"Восемь домов построил я в этом городе. Когда заканчивал седьмой, то узнал, что Машин муж застрелился. И как-то сразу всё отпустило. И его стало жаль, хотя о смерти его я когда-то мечтал. И любовь, как чувство, сразу отгорела и разлетелась вчерашней золой. И тогда решил я всё, что у меня осталось о Ней, схоронить в фундаменте четвёртого дома. Это - середина пути. Это - мой Рубикон..."
Я перечитывал раз за разом в своём блокноте эти строки, списанные мной в местном архиве с пожелтевшего листка. И вроде всё было понятно, и непонятно ничего.
Писал это письмо удивительный человек. Вольдемар Ксенофонтович был из знатного рода. Хотел написать - "но, обедневшего". Да это не так. Пик своей власти и богатства семейство прошло при Алексее Михайловиче. Пётр I уже предков Вольдемара Ксенофонтовича не жаловал. Не захотели эти предки перебираться в Петербург. Но, поместья все сохранили, и содержали их в весьма преуспевающем состоянии. Могли себе позволить жить на широкую ногу. В Отечественную 1812 года семейство преуспело на всех фронтах. Одни мужчины воевали с французом, а другие занимались своими усадьбами, кои располагались недалеко от Москвы. Когда Наполеон бежал, оставив после себя пепелище, повелели баре лес валить. Делали срубы, везли в Москву, ставили там дома, и хорошо на этом нажились.
Юный Вольдемар, зачитывавшийся после Крымской войны "Севастопольскими рассказами", пожелал стать военным инженером. В отличие от дедов своих он считал, что карьеру надо делать именно в новой столице. Поэтому окончил Николаевское инженерное училище. Говорят, что сидел за одной партой с де Рошфором и дружил с Яблочковым. Выпустился из училища подпоручиком и был взят бау-адъютантом одного из императорских дворцов под Санкт-Петербургом. Явно без протекции не обошлось. Какая карьера ему светила! Знатного роду, с достатком, с прекрасными манерами и поведения безупречного, хорош собой. Не забудьте про протекцию. Скоро был бы в больших чинах на высоких местах. Но тут - любовь! Не любовь даже. Страсть! Роман с Марией Александровной Гартунг, урождённой Пушкиной. Да-да, старшая и любимая дочь "светила русской поэзии". Она старше его на четырнадцать лет. Она - фрейлина императрицы Марии Александровны. У неё муж, полковник Гартунг Леонид Николаевич, вояка и храбрец. Но, Вольдемар воспылал страстью к ней, она ответила. Шкандаль! У него, как сейчас бы сказали, "крышу снесло". Он совершает безумные поступки, осыпает её подарками, ревнует ко всякому встречному. С одним конногвардейцем они даже стреляются. Он пишет письма родителям и требует денег. Они не желают выслать столько, сколько он хочет. Он садиться играть в карты и выигрывает. Выигрывает много. Мария Гартунг осыпана драгоценностями. Он играет снова и проигрывает, вроде бы даже проигрывает одну из деревень, принадлежащих ему. Собирается похитить полковую казну. Все слухи доходят до императрицы, она жалуется мужу. Вольдемара сначала берут на гауптвахту, а затем высылают из столицы и отчисляют из полка. Чтобы он не сотворил чего, с сопровождением провезли его тысячу двести вёрст и доставили в мой родной город. Он тогда снова стал губернским. Говорят, что какие-то эпизоды романа Марии Гартунг и Вольдемара Лев Толстой использовал, описывая взаимоотношения Анны Карениной и Вронского. Полковника Гартунга назначили управляющим Императорскими конными заводами в Москве и Туле. Он был знатный лошадник, заодно отправили его после скандала из столицы с глаз долой.
И вот в нашем городе Вольдемар Ксенофонтович стал чудить. Он снимал дом с садом у госпожи Горбовской, вдовы почётного гражданина. Однажды Вольдемар разжёг в саду большой костёр, над ним расположил вертел и стал жарить тушу здоровенного лося. Лоси рядом с нашим городом до сих пор водятся. Прохожим, дивившимся зрелищу через забор, он говорил, что он древний князь Миндовг, и приглашал разделить с ним трапезу, когда туша вполне изжарится.
Затем от скуки он стал пытаться подражать голосам птиц и зверей, и выяснилось, что выходит у него это превосходно. И стал он пугать прохожих. То собакой тявкнет из подворотни, то медведем из-за угла рявкнет. А однажды с задней стороны усадьбы, там, где начинался склон к кожевенной слободе, села парочка и миловалась под трели соловья. Пока соловей не кончить петь и не сказал человеческим голосом, что юноша уж больно робок, да и целуется плохо, и пора бы заняться настоящим делом. Парочка сбежала в страхе, не дослушав всех интимных идей "соловья".
Затем Вольдемар уговорил вдову Горбовскую показать, что хранится в её сундуках. И там нашёлся оставшийся от её покойного деда, губернского чиновника, облегающий фрак с высоко скошенными полами. Фрак был похож на тот, в коем одет князь Куракин на портрете кисти Боровиковского. Но был не столько золотистым, сколько канареечно-жёлтым. Вольдемар пришёл в восторг, тут же заказал себе кюлоты, сиречь штаны, такого же цвета. И в таком виде, в кюлотах и фраке, разгуливал по городу, что не прибавляло любви горожан к нему. Так же в нашем городе не любили Хармса. Который, находясь у нас в ссылке, ходил на рынок в клетчатом сюртуке, серых гольфах и в большой серой кепке.
Пока Вольдемар вот так развлекался, в город провели железную дорогу. Не знаю точно, станцию или ещё строили, или она уже открылась. Но, к начальнику железнодорожного участка пришёл Вольдемар Ксенофонтович и предложил использовать при строительстве железных дорог гномов. Он уверял, что с "этой подземной сволочью" он уже договорился. Работать киркой они горазды, вкалывать без передыху могут сутками. Могут работать ночами, так как привыкли жить без света. Более того, Вольдемар утверждал, что гномы овладели искусством добывания из земли камня и металлов. Поэтому, ежели их хорошо попросить, то не надо и материал возить к месту строительства. Гномы всё из-под земли добудут сами.
Это уже было не чудачество. Всё это походило на сумасшествие. Но что не случается с людьми из-за неудачной любви?
Однажды Вольдемар Ксенофонтович узнал, что полковник Соколинский вздумал строить новый дом на Архангельской улице. И тут наш герой преображается. Он наряжается в шикарный костюм, соответствующий моде и приличиям времени, и едет к Соколинскому. Ведёт в гостях утончённую беседу, поражая хозяев, полковника с супругой, тактом, умом, остроумием и образованностью, и говорит, что сам является весьма подготовленным инженером и архитектором. Чин бау-адъютанта не дают зазря. И итог: Вольдемар готов выстроить Соколинским дом. Дом по сходной цене, но смотреть на него будут приходить со всего города.
Три дня мучился полковник. И дом "эдакий" хотелось, и не хотелось излишнего внимания. Боялся Соколинский, что власти "могут осерчать", что вот простой полковник, а выделился. Спорили они несколько вечеров в кабинете у полковника и сговорились. Решили так: чтобы весь город не сбегался, но чтобы на улице дом выделялся среди других.
Дом получился смешанный: деревянно-кирпичный. В передней части Вольдемар спроектировал ризалит. То есть часть здания, по всей высоте дома, выступала вперёд за линию фасада. Обычно ризалит симметричен центральной оси здания, а здесь был смещён вправо. Окна в доме имели килевидное завершение. А в торцевой стене оконные рамы имели ромбовидную форму. Дом, действительно, получился приметный.
