«Что ты творишь!? О чем думаешь!?»

Маленький зверек только что уберег его от ошибки, исправить которую будет невозможно. Кажется, он был всего в нескольких секундах от того, чтобы, запустив ладони под её живот, подтолкнуть ее, перевернуть, заставить открыть глаза и посмотреть на себя, найти в них подтверждение своим догадкам и сорваться в бездну…

«Спасибо, друг…»

Девушку колотило настолько ощутимо, что в какой-то момент на смену разбушевавшемуся воображению пришел липкий страх.

— Ксения, Вас что, знобит? Ксения?

— Немного…

Их вязкая тишина оборвалась. Это было первое, что Юра, наконец, услышал от нее с того самого момента, как она его позвала, сообщив, что готова. Резким движением накинув одеяло по самые плечи, врач в три шага оказался у оставленного рядом с журнальным столиком чемоданчика, в котором на самом видном месте лежал градусник.

— Давайте на всякий случай измерим температуру.

.

.

.

Как он мог принять на свой счет?

37,5.

.

.

.

Как она могла пустить его в свои фантазии, позволить ему в них творить с собой всё, что заблагорассудится? В каком бреду всё это представляла и, главное, зачем!? Зачем!? Он врач, он просто делает свою работу. Между ними ничего не может быть по определению, ведь каждому из них финал известен заранее! Только на мучения себя обрекать….

«Вот дура!»

Юра, аккуратно подцепив с плеча Мистера Дарси, опустил его на кровать и теперь с плохо скрываемым беспокойством оглядывал комнату. В себя он так и не пришел, дурман не рассеялся, его не покидало ощущение, что он до сих пор пребывает где-то в совершенно иной реальности. Какое-то наваждение… Она сводит его с ума!

«Возьми себя в руки!»

— Где у Вас хлопковые футболки лежат? Я Вам достану одну, Вы наденете и ляжете спать. Бальзам должен помочь, сбивать не будем. В шкафу, наверное?

— Да, — еле слышно прошелестела Ксюша, проклиная себя за разбуянившуюся фантазию, за то, что чуть не сорвалась: понимание, что она была в секундах от шага в пропасть, неумолимо ее настигало. Еще пара мгновений, и… Она бы перевернулась к нему сама. Нутро по-прежнему невыносимо ныло.

— Отлично.

Юра подлетел к шкафу и распахнул обе створки. Из пустого отсека справа на него «смотрело» убранное в прозрачный чехол свадебное платье. Как укор, как напоминание, зачем он в действительности здесь, как самое верное средство от похмелья.

Сев в кровати и натянув повыше одеяло, Ксюша наблюдала за тем, как врач застыл перед открытыми дверцами, стоял без движения, забыв, что хотел. Он просто врач… И просто делает свою работу… Тогда что ему до этого платья, до ее выбора? Какое ему дело? Соберет через неделю свои монатки, бросит ее здесь на произвол судьбы, уедет в свое счастливое будущее… Ваня прав: кому она, кроме него самого, нужна?

«А может все-таки есть дело?»

— Юра…

— Что? — оторвав взгляд от содержимого шкафа, врач резко повернул голову в ее сторону. Повернуть повернул, но эмоции спрятать не успел, не успел зашторить взгляд фирменным своим занавесом, загородиться от мира ширмой. Там, в его глазах, плескалась всепоглощающая боль. Синий-синий океан, наполненный болью, отчаянием и тоской.

«Не может быть…»

Секунды - и занавес упал.

— Что, Ксения? Что Вы хотели?

— Футболки слева. Вторая полка сверху.

.

.

.

23:37.

Девять.

У них осталось девять дней вдвоем.