— Расслабься. Никто же не заставляет тебя их сию секунду заводить, — он смотрит с усмешкой, пожимая плечами, — Но ты просто представь… Гляди, какое чудное семейство. Прямо как из рекламы йогуртов. Нет? Ничего не ёкает внутри?

— Если бы ты знал, что это за дети, — управляющая пытается сменить тему. Как-то неудобно признаваться ему, что не ёкает и в ближайшие лет пять вряд ли ёкнет. Чужие дети никогда не вызывали в ней ровным счетом никаких эмоций, о своих она думать не думала. — Это – наши главные гости на ближайшие два дня. Велено любить, холить, лелеять и исполнять любые капризы.

— Оооо, так Лев дал тебе возможность потренироваться? Умный он всё же мужик! Чтоб ты раньше времени в декрет не сбежала, поди, — Юра поднял глаза к потолку. Жест, который, видимо, стоило читать как: «Ой, это что, я сказал? Нет, это был не я…». Ему определенно хотелось Ксению растормошить, заставить улыбнуться, получить от нее хоть какую-то «живую» реакцию. Но напряжение последние дни ее не отпускало, поэтому в ответ она лишь вяло улыбнулась краешками губ.

Все произошло стремительно и вместе с тем – для Ксюши – словно в режиме замедленной съемки. Двери лифта разъехались, и Маргарита вальяжной походкой выплыла из него в лобби. Огляделась, заметила парочку и с гордо поднятой головой направилась мимо них в ресторан, стуча каблуками. Спустя пять секунд в ресторане младший отпрыск депутата решил: надоело сидеть смирно, скука смертная, пора побаловаться с десертом! Например, попробовать попасть пломбиром вон в того парня в черном костюме. Еще пять секунд – и зачерпнутое ложкой сливочное угощение отправляется прямо в спину новенького официанта, но, конечно же, не долетает и падает на пол, ровнёхонько на пути Федотовой, которая, вздернув нос, смотрит поверх голов, но только не под ноги. Она была слишком сосредоточена на том, чтобы эффектно прошествовать мимо врача, а в результате не менее эффектно упала буквально в нескольких метрах от них.

Ксения закрывает и открывает глаза, встречая ошарашенный взгляд Юры, который замер истуканом рядом с ней. Спустя мгновение на всё лобби раздаются граничащие с истерикой восклицания пострадавшей. Или «пострадавшей». Федотов вскакивает со своего кресла и спешит к дочери, которой помогают подняться и которая скулит, держа на весу вторую ногу, хватаясь за спинку ближайшего кресла. Ксюша не может понять, все по-настоящему настолько плохо или представление устроено Ритой специально. Еще секунда или две – и вот уже Лев Глебович кидается к Юре, еле сдерживая себя, чтобы не материться на весь ресторан:

— Юрец, какого хрена ты стоишь!? За что я, спрашиваю второй раз, деньги тебе плачу? — шипит он, пристально вглядываясь в глаза врача, буквально испепеляя его взглядом.

Тот растерянно смотрит на Ксению, делает глубокий вдох, медлит еще мгновение и направляется к Маргарите, присаживается на корточки, чтобы осмотреть лодыжку. Смотреть невозможно! Видеть, как он осторожными движениями прощупывает хрупкую ступню, неприятно до приступа тошноты. Управляющая отворачивается, пытаясь на что-то отвлечься, набирает Валентину Ивановну, чтобы та прислала в ресторан горничную, вновь скользит взглядом по столикам, ни на ком не задерживаясь. Меж тем, Федотова со слезами в голосе причитает, что боль совершенно невыносима, что она не может наступить на ногу. Может, это, конечно, и правда, но Ксюше слышится в этих стонах вся фальшь мира.

— В кабинет её давай! — рвет и мечет Лев. — Вдруг перелом!?

Внутри всё оборвалось. Да какой перелом!?

«… …. …»

— Лев Глебович, составьте нам компанию, — раздается голос врача спустя полминуты. — Я уверен, причин для беспокойства нет, скорее всего, это обычное растяжение. Я осмотрю внимательней и сразу Вам скажу, как обстоят дела.

Дальше перед глазами Ксении всё как в тумане. Юра подхватывает Риту на руки, и вся троица удаляется в сторону медкабинета. Федотова самодовольно улыбается управляющей через его плечо, обвивает его руками, и, несмотря на его неубедительные попытки как-то отстраниться, все-таки утыкается носом в шею. А спустя секунду шепчет что-то на ухо. Врач словно спотыкается на ровном месте, на мгновение замедляя шаг.

***

21:20 От кого: Юра: Ксения, ты где?

Ксюша прячется от него больше часа. Первые минут пятнадцать после того, как врач на руках понес Риту в медкабинет, она еще пыталась как-то создавать видимость присутствия на работе, но когда поняла, что люди косо на нее посматривают, вылетела из лобби вон. Ей хотелось ворваться в медкабинет и устроить там такой разнос всем присутствующим, включая Федотова, чтобы штукатурка со стен посыпалась. Хотелось вцепиться ей в лицо, а ему надавать пощечин. Только повода для подобной реакции нет никакого, она просто выставит себя истеричкой, больной, школьницей, глупой ревнивой девочкой с очень подвижной психикой. Нет повода – Юра выполнял свою работу, причем, вроде как выполнял нехотя. Да, но от этого осознания не становилось легче ни на грамм, ни на йоту. Вот он касается ее лодыжки, вот она в шею ему дышит… А что он чувствовал, когда нес Риту на руках и она его обнимала? Вспоминал? Что она ему на ухо шептала? О чем он думал в этот момент?

Ксения полтора часа отсиживалась на самой дальней лавочке в самом укромном месте парковой зоны, пытаясь просто хотя бы голову успокоить. Нет, о хладнокровии мечтать не приходится, но пожалуйста, пусть хотя бы сердце перестанет рвать грудную клетку. Она пыталась собрать свои мысли и заставить себя услышать собственные же аргументы в Юрину защиту. Все они звучали разумно, логично, но отчего-то успокоения с собой не приносили. Даже тот факт, что он попросил Льва составить им с Ритой компанию, для нее звучал не слишком убедительно.

Наконец Ксюша околела сидеть на этой лавке. Не может же она всю ночь здесь провести, нужно идти в номер. Главное, проскочить по коридору быстренько, чтобы никто не видел. Пряча лицо, управляющая пересекла людную зону тропинок перед домиками, вошла в здание и быстрым шагом направилась к своей комнате. Коридоры окутал полумрак, но в это время в домике еще не спят, двери хлопают туда-сюда… Лишь бы никто не заметил… Заветная дверь. Открывайся!

Над ухом раздалось:

— Ксения, ты понимаешь, что твоя беготня только усугубляет ситуацию?

Она вздрогнула о неожиданности. Надо было не под ноги себе смотреть, а вперед, тогда бы она Юру заметила сразу.

— Давно ты ждешь? — еле выдавила из себя вопрос.

— Достаточно, чтобы весь второй этаж успел оценить эту картину, — ухмыльнулся врач. — Ну так что, здесь продолжим или пригласишь войти?

— Юр…

«Господи, как страшно…»

— Что, Ксения? Я просто скажу тебе, что должен, и оставлю в покое. Обещаю.

— Проходи, — выдохнула она и распахнула перед ним дверь: не хватало еще, чтобы сотрудники стали свидетелями выяснения отношений…

***

Они…

Юра прошел внутрь и замер посреди комнаты; Ксюша плотно прикрыла дверь и так и осталась у нее стоять, прислонившись спиной, чувствуя, как вся накопившаяся за два дня обида клокочет внутри, готовясь выплеснуться наружу, подкатывает к горлу. Рот открывается… Слова готовы сорваться с языка… Она не может и не будет молчать!

На каком-то бессознательном уровне ожидая с его стороны удара, обвинений в глупом поведении, попыток оправдаться, управляющая начала бить первой, не давая ему и рта раскрыть. Так остро вдруг захотелось его опередить, высказаться, показать ему, насколько ей больно, объяснить, почему вдруг вся эта «беготня», откуда такая реакция. Она оборонялась, нападая. Прежде, чем он скажет что-то в свою защиту, она скажет в свою… Перестаралась.

— И каково тебе было нести ее на руках!? Понравилось!? Что она тебе там на ухо шептала, что ты её чуть не уронил!? — зашептала она с такой яростью, что шепот этот больше походил на крик.

Он опешил, не ожидая такого напора.

— Ксения, послушай… Стой, — врач миролюбиво поднял вверх обращенные к ней ладони, — Это смешно… У меня не было выбора. Не мог же я…