— Ты выгоняешь меня? — дошло, наконец, до Мэнди. — Из-за глупой собаки?

Он толкнул ее к стене, отчего ее глаза расширились, и в них промелькнула тревога.

Локи был капризным ублюдком, ворчливым в плохой день и раздражающе бодрым в хороший, но это была его долбаная собака.

— Еще раз назовешь его глупым, и я разобью твое красивое личико. Извинись.

Ее рот удивленно раскрылся

— Что...?

Он сжал ее губы вместе, бесплатно придав ее лицу то утиное выражение, за которое она, очевидно, заплатила много денег.

— Не «что». Извинись. Перед моей собакой.

Как всегда, Локи был рядом, когда он нуждался в нем. Стоял у его ног и лаял на женщину, вторгшуюся на его территорию.

Мэнди посмотрела вниз и сглотнула.

— Прости за то, что я обидела тебя… собака.

Он отпустил ее и бросил взгляд на своих людей.

— Выведите ее. И не позволяйте ей снова войти. Я покончил с этим дерьмом.

Тихий голос в глубине его разума, в темном водовороте, поглощающем весь свет, объяснил ему настоящую причину, по которой он был так зол. Глупая девушка напомнила ему одну любительницу собак.

Они утверждали, что месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Это была ложь. Викинг ждал шестнадцать лет, чтобы убить своего давнего соперника и заклятого врага. Это не сделало ничего, чтобы погасить кипящую в нем ярость. Хуже того, казалось, что она растет внутри него каждый день. Как ревущий зверь, готовый наброситься на любого, кто даже косо посмотрит на него.

Он вернулся в свою одинокую квартиру и включил пластинку. Сразу же через динамики зазвучала песня AC / DC «Highway to Hell», текст которой идеально соответствовал его настроению. Проигрыватель выглядел старинным, но ничто не звучало лучше винила. Едва он достал свой энергетический напиток «Monster» из холодильника, как в дверь постучали.

Это был Боран со странным выражением лица.

— Что на этот раз?

Боран отступил в сторону и Викинг увидел молодую девушку, стоящую позади него в темном коридоре. Она была высокой, с вьющимися волосами и выглядела совсем юной.

Викинг едва не выругался. Казалось, что они всегда находили его — девицы с комплексами отцовской любви, любившие секс на одну ночь с серебряным лисом. Если бы кто-нибудь из них промурчал ему это нелепое имя, он бы ее отшлепал, и не в хорошем смысле.

— Она искала мистера Скарсгарда, — объяснил Боран, смотря на него пристальным взглядом.

Что, черт возьми, происходит с ним сегодня вечером?

— Разве я только что не сказал тебе, что покончил с этим дерьмом? Какую часть из этого ты не понял? «Покончил» или «дерьмо»?

— Я думаю, ты захочешь разобраться с этим… дерьмом.

Затем ублюдок просто отвернулся и оставил его наедине с девицей.

Эта была даже моложе большинства, кто приходил к нему, и казалась неуместной во многих отношениях. Во-первых, она выглядела утонченно в своих дизайнерских джинсах и рубашке, застегнутой на все пуговицы. Кроме того, ее пальцы побелели от сжимания сумки, что указывало на то, что она чувствовала себя неуютно.

Он покачал головой.

— Что бы ты ни искала, малышка, я не тот, кто тебе нужен. А теперь иди к своему настоящему отцу, пока какой-нибудь мудак не принял твое предложение.

Девушка закусила губу.

— Я не могу этого сделать, сэр.

Сэр? Посмотрите на это. Он оказался в компании девушки из элитного района. Той, которая выросла, зная, как пережить обед из семи блюд, каждый раз используя правильную вилку. Милая папенькина дочка, такая вежливая снаружи, но желающая делать грязные вещи в спальне. Некоторые девушки были так испорчены. Они любили, когда их унижают и называют плохими словами. Другие просто искали опасную интрижку, чтобы рассказать о ней позже своим подругам.

Чего он не мог точно определить, так это то, что в ней было что-то странно знакомое, хотя раньше они не встречались, потому что не вращались в одном кругу. И этот слабый европейский акцент — он бы запомнил его, потому что часто слышал акценты, имея каждый день дело с сумасшедшими русскими.

— Да? И почему ты, бл*ть, не можешь этого сделать?

Она прочистила горло.

— Потому что я уже со своим отцом. Я имею в виду, с моим настоящим отцом, — ее взгляд остановился на нем. — Вами.

— Что ты, черт возьми…

Его дыхание замерло, когда она вышла вперед, и встала на яркий свет — длинные белокурые волосы ниспадали ей на плечи.

Ему не нужно было делать анализ ДНК, чтобы узнать, что она была его дочерью. Девушка была его точной копией. Как, черт возьми, это случилось? Он никогда не хотел иметь детей, поэтому всегда был осторожен. С его испорченным детством он был бы ужасным родителем.

Бледно-голубые глаза смотрели на него с удивлением и любопытством.

Девушка неловко махнула рукой.

— Привет, папа.

Наверное, впервые в жизни он не знал, что ответить.

Глава 10

Елена

Елена проснулась от кофейного дыхания. Ее глаза резко распахнулись, и она посмотрела на угреватое красное лицо Педро. Он завис над ее кроватью, положив обе свои руки по обе стороны от ее головы.

Она попыталась вскочить, но он схватил ее за горло и прижал к подушке.

— Вон из моей комнаты, — прошипела она. — Если Лоренцо...

Он засмеялся.

— Моего старшего брата больше нет, помнишь?

Верно…

Она забыла. В ее защиту, это был только второй день, когда она проснулась в мире без Лоренцо. Ошибка, которая может дорого ей обойтись. Глупая, глупая. Почему она не заперла дверь? Потому что раньше в этом не было необходимости — ни разу Лоренцо не посетил ее спальню.

Педро схватил подол ее ночной рубашки, и Елена замерла. Часть ее всегда знала, что этот день наступит. День, когда Педро больше не будет скрывать свое истинное «я» и перейдет эту черту.

Она медленно скользнула рукой под подушкой.

— Где она? Где твоя дочь?

Вики была там, где было ее место.

— Ты хорошо меня знаешь, Педро. Я никогда этого тебе не скажу.

Он ударил ее по лицу. Боль пронзила ее череп. Она чувствовала вкус крови, но отказывалась показывать ему свою боль или тревогу, поднимающуюся по ее животу. Такие люди, как Педро, наслаждались страхом. Они упивались им, думая, что он делает их сильнее. Елене это принесло только раздражение, а не страх, как он ожидал.

— Ты скажешь мне все, что я захочу.

Его глаза блуждали по ее телу, как будто оно принадлежало ему.

Никогда. Был только один мужчина, который когда-либо владел ее телом, ее душой, и потеря его почти ее уничтожила. Такой человек, как Педро, не мог понять, каково это полностью отдать себя одному человеку. Греться в свете, что они принесли вам, или в темноте, в которую они вас втянули.

Он схватил ее за грудь.

— Ты дашь мне все, что я захочу.

Она съежилась, когда он скрутил ей сосок.

Ее рука на сантиметр скользнула под подушку и еще на один. До тех пор, пока она не нащупала нож.

Оставив притворство, Педро вскочил на нее и прижался к ней. Одеяло из кислого пота и несвежего вина покрыло ее, прилипая к ней, как грязь, которой он и был.

Она попыталась вытащить из-под подушки свою руку, но он схватил ее и прижал к матрасу, используя свое тело, чтобы удержать ее.

Воспоминания о ее детстве вернулись в ее сознание, как извращенный черно-белый немой фильм. Тот раз, когда брату пришлось оттащить от нее одного из своих друзей-наркоманов. Или, точнее, когда он почти опоздал. Пока его дилер ощупывал ее, она смотрела на треснувшую плитку в ванной, надеясь, что это скоро закончится.

Затем, как она вспомнила предсмертные слова матери.

«Будь львом, Елена».

Педро сорвал с нее рубашку, обнажив грудь. Ее взгляд упал на кулон в виде льва. И она издала гребаный рев.

В ту секунду, когда его руки коснулись груди, прижимаясь к ней губами, она нанесла удар.

Педро завизжал, как свинья. Чья-то рука коснулась его шеи, и он спрыгнул с нее. Но не раньше, чем, схватив за волосы, он стащил ее на пол.