Чью жизнь: девочки, гнома, дома? Я погладил его. Гном был крепко вделан в стену.

   Вечером я не удержался и позвонил другу-краеведу, чтобы рассказать про гнома. Тот восхитился:

   - Я всегда знал, что ты непроходимый невежда. Ты мне рассказывал, что нашёл почти все дома, а не знал про самый первый. А самое главное, ты не знал, что Вольдемар везде ставил гномов. Он же был на них помешанный.

   Я вспомнил про предложение строить с помощью гномов железные дороги. А приятель продолжал:

   - Лев Кекушев во всех своих домах ставил скульптуры львов, как подпись. А здесь подпись - гном.

   - И что, гномы во всем домах?

   - Во всех.

   - И в четвёртом?

   Приятель замялся:

   - Тут есть разночтения. Домов сохранилось семь. Не понятно, где был восьмой. И тогда возникает вопрос, в какой последовательности они строились.

   Я уговорил его встретиться на днях и обойти дома по стороне над рынком, посмотреть, так сказать, на месте. И вот вошло у нас в обычай гулять вокруг этих домов и обсуждать фрагменты их истории. Какой дом первый понятно, какой последний известно. В каком порядке строились остальные дома - вопрос. И главное, где был ещё один дом. Местные жители привыкли к нашим прогулкам. Подумаешь - бродят два взрослых чудака.

   Мы уже всех знали, здоровались, справлялись о здоровье родителей и детей. Знали их как родных. А я начал изучать ту эпоху, когда дома строились. И людей полуторавековой давности тоже узнал как своих близких. Знал, кто здесь, где жил, в каких отношениях с кем состоял. Много исторических документов я перелопатил. Записи у меня по сей день лежат. Я даже думал книгу написать. Лучше в двух частях: жители и нравы Филимоновой горы в XIX веке и сегодня. А ещё лучше пьесу написать. Её можно поставить, и деньги будут капать. Объединяло жильцов и прошлых и нынешних то, что не было в их жизни человеческой грязи. Здесь не воровали, не изменяли друг другу, не били родственников смертным боем. Жили крепко и спокойно. Наверное, купеческо-священническая закваска сказывалась.

   Года полтора мы так гуляли, я дышал пылью старых документов, а разгадки нет, как нет. Вроде бы вырисовывается последовательность, а как упрётся в вопрос, где ещё один дом? так любая логическая конструкция и рушится. И вроде бы как его не снесли, и вроде бы нет его совсем.

   Друг-краевед к концу каждой прогулки готовил мне сюрприз. Преподносил ещё какую-то неизвестную мне вещь и радовался, что я опять выставлен неучем. И вот как-то он говорит:

   - А Вольдемар Ксенофонтович знал, что последним домом он строительство в нашем городе заканчивает.

   Я встрепенулся. Изучая история строительства домов, я боялся сунуться за некий край. Почему-то боялся задаться вопросом, а что стало с нашим архитектором? Как сложилась его судьба? Я, волнуясь, спросил:

   - А что с Вольдемаром стало вообще?

   Друг посмотрел на меня с улыбкой, всегда приятно быть умнее другого.

   - Он уехал. Его письмом вызвал старый однокашник, де Рошфор Николай Михайлович. Он тогда закончил строительство вокзала в Самаре в стиле итальянского ренессанса и сотрудничал на строительстве Самаро-Златоустовской железной дороги при проектировании вокзала в Оренбурге. Туда де Рошфор и вытащил приятеля. Вольдемар Ксенофонтович там и работал потом долгие годы, на железке.

   - Так что с последним домом?

   - А, да. Вольдемар как бы итог подвёл.

   - В чём это выражалось?

   - В подписи. Она двойная. В доме гном-Янус. Он из стены смотрит и наружу, и внутрь дома, двуликий.

   И тут до меня всё дошло. Я расхохотался. Приятель посмотрел на меня искоса:

   - Чего это ты развеселился?

   Но, не мог же я сказать ему правду?

   - Да так, - махнул я рукой. - Ерундой мы занимаемся. Ищем что-то, что давно быльём поросло. А жизнь уходит.

   Друг посмотрел на меня как на человека, который было начал выздоравливать, но из-за собственной глупости опять погрузился в пучины болезни. Больше мы вместе не гуляли.

   Да мне эти прогулки уже были не нужны. Я знал, где четвёртый дом. Восемь домов - восемь гномов. Два гнома не могут быть в одном доме. Вольдемар Ксенофонтович построил один дом поверх второго. Улучшил кому-то жилищные условия, расширил площади. Теперь надо было найти возможность обследовать фундамент четвёртого дома. Что там запрятано?

   Я проконсультировался со знакомыми строителями. Не говорил, что мне надо, просто интересовался условиями строительства на Филимоновой горе. Все в один голос утверждали, что строить там - последнее дело. Почему там много старых домов? А это - почти центр города. Да никакой нормальный застройщик не возьмётся эти дома расселять, чтобы потом поставить на их месте высотки. Крутой склон, близкие грунтовые воды, промоины и проседание грунта. А под нужным мне домом большие провалы. Подвалы, которые есть под домом, давно закрыты из-за аварийности, из-за опасности провалиться под землю. Оказалось, что есть вход в эти провалы прямо с улицы, но он заделан, заколочен и т.д.

   Я не стал планировать тайных ночных экспедиций. Одной моей знакомой очень понравились розы на центральной площади нашего города, прямо напротив областной администрации. Я сказал:

   - Нравится, приди ночью и срежь.

   Она пошла днём. Никого не таилась. Одела сверху жилетку дорожную, ярко-жёлтую. Ведро взяла пластмассовое, оранжевое. Лейку розовую, тоже пластмассовую. На руки, уже на месте, надела резиновые перчатки ядовито-зелёного цвета. И полчаса спокойно возилась у всех на глазах. Нарезала себе отростков, сколько хотела и каких хотела.

   Так и я. Пришёл утром в спецовке с инструментом. Обмотал место проникновения красно-белой лентой. У нас такой зимой очерчивают запрет прохода вдоль стен зданий, вместо того, чтобы регулярно сбивать сосульки.