– Он собака. Чего ему хотеть? Вон, видишь, ему только ты важен, – Ольга указала на пса, мирно лежащего подле ног Артура. – Позже погуляете.
– А сегодня же ещё… – он остановился. Совсем забыл, что маме не хочется об этом думать. – Прости. Но, может, хоть один раз свечку за него поставим? Всё-таки, ты его так любила…
– Он не верит в Бога. По крайней мере, в нашего. Не думаю, что ему нужна свечка или молитва, – лицо Ольги сделалось мрачным и отстранённым. – Мне кажется, ему хватает и того, что мы любим его. По крайней мере, я люблю…
Артур улыбнулся и глянул на фотографию, висящую над небольшим обеденным столом. На ней счастливая мама, ещё совсем молодая и с бунтарским макияжем, которую обнимает не менее счастливый отец. Их волосы забавно контрастируют: у Ольги – светлые, остриженные «под мальчика», с фиолетовыми концами; у него – русые, длинные и закрывают уши. А глаза, будто четверняшки – синие. Как у сына. И черты лица очень похожие, с одинаковым вытянутым подбородком и прямым острым носом, точно у птицы. Но вот взгляд совершенно разный – это Артур всегда замечал. Его отец смотрит в камеру кротко-кротко, точно начинающий вор, который украл свой первый трофей у слепой бабушки. А у Артура взгляд совершенно иной: пестрящий мужеством и призрачной бравадой. Этим он уж точно пошёл в каких-то дальних предков, ведь оба родителя подобными качествами не владели (или владели в настолько маленьком объёме, что и говорить бессмысленно).
Когда Артур отстранился, его взгляд скользнул по матери, что вернулась к своей любимой кулинарии. В этот момент, как и годом, и ещё одним годом, и третьим, и четвёртым годом ранее, ему хотелось задать всё тот же вопрос, что и много лет назад: почему же умер папа? Но в последний раз – лет в восемь – когда этот вопрос вырвался из уст недалёкого мальчика, Ольга чувствовала невероятную боль, которая отразилась на всей окружающей жизни. Она так и не оправилась после смерти любимого человека, и каждый раз, когда вновь возникала тема его касающаяся, атмосфера в помещении накалялась до невыносимого предела. Потому Артуру пришлось промолчать и сейчас. Вместо этого, он уселся на один из стульев и начал играться с Мерлином, попутно завязывая беседу с занятой матерью. Но даже несмотря на это, она старалась внимательно слушать ребёнка и как-то комментировать его мысли. А вязались они лишь в одно…
– …поэтому я думаю, что драконы существуют. Или, по крайней мере, существовали, – он улыбнулся, ожидая ответа матери. Но та будто ушла в транс. На самом деле, она очень любила говорить про магию и другие миры, но, по неизвестной Артуру причине, одновременно с этим начинала блуждать в собственных мыслях.
– Думаю, ты прав… – вырвалось, наконец, из слипшихся уст. – Я думаю, ты прав абсолютно во всём, мой мальчик, – она странно улыбнулась, глядя на сына одним глазом.
– Да, знаю! Я очень долго думал над этой теорией! Интернет перелопатил, пока собирал сведения, но оно того стоило! Жаль только, что никто в это не поверит, – на удивление, последнюю фразу он сказал довольно бодро и нисколько не раздосадовано.
– Артур, я уже много раз говорила, что тебе не нужно всеобщее одобрение. Ты выше этого и способен на вещи, которые и не снились окружающим. Незачем растрачивать себя на их ожидания.
Её слова, как обычно, звучали логично. Артур согласился, не найдя повода для спора. И снова вернулся к обсуждению щекочущих тем, которые поднимал и понимал далеко не каждый подросток двадцать первого века. А Ольга могла лишь слушать и наслаждаться глубокими познаниями её сына. Этим он явно пошёл в её учёную натуру… Разве что, в ином направлении.
Пока они беседовали о темах совершенно клишированных и шаблонных, подошло время ужина. Рис и мясо кролика – что может быть лучше? Ещё и с тем самым «секретным соусом», который мама добавляет ко многим сухим блюдам и даже супам, и всем им этот непонятный соус придаёт вкуса, превращая трапезу в беседу с Богом. Вкус такой нежный, сладкий и насыщенный, что слюнки текут даже на сытый желудок… А в глазах разворачивается кремовая буря с нотками свежеиспечённого хлеба, и настроение делается такое бодрое и живое, что бросает в дрожь! И послевкусие чарует своим недоступным волшебством вперемешку с запахом свежего новогоднего салата, добивая любого, кто попробует это неземное чудо… «Даже амброзии не стать такой питательной и вкусной, как этот соус!» – отзывались о поразительном явлении немногочисленные гости стола, так или иначе связанные с возвышенной литературой и наукой. И Артур отзывался точно так же, стоило вновь ощутить на языке знакомую кисло-сладкую пищу. Обобщая всё вышесказанное: ничто – по скромному мнению притязательных гостей и самих жильцов этого странного дома – не могло сравниться со столь необычайным чувством, кое вызывал отороченный тайнами соус. Пару раз предположили, что Ольга примешивает в совершенно обычный соус наркотики, но доскональная проверка в оснащённой лаборатории так и не дала положительных результатов. Приходится лишь догадываться, каким образом физик-практик сумела добиться подобного эффекта от еды.
После трапезы в семье Мельховых полагалось смотреть фильм. И не важно, новый он или старый, звуковой или немой. Единственный фактор, которым довольствовалась семья – качество. Они смотрели всё значимое, душевное и интересное, и всегда придерживались логичности и новизны повествования. Потому-то в Артуре и зародился маленький эстет, склонный к романтике и историческим допущениям. «Всё во имя красоты!» – именно таким девизом он жил.
После просмотра фильма наступила пора сна. Артур помылся, почистил зубы, оделся в зелёную пижаму с такими же зелёными дракончиками, и лёг спать. Одним ухом он слышал, как моется и ложится спать мама, а вторым начал погружаться в красочный сон. И ему снова, как и всегда, снился прекрасный мир, где он смог стать рыцарем, который борется с разными сумеречными тварями. Как бы ему хотелось, чтобы этот потрясающий сон вылился в явь…
Артур проснулся среди ночи. Из милых сновидений его вытащил лай Мерлина, да такой громкий, что в ушах раздавался оглушающий звон. И соседи наверняка придут жаловаться на окаянного пса, если он сейчас же не смолкнет! Мальчик подпрыгнул с кровати и подбежал к другу, чтобы закрыть его небольшую пасть, но пёс снова и снова вырывался, и скрёбся, как бешеный, во входную дверь! Тогда, уповая на лучшее, Артур решился на самый глупый шаг, который может допустить безответственный хозяин: он открыл дверь.
Пёс рванул наружу, прямо по Лесной, и замедлялся только из величайшей преданности человеку, который его взрастил. Но стоило наспех одетому Артуру догнать его – маленькие лапы снова неслись вперёд, игнорируя любые опасности! И очень скоро это небольшое преследование привело их в лесную чащу. Холодную, тёмную и совсем недружелюбную чащу, полную свежего запаха весенних растений. На единственный миг Артур пожалел, что позволил Мерлину так просто удрать! Но в следующий – он приметил одну странную деталь: пёс встал столбом перед упавшим деревом. Перед большим дубом, чьи корни вились к небесам из внутренней пустоты. Широкое, очень широкое и некогда высокое дерево походило на нечто… значимое. И Артур зажёгся любопытством. Больным, возможно, любопытством, которое вело его в самые странные места города. И сейчас синие глаза блестели энтузиазмом и интересом, разглядывая толстый дуб, поваленный наземь то ли человеческими силами, то ли силами Всевышнего и природы. Эти догадки добавляли обычному дереву некоторую загадочность, манящую мальчика в свою тёмную суть… буквально. За корнями, внутри самого дуба, будто специально разверзлась чернота. Нет, не земля. И не насекомые. Только странная полость, сквозь кору которой пробивались травинки и цветы. И тогда любопытство окончательно возобладало над разумом. Артур согнулся в три погибели и сделал шаг внутрь упавшего дуба, желая найти ответы на щекочущие вопросы…
Но перед его лицом выскочил Мерлин. Он залился отчаянным лаем, моля оставить эту затею. Толкал, толкал хозяина назад, и жалобно скулил вслед за каждым ударом о его ноги. Но не понимал, что странное поведение лишь усилит нездоровый интерес мальчика. Артур поднял Мерлина на руки, крепко обнял и посадил на землю. Пёс недовольно мыкнул, изо всех сил борясь со своей сутью, но продолжил сидеть. Смотрел на удаляющегося хозяина, как на погибающую надежду, и глаза его полнились горечью. Он не выдержал. Встал, переходя через команду «сидеть» с невероятной душевной болью, и ринулся вперёд, в пугающую неизвестность. Вслед за Артуром. Как настоящий преданный пёс.
