продолжается. Так вот, за Изабеллу и других своих женщин прошлых, настоящих и будущих, я готов драться, рвать и метать. Готов перегрызть горло и вырвать сердце любому, кто причинит им боль. И тебя, в том числе, я готов порвать на куски, если ты хоть чем-то обидишь Изабеллу.

Комис, сделал пару шагов назад. Столь грозного Нэя он еще не видел и не слышал. Даже как-то страшно стало.

— Но! Наша близость с Изабеллой осталась в прошлом. Теперь у нее есть ты. Сначала она приблизила тебя, как очень похожего на меня, но как я знаю, сейчас она уже не сравнивает тебя со мной, потому что ты — это ты, а я — это я! И она тебя искренне любит, и я уверен — ты отвечаешь ей тем же. Поэтому я клянусь тебе, вот именно что клянусь, что никогда, здесь это слово в прямом своем смысле, что именно НИКОГДА я не дотронусь до Беллы в желании завладеть ее телом. И наша близость в прошлом не потому, что мы расстались, поссорились или еще что, а потому, что мы просто изменились. Ей теперь важен ты, и даже если тебе кажется, что между нами что-то происходит, это просто от того, что мы не менее близки, но не в телесном, а уже душевном, или духовном, плане между собой. Эта связь уже не требует постели и сногсшибательного секса, это даже, не знаю, как сказать, может, как брат и сестра. Но намного крепче. Спроси у нее, что я значу для нее, и я уверен, ты получишь тот же ответ. Я же изменился в том плане, что секс в общении с женщиной уже не так важен для меня, я насытился; теперь я просто ищу свою половинку, или просто женщину, которая станет моим сердцем, моим счастьем, моей жизнью. Изабелла прекрасна, но она не моя половинка, не моя судьба, — сказал и пожал плечами.

А Комис неожиданно сделал несколько шагов вперед и обнял Нэя:

— Спасибо, друг мой. Я понял тебя и рад что мы объяснились, — у него, кажется, слезы на глазах появились.

Нэй тоже без эмоций не обошелся. Ну, давно нужно было об этом сказать, объясниться. Со всеми бы так просто все объяснить. Но и он порой чего-то ждал, чтобы сказать.

А время то шло.

Они еще немного пообнимались, и Нэй наконец произнес:

— Все-все. Надеюсь, ты убедился, что я вполне живой перед тобой?

Комис смутился, и они наконец-то разомкнули объятья:

— Ну да. Обнять тебя удалось, хотя ты довольно скользкий тип.

Нэй рассмеялся, чуть ли не до слез, но очень быстро прекратил, и проговорил довольно серьезно:

— Раз мы все выяснили по поводу объятий, то теперь давай поговорим о делах наших скорбных — о тебе и об отношениях Изабеллы с тобой.

— А что со мной не так? — немного наигранно и чуть испуганно проговорил Комис.

Нэй закинул в рот очередной орешек, прожевал его, явно тяня время:

— Я тебе уже сказал, что за своих женщин и за Изабеллу, в частности, я любому порву глотку и вырву сердце. Любое зло против них будет наказано, поэтому я не хочу, чтобы и ты попал под горячую мою руку. Поэтому мне хотелось бы понять, кто находится рядом с Изабеллой: человек или все-таки зверь.

Комис после этих слов даже отскочил в сторону, разорвав дистанцию для удара, если что. И только с, казалось ему, безопасного расстояния проговорил:

— Как ты узнал?

Нэй усмехнулся:

— Ну я еще ничего не узнал. Я всего лишь предполагаю, что ты не совсем человек.

— Но почему ты так предположил? — а правда, что в Комисе было не так, чтобы можно было его заподозрить в отсутствии человечности?

Нэй хмыкнул:

— Паучий палец.

— Что? — Комис сделал вид, что не понял, о чем говорит Нэй, но при этом чисто инстинктивно убрал руки за спину.

Нэй на это улыбнулся, сам выставил вперед левую руку. На его лице появилась гримаса боли или просто игра мимики, но при этом его мизинец неожиданно щелкнул, малость подрос на одну фалангу и согнулся в немыслимое для себя обычного положение, а потом снова выпрямился оказавшись вровень с безымянным пальцем:

— Его еще называют «оборотным мизинцем», знаком всех оборотней. Почему так происходит, никто не знает, изучатели, ученые, научники ломают голову, но факт есть факт. И примета верная. Если у кого-то замечен «паучий палец», тот почти стопроцентно оборотень. Правда, как я понял, он не постоянная хм… аномалия анатомии, а временный признак. Только после возвращения в нормальное состояние, в отходняке. Поэтому его еще нужно заметить.

Теперь Комис посмотрел на свои руки, и на левой предательски обозначился этот самый «паучий палец».

Да, если бы он продолжил бег и выпил бы ансортии, как хотел, то отходняк и не наступил бы. Хотя, если честно, Комис уже не знал, где его нормальное состояние, а где состояние оборотня, или, как их еще называли по самоназванию — тафгуры — «серые воины».

Но когда Нэй увидел у него паучий палец?

Комис снова убрал левую руку за спину, чтобы не светить пальцем, о котором он и забыл уже давно, и не придавал его появлению вообще никакого значения, а вон, оказывается, как дела обстоят!