Он прицелился, и Викинг, резко подавшись к нему, попытался забрать у него винтовку. Когда его брат не отпустил ее, Викинг ударил его кулаком в лицо. Сай вырубился.

Кристофф посмотрел на Сая и покачал головой.

— Молодежь.

— Ты всего лишь на пять лет старше.

— У меня старая душа.

Так и было. Точно так же, как Викинг верил, что он и Елена были двумя старыми душами, нашедшими друг друга в этом гнилом мире. Он ошибался, чертовски ошибался.

— Я отомщу, — поклялся Викинг. — Не знаю когда, не знаю как, но клянусь могилой отца, что заставлю ее заплатить. Скарсгарды всегда наносят ответный удар.

Последнее, что он видел, был кусок белой вуали Елены, когда она села в машину и уехала в гребаный закат.

«Желаю тебе больше никогда не улыбаться».

«Желаю тебе никогда не найти покоя».

«Желаю тебе никогда не попасть в рай».

Глава 8

Елена

16 лет спустя

Елена Морелли уставилась на гроб Лоренцо, молясь, чтобы ее муж каким-то образом не выполз обратно из грязи. Пока священник читал свои молитвы и вел душу Лоренцо через долину теней смерти, она пожелала ему билет в один конец в огненные бездны ада.

Ублюдок украл шестнадцать лет ее жизни. Ему удалось покалечить ее душу, даже не коснувшись рукой. Слежка, которую он установил за ней, распоряжаясь каждой частью ее жизни, была ужасной. Драгоценности королевы были менее защищены, чем она. Какая между ними была разница? Драгоценности были спрятаны под замком, чтобы сохранить национальное наследие в безопасности, ее же поместили в золотую клетку, чтобы защитить его тайну. Поддержание внешнего вида в своей итальянской семье было для него всем. Хотя этот ублюдок разрушил ее жизнь, часть Елены не могла не пожалеть его. Общество, его мир не приняли его таким, какой он есть, и он был недостаточно силен, чтобы вырваться из его цепей.

В конце концов, она просто существовала, а не жила. Но это того стоило. Все того стоило, пока спасало ее маленькую девочку. Она не могла дождаться, когда Вики вернется из Швейцарии и снова окажется в ее объятиях. Побыть с ней наедине без небольшой армии телохранителей, окружающих их.

Ее остроносые черные туфли от «Гуччи» выпачкались в грязи. Елене не терпелось поскорее избавиться от них. Сегодня будет последний раз, когда она носит каблуки выше семи сантиметров. То же самое касалось обтягивающего черного платья и еще более узкого корсета под ним.

Она мечтала о том дне, когда снова сможет носить джинсы. Для Лоренцо она всегда должна была выглядеть как идеальная жена гангстера. Дизайнерская одежда, стрижки за триста долларов, шпильки и украшения, на которые ни один человек не должен тратить столько денег.

Лоренцо ненавидел ее формы и требовал, чтобы она выглядела «подтянутой» во время обязательных встреч с другими капо, на которых она играла покорную жену. Первая вещь, которую она собиралась сделать с утра, это съесть макароны. Вкусную пасту со сливочно-грибным соусом, который просто тает во рту, затем тирамису. К черту калории.

Один за другим люди подходили, чтобы утешить ее, отдать дань уважения мужчине, который этого не заслуживал. Если бы они только знали, кем он был на самом деле... Но они не знали. О, они знали, что он был человеком с положением, стоящим во главе собственного синдиката. Но это была самая забавная вещь в Семье: неважно, сколько людей вы убили, сколько денег получили от продажи наркотиков и проституции — до тех пор, пока вы внешне казались «семьянином», все было хорошо. Они будут сидеть за вашим столом во время воскресного обеда и ловить каждое ваше слово.

Рядом с ней стоял еще один фальшивый семьянин, ее зять, Педро. Младший из двух братьев Морелли. Несмотря на всю их мантру «семья — это все», братья ненавидели друг друга с неслыханной страстью.

Лоренцо был проклятием ее существования. Но, по крайней мере, он позволял ей оставаться, пока Елена не делала ничего, чтобы опорочить его доброе итальянское имя. Педро, с другой стороны, был коварным сукиным сыном, который продал бы свою мать, если бы это соответствовало его планам. К счастью, его мать не дожила до этого дня. В отличие от Лоренцо, он нездорово ценил ее формы. Единственное, что до этих пор ему мешало подкатить к ней, был его брат. Это был лишь вопрос времени, когда он сделает попытку. Еще одна причина, по которой ей нужно было убираться к черту из этого места.

Когда последние дяди и племянницы Лоренцо выразили свое уважение и они остались одни, Елена посмотрела Педро прямо в глаза.

— Нам нужно поговорить.

Он кивнул.

— Да, нам есть что обсудить.

Нет, не было.

— Я уезжаю, — когда его челюсть сжалась, она добавила: — Я больше не могу играть скорбящую вдову. Я не такой хороший актер, как ты.

Его губы сжались, но он не отрицал этого. Они оба знали, что он чувствовал, живя в тени брата всю свою жизнь.

— У тебя есть то, чего ты хотел все это время. Теперь ты глава семьи.

— Адвокату потребуется твоя подпись для завещания.

Она очень сомневалась, что Лоренцо что-то оставил ей и Вики. Более того, она ничего от него не хотела. Все, чего она хотела — это их свободы.

— Я подпишу любую бумагу, если будет ясно, что я уезжаю утром. После этого я больше никогда не хочу видеть ни одного Морелли.

Его глаза вспыхнули, и все еще мятежная часть Елены упивалась этим. Было ли разумно выступить против него? Наверное, нет, но прошло слишком много времени, когда она могла высказать свое мнение, не опасаясь результатов, к которым это может привести. Каждый раз, когда она делала что-то, что не нравилось Лоренцо, это приводило к серьезным последствиям.

Лишение Вики ее первого дня рождения.

Елене не разрешили общаться с ее девочкой целую неделю.

Лоренцо был мастером в использовании ее слабости против нее. Именно так он заставил ее выйти за него замуж. Это уже не имело значения. Прошлое было в буквальном смысле мертвым и похороненным. Все, что она могла теперь сделать, это смотреть вперед.

К сожалению, когда она посмотрела прямо перед собой, холод этого дрянного дня отразился в ее глазах — она увидела свою двоюродную сестру Джорджию. Почти двухметровый питон в одежде Версаче с фигурой супермодели. В отличие от Елены, она идеально носила свои дизайнерские наряды. Ее губы были покрыты ярко-красной помадой, слишком яркой для похорон, но опять же, это была Джорджия, которая всегда хотела, чтобы все смотрели только на нее. И это сработало — мужчины всех возрастов, от официанта, раздающего напитки, до собравшихся капо, смотрели на нее.

— Сожалею о твоей утрате, — сказала Джорджия, надев вечную фальшивую улыбку.

По крайней мере, она не сделала попытку ее поцеловать.

— Спасибо, — сказала Елена, вернув ей ее улыбку.

— Должно быть, тяжело потерять еще одного мужчину в своей жизни.

Педро напрягся рядом с ней. Их было трое, и все они знали, о ком говорила Джорджия, об убийце Лоренцо. Хотя Викинг был чем-то большим. Еще одной вещью, о которой они все знали, но никогда о ней не говорили.

Когда она не поднялась, Джорджия продолжила:

— Стать вдовой в твоем возрасте — я тебе не завидую.

Классическая Джорджия, намекающая, что в тридцать четыре года Елена уже одной ногой на пенсии. Кажется, она забыла, что разница в их возрасте всего два года, и сама Джорджия была старше.

— А еще есть Вики, которая...

Елена, схватив ее за руку, притянула к себе, делая вид, будто они обнимаются.

— Не надо, — сказала она, изо всех сил сжимая пальцы Джорджии. — Еще раз произнесешь ее имя — и на этот раз я подобью оба твоих глаза.

Ее костяшки пальцев побелели при мысли о той ночи шестнадцатилетней давности, когда она ударила кузину кулаком в лицо.

Ах, сладкое воспоминание...

Джорджия поморщилась, но больше не сказала ни слова. Как только Елена отпустила ее, она убежала прочь, как ядовитый скорпион, которым она и являлась.