Через некоторое время, когда серое небо постепенно укуталось вечерней тьмой, вновь хлынул дождь. Но в этот раз сам Артур отказался останавливаться: он схватил спорящего Айву за руку и повёл его, как капризного ребёнка, по недавно найденной тропинке. Спорить с больным, но высоким и достаточно сильным юношей оказалось бессмысленно. Желание найти близкого друга окончательно добило любую слабость, попросту игнорируя её, и шаг ускорялся с каждым услышанным плюхом по лужам. Голова трещала по швам с той же силой, с какой внутренний жар создавал снаружи ужасную ледяную кожуру. К горлу постоянно подходила тошнота, а в глазах темнело от голода, усталости и болезни, но Артур продолжал настаивать на движении. В конце концов, он свалился в обморок. И те, кого он с такой яростью тащил за собой, решили перекантоваться под ближайшим деревом с густой листвой.

Юноша очнулся достаточно быстро. И сразу услышал ругань, возникшую между братом и сестрой. Слова всё ещё сталкивались друг с другом и образовывали тарабарщину, но общие черты конфликта постепенно прояснялись всё точнее. Айва указывал на мокрые палки, часть из которых всё ещё лежала в руках Киамы, а та разводила свободной рукой и бессловесно объясняла мужчине состояние погоды. Через некоторое время морской шум улёгся, позволяя юноше насладиться криками спутников:

– …нужны сухие палки! Мокрые не горят!

– Где, по-твоему, я должна найти сухие палки?! Возьми эти и высуши их своими способностями!

– Я сто раз повторял, что не имею магии! Меня учили выживать, как выживают обычные странники и охотники! Как ты представляешь меня, способного высушить хворост силой мысли?!

– Всё! Надоело! Ты сказал – принеси хворост, – я и принесла. Как ты там говорил? «Доволяйся имеющимся»?

– «Довольствуйся», а не «доволяйся»! Не такого слова – «доволяйся»!

– Теперь будешь учить меня грамоте? Тогда вот, – она бросила палки Айве под ноги и ушла к противоположному краю сухой травы. – Ищи растопку сам!

Со стороны этот диалог выглядел более чем смешно. Артур даже хихикнул, тем самым загасив бушующий конфликт. Киама моментально подпрыгнула к больному со страшными-страшными глазами, полными чрезмерной заботы об объекте интереса и симпатии. Артур аж дёрнулся, когда её лицо оказалось опасно близко к его щеке. Но девушка этого не заметила. Только поправила мокрую куртку, слегка греющую прозябшее тело, и убрала с уставших синих глаз каштановую прядь. В этот момент юношу охватило неприятное подозрение, которое ставило под вопрос дальнейшее совместное путешествие.

– Ну? Ты в порядке? Очень плохо? Или терпимо?

– Да я…

– Заботливая дама… – тихо соскочило с оязвевшего языка мужчины. Киама сделала вид, что ничего не услышала, хотя её лицо заметно помрачнело.

– Отвечай, – она вновь обратилась к сонному юноше, сильно трясущемуся из-за высокой температуры.

Он кое-как выдавил из себя описание мерзких ощущений, и его голос с каждым новым словом становился всё тише и тише. Когда же состояние здоровья дошло до Киамы в своей полной форме, Артур предпочёл замолчать. А недолгие допытывания до беседы не дали никаких результатов. Лишь порицательный взгляд, которого хватило, чтобы девушка замолкла и устроилась рядом. Её одолевало желание поделиться своим теплом. Но Артур отодвинулся, стоило ей сесть под боком.

Айва ушёл и вернулся – промокший, недовольный и несколько липкий. В руках он держал охапку толстых веток, явно отломанных от деревьев. Сказав заключительное: «Вот видишь, я же нашёл», он бросил растопку на сухую траву, достал из защищённой поясной сумки спичечный коробок и зажёг небольшую деревяшку, которая сразу же отправилась к веткам. Чтобы не устроить пожар, он решил обложить костерок мокрыми сучьями, которые вскоре попали в огонь, а им на смену пришли найденные камни. И как только дерево разгорелось, Артура сразу же пересадили ближе. Он радостно протянул руки, позволяя маленьким язычкам пламени касаться отмороженных ладоней, и его лицо расплылось в удовлетворённой улыбке. Да и самочувствие, как ожидалось, пошло ввысь.

– Значит, ваши технологии мало отличаются от наших… – вдруг начал мальчик, рассматривая огненный танец.

– Зависит от того, о каких технологиях ты говоришь. Если ты имеешь в виду те… как их… в общем, ваши кареты без лошадей…

– Машины.

– Мы отказались от подобных технологий. Но если ты говоришь о спичках и зажигалках, – то да. Честно сказать, зажигалки не придумали ни мы, ни вы. Но их устройство так просто, а функции так полезны, что мы приняли это новшество в свои дома, – Айва подобрал с травы тонкую палку и начал вертеть её в руках. Зелёные глаза выдавали тяжёлые думы, прояснившиеся во взрослой голове.

– Постой, – Артур замолк на несколько секунд, после чего вновь вернулся в русло разговора. – Вы знаете о машинах, да? Об автомобилях, о разных станках и заводах?

– Естественно.

– Но вы не пользуетесь этим!

– Почему же? У нас есть паровозы, станки и заводы…

– Тогда зачем вы продолжаете жить в какой-то «эпохе возрождения», если знаете обо всех благах природы?

– Это не природные блага, мой друг. И мы не имеем права сильно вредить природе Эваса. Это вы, люди, можете позволить себе такую роскошь. Вы можете позволить себе жить в продвинутом мире, прямо как Эйваз когда-то, и не беспокоиться о вселенском смысле каждого сделанного шага. Но здесь… мы живём в ином мире – не забывай об этом. Что более важно, мы живём в самом центре Вселенной. Гармония этого мира зиждется на двух противоположностях: любви и ненависти. Наш родной Эвас, пусть и считается «отсталым» и консервативным, но имеет на то веские основания – он проповедует любовь… в идеале, конечно. Мы можем отходить от этого утверждения, организуя военные кампании и разрушая свои социальные устои, но мы не имеем права сильно вредить окружающей среде. Если её состояние будет осложнено искусственным путём, то все существующие миры ждёт упадок. С Эйвазом, к сожалению или счастью, наоборот.

– Значит, положение Эваса не позволяет вам совершенствоваться?

– Мы находим иные пути для этого. Опять же, появление философий и пары религий – следствие невозможного материального развития. Но, по неизвестной причине, Эвас допускает существование паровой техники. Ты, скорее всего, не заметил, но Альмандин связывает большая цепь железных дорог. Также, есть порты для кораблей и пароходов. Хочется верить, что подобный уклад жизни продлится и после смерти наших далёких потомков. А иначе… придётся вернуться в самые низы эволюции, – Айва улыбнулся, грея под огнём ноги. Его глаза смотрели куда-то за пределы этой реальности.

– Интересно… А между городами и деревнями вы путешествуете на лошадях?

– Да, конечно. Любой уважающий себя эльрин имеет хотя бы одну лошадь – именно для перемещений между небольшими пунктами. Хотя, бывают случаи, когда всадники отказываются от поездов и кораблей, отдавая предпочтение конным путешествиям. Я нахожу это весьма безрассудным и бессмысленным занятием, но не мне судить их.

– Значит, у меня тоже может быть лошадь…

– Нет. Ты ведь человек, из совсем другого мира и, как я уже говорил, если пробудешь здесь дольше положенного… – Айва издал смешок. – За распространение этой информации меня могут обезглавить. Так что я промолчу. Но существо из иного мира не может завести себе питомца, даже если он был найден полуживым на обочине дороги. Таковы порядки.

– Порядки меняются.

– Они изменятся, только если ты останешься здесь по истечении трёх месяцев. Но это невозможно.

– Почему ты так думаешь? Я вот возьму – и останусь! – Артур радостно осклабился и выпрямился, демонстрируя свою непреклонность и убеждённость в собственных словах. Даже болезнь не сумела сразить его боевой дух, а желание прожить жизнь в этом чудном месте лишь подкрепляло детскую страсть, делая её всё более и более слепой и немой для каких-либо встречных аргументов.

– Я не позволю тебе остаться, Артур. Если ты не уйдёшь по своей воле, мне придётся вести тебя против неё. Но я не горю стремлением испортить наши хорошие отношения так быстро.