Вдыхаю воздух полной грудью и печально выдыхаю. Лишь запах пыли… и все. Донна не знала об этой комнате, и я не намеревалась о ней рассказывать ей или кому-то другому, но вот Владимир видел такую у Гилли и слышал, что у моего отца такая же самая, поэтому с легкостью догадается, что я именно здесь, если не найдет меня в других комнатах этой квартиры.

Закрываю за собой дверь и сажусь в кресло, закладываю ногу на ногу — так отец всегда любил сидеть и именно в этой комнате.

Здесь ещё один тайник, где лежит ещё одна частичка меня и моего прошлого.

Поднимаюсь с кресла и передвигаю его. Оно довольно легкое, поэтому делаю это практически бесшумно и легко.

Весь пол сделан из дерева и если ты не знаешь, то никогда не догадаешься, что здесь есть тайник.

Склоняюсь к нужной мне доске и нажимаю на неё три раза: два раз за разом, а вот третий через две секунды, после чего дощечка выступает наверх, и я могу снять её.

У меня получилось с первого раза, и я улыбаюсь сама к себе.

— Тело помнит…

Этот механизм отец сам придумал и привёл в действие. Долгое время я не могла открыть с первого раза и долго мучилась, потому что если нажимать с неправильной интенсивностью, то фига два откроешь!

Со временем у меня начинало выходить на ура, но я думала, что уже забыла, ведь прошло немало времени — шесть лет…

Грустно улыбаюсь и достаю оттуда предсмертное письмо отца, коробку с платьем Ислы, которое она так и не успела надеть и ноутбук Роберта, в котором скорее всего я найду нужную информацию. Гилли кое-что рассказал и заверил, что все мертвы, но вот тогда какого чёрта Дэнис на меня охотится?!

Маргарет — Кристи

Владимир позвал меня на ужин и я, спрятав коробку в стол в тайной комнате, вышла из нее, закрыла вход и направилась к столу.

У юриста растут руки из того места, что надо, потому что готовил он очень вкусно.

Совершив один забег перед сном, мы сожгли калории и провалились в сон.

Пробуждение было сладким, потому что Владимир уже начал хозяйничать на кухне, и я этому радовалась, потому что не так любила готовить еду, как он. Мне было легче заказать в ресторанчике.

Набив желудок, я принялась за уборку той комнаты, о которой Донна не знала, да и вообще она была слишком засекречено, чтобы рассказывать о ней.

Купчинский рвался в бой, чтобы ускорить мою работу, но я не позволила. Он угомонился и стал заниматься своими делами. Судя по диалогу, который услышала, он разговаривал со своим заместителем и решал различные нюансы относительно своей конторы.

Вечером мы запланировали поход в ресторан, и я даже придумала, что именно должна одеть — мамино платье. Уверена, родители были бы рады этому так же, как и я, ведь стоя перед зеркалом, я не могла налюбоваться сама собой.

Владимир меня ещё не видел, а это значит, что я смогу сполна насладиться его реакцией и добавить ещё несколько «баллов» к своей внешности.

На лицо я нанесла вечерний не слишком яркий макияж, волосы уложила и закрутила в широкие локоны, которые свободно спадали на мои плечи. Образ дополняло яркое красное платье на тоненьких бретельках и с небольшим вырезом спереди, а вот сзади вырез был довольно глубокий и поэтому я надела только маленькие красные стринги. Под грудью широкий пояс, от которого платье шло на расширение и достигало гулек. На левой ноге был разрез от самого низа до начала бедра. Если сделать хороший шаг или слишком сильно повеет ветер, то, боюсь, белье увидят не одна пара глаз. Но на это я не обращала внимания, ведь оно идеально сидело на моём теле.

На ноги обула босоножки с тоненькими лямками также красного цвета, и в тон платью накрасила губы.

— Купчинский, ты готов?

— Крис, мне пять минут, и я одет. Это вам, женщинам, нужно полдня собираться, а вот у мужчин всё гораздо проще!

— И почему меня не удивляет твой ответ? — мы перекрикивались, потому что юрист всё ещё сидел за компьютером и что-то щёлкал в нем в гостиной.

— Откуда платье? — послышалось неподалеку от меня и прежде чем я вернулась, встретила заинтересованный мужской взгляд в зеркале, который говорил только одно — голод!

— Это матери, — на автомате ответила и сразу же жалею, что эти два слова вылетели из моих уст. Юрист и так слишком много знает. — Разве оно плохо сидит на мне? — выгнув брови, спрашиваю.

Купчинский некоторое время молчит, обдумывает слова или складывает их в правильную последовательность, а я жду ответа, наблюдая за ним через зеркало.

— Боюсь, что сегодня придётся всех гнать от тебя, — в конце концов выдавливает он из себя и натянуто улыбается.

Что-то не так в его словах, но вот что?

Обещаю себе, что потом попробую подумать над своими догадками, а пока возвращаюсь к юристу и подхожу вплотную к нему.

Моя грудь в нескольких считанных миллиметрах от его тела. Благодаря моим каблукам мы почти одного роста и мне не нужно задирать голову, чтобы заглянуть в шоколадные глаза.

Почему-то именно сейчас у меня возникла такая ассоциация, я бы сказала, что это цвет молочного шоколада, который так и просит, чтобы ты полакомилась им.

В комнате так тихо, что до ушей доходит эхо ускоренного и глухого сердцебиения, но вот не моего, а Владимира. Его глаза жадно разглядывают моё лицо, глаза, губы, но это все, что он делает. Замечаю только голодный взгляд. Никаких действий или лишних движений. Только сердцебиение, дыхание и электричество между нами.

В отличие от юриста, у меня не скачут гормоны, поэтому я делаю шаг в сторону и прохожу мимо него.

— У тебя пять минут.

На мою реплику Володя ничего не отвечает, а я прячусь от его глаз.

Сегодня я сама на себя не похожа и изменяю собственным принципам — выхожу из квартиры без пистолета, без телефона, без любимых блестящих и таких острых ножей. Платье, туфли и стринги.

Владимир сегодня решил быть не в костюме, как я думала, а в темных джинсах, мокасинах на голую ногу и черной льняной рубашке, поверх которой надел темный пиджак.

В Сакраменто не жарко, но и не холодно, поэтому и я не прихватила никакого кардигана или плаща. Тем более мы будем передвигаться на такси, а не пешком, чтобы я успела замерзнуть.

Я переложила организацию ужина на плечи Володи, поэтому не имела представления куда мы едем. Как оказалось, позже, это был тихий ресторанчик мексиканской кухни.

— Откуда ты знал, что я люблю мексиканскую еду? — спросила я, когда мы подходили к нашему столику.

— Я не знал, но предполагал, что тебе должно было бы понравиться и рад, что не ошибся.

На его доводку я улыбнулась и уселась на кресло, которое Владимир заблаговременно отодвинул.

Блюда были вкусные и весь вечер мы с юристом говорили разные небылицы, много смеялись и я признала, что он имеет отличное чувство юмора, а ещё заботливый и не задаёт вопросов, которые его интересуют, а вежливо ждёт со стороны, чтобы я сама подошла и начала рассказывать. Но вот беда в том, что в ближайшее время я планировала исчезнуть из его жизни.

От этой мысли печаль поселялась внутри меня, но я закрыла двери, за которыми он сидел и снова начала наслаждаться вечером — неизвестно, когда наступит следующий. Да и с кем?

Владимир что-то опять рассказывал и смеялся, я же поддерживала его весёлость и время от времени вставляла свои фразы, улыбалась, но вот мыслями была далеко.

Все время ловила себя на том, что я не прочь видеть такого мужчину рядом с собой, что мне нравится его смех, глаза, тело, секс с ним это вообще что-то нереальное и мегакрутое. Нравится то, как он ведет себя рядом со мной, то, какой он внимательный, его умения в кулинарии, его серьезность и умелость в юридических делах.

Купчинскому всего 28, а он успел так много достичь!

А я? Чего достигла я, кроме репутации крутого киллера, денег и трупов? Вот! Ничего!

За мной тянется шлейф из трупов. Я несу людям смерть, а хуже всего то, что мне это нравится, точнее нравилось…