— Декораторы, техники, флористы. У нас послезавтра мероприятие. Так что остаток дня будет загружен.

— Хорошо, тогда вечером. У меня. Или у тебя? Или где ты хочешь?

Ксения пожала плечами: какая разница, где, главное – каким он будет, этот разговор.

— Не знаю, Юр. Там видно будет.

— Хорошо, — врач кивнул, улыбаясь, — Надеюсь, мы расставим все точки и больше к этому вопросу возвращаться не придется.

— Я тоже надеюсь…, — прозвучало с таким сомнением… Она не хотела бы, чтобы это так прозвучало. Но он, конечно, уловил.

— Слушай, я совершил огромную ошибку, я жалею о ней каждый день. Дай мне возможность всё объяснить. Пожалуйста, — Юра нахмурился, но глаза не отвел. Его взгляд изменился, потяжелел. Она читала в нем страх.

«Огромную ошибку…»

Ксения растерянно кивнула. Вроде это те самые слова, которые ты жаждешь услышать, но где должный от них эффект? Где удовлетворение? Его нет… Слова – это просто слова.

Врач потянулся к ней, чтобы поцеловать на прощание. Девушка бессознательно подставила щеку. Сейчас, когда она больше не ощущает на себе чужих пристальных взглядов, – Рита куда-то смылась, – притворяться особого смысла нет. Ксюша знала, что он считал всё, как и следует считывать. Ничего она не может с собой поделать! Между ними – снова эта тонкая, невидимая черта, и чтобы её стереть навечно, усилий приложить придется значительно больше, чем казалось изначально.

***

Между встречей с декораторами и встречей с техниками у управляющей окно в полчаса, оставленное на случай каких-то форсмажоров, на случай, если обсуждение затянется. Но встреча прошла как по маслу. Никто не опоздал, Ксению ничего не отвлекало от беседы, все задачи были озвучены и, как она видело, четко поняты. Со всеми бы так! Приятно дело иметь. Можно позволить себе законный перерыв за чашечкой кофе с пирожным – для поднятия настроения и духа. Иногда сладкое можно. А в такие дни, как этот – жизненно необходимо. Пусть это будет «Павлова» с лимонным курдом и малиновым конфи. Девушка подняла руку, подзывая официанта.

Двери лифта разъехались, являя ее взору Маргариту Львовну. Вот что ей в номере своем не сидится? Почему она весь день тут торчит? Она вообще теперь – свободный человек, может шастать, где хочет. Что, тусовки надоели, захотелось отдохнуть в тишине и покое, развлечения ради устраивая всем вокруг веселую жизнь? Смотреть на довольную блондинку было неприятно, но взгляды пересеклись прежде, чем Ксюша успела отвести глаза. Неспешной походкой от бедра Рита начала движение в ее сторону, по пути натягивая на губы приторную улыбку, ровным счетом ничего хорошего не обещающую.

«Только не это!»

Ксюша уткнулась носом в телефон, делая вид, что страшно занята. Стук каблуков приближался, приближался и… Рита бесцеремонно отодвинула кресло и уселась прямо напротив, вынуждая управляющую поднять на нее глаза.

— У Вас какие-то проблемы, Маргарита Львовна? Чем могу быть полезна? — холодно поинтересовалась управляющая. Нужно держать лицо, у тебя нет слабых мест. Он выбрал тебя, не её. Он – с тобой. Ей не удастся вот так просто взять и все разрушить.

Та смерила Ксюшу надменным взглядом, улыбка схлынула с лица.

— Всё просто чудесно. Ладно, не волнуйся ты так, я просто приехала забрать твоё. Как ты моё забрала. Заберу и перестану мозолить тебе глаза. Сдалась ты мне.

— Зря потеряете время, Маргарита Львовна, — процедила Ксюша сквозь зубы, опуская глаза назад в свой смартфон. Ей хотелось куда-нибудь деться, присутствие Федотовой было неприятно, ее насмешливый и вместе с тем жалостливый взгляд заставлял нервничать, но виду подавать нельзя, нужно быть сильнее.

— Знаешь, а я почему-то уверена, что не зря. Любая женщина видит, когда нравится мужчине, если она, конечно, не слепая дура. Я это еще при первой встрече поняла и вижу, ничего не изменилось. Кстати, я смотрю, ты скучаешь? Хочешь, развлеку подробностями из первых уст?

— Избавьте меня от них, Маргарита Львовна. У Вас всё равно ничего не выйдет, — Ксения отодвинула кресло и встала, показывая, что разговор окончен. Желание пить кофе резко пропало, она почувствовала вдруг приступ тошноты. К горлу подкатывало. Ей срочно нужно в уборную!

— Час кувыркались, — протянула Федотова мечтательно, глядя в окно, пропуская мимо ушей её слова, — Насилу вырвалась, не хотел отпускать. Всё остаться просил.

Кадр. Кадр. Кадр. Кадр.

Кадр: Юра, понурив голову, сидит над стаканом с виски. Может, это из-за её отъезда, а вовсе не из-за…?

— А я, дура, зачем-то сбежала. Зачем, когда вот оно, твое счастье, в твоей постели, лежит и блаженно улыбается? Смотрю в его глаза и вижу…

— Профукали Вы свое счастье! — перебила управляющая. На большее Ксении не хватило, пол под ногами снова плыл, голова кружилась, она не желает знать, что там Рита в его глазах видит, — А сейчас извините, но у меня много дел! Всего хорошего!

Схватив со стола свой планшет, девушка рванула в сторону уборной. Её действительно тошнит.

За спиной раздалось Ритино беспечное:

— Официант, шампанского!

***

Все валится из рук! Сосредоточиться на работе не получается, сосредоточиться на проекте клиники не получается. Не думать не получается. Ксения не отвечает на сообщения. Может быть, конечно, забегалась, но что-то подсказывает врачу, что дело не в этом. Сегодня с ней не так абсолютно все. На лице - маска, в глазах – сомнение, улыбки – искусственные, тело – напряженное, она вроде и дается в руки, а вроде и не хочет этого делать. Кажется, это скорее представление для Федотовой. Она – не горит. Скорее тлеет…

Что он будет ей сегодня говорить? Юра не знает. Перебирает в голове слова и отметает каждое, каждую гребаную мысль – одну за другой. Оправдываться – глупо. Ты уже это сделал и оправдания тебе в этой ситуации нет. Единственное твое оправдание – «У нас с Вами был просто поцелуй» – звучит настолько нелепо, что ты сам в него не веришь. Ляпнул, чтобы защититься, крыть-то не чем было. Даже ежу понятно, что все там с самого начала было непросто.

Врач надеется на то, что в нужный момент сердце подскажет, что говорить. А пока – пальцы малость подрагивают и в голове пустота. Отсутствие мало-мальски дельных мыслей нервирует: нужно хоть как-то подготовиться, откуда-то стартовать. Всё это будет звучать как бред, Ксения не поверит. Неужели он снова может ее потерять? Нет, немыслимо, невозможно, недопустимо!

Юра не замечает, как за окном темнеет, а он так и сидит, расфокусированным взглядом уставившись в монитор, экран которого давно ушел в спящий режим, скрыв от глаз план клиники. В кабинете полнейшая тишина, телефон не подает признаков жизни. Сколько он ей за сегодня отправил сообщений? Пять? Семь? Больше? На некоторые пришли односложные ответы, некоторые вовсе остались без ответов. Ксения не идет на контакт.

Что он должен сделать, чтобы она поверила ему, чтобы перестала сомневаться?

«Сам виноват. Во всем виноват ты один…»

И ведь даже посоветоваться не с кем. Интересно, что бы сказала ему мама, приди он к ней с этим, будь она сейчас жива? Одно Юра знает точно: судить его она бы не стала. Вздохнула бы тяжело, с укором заглянула бы в глаза. А дальше бы – только по делу. Но что именно сказала бы, какой бы дала совет… Если бы он мог знать…

Мозг, не способный выдать ни одной дельной мысли, закипел. Врач встал и начал мерить шагами кабинет. Остановился у стены и прислонился к холодному камню лбом. Его мучали нехорошие предчувствия: Ксения не простила и, видимо, не стоит надеяться, что простит.

Юра себя ненавидел в этот момент всеми фибрами души. Прямо сейчас он теряет второго близкого человека в своей жизни, сейчас, в режиме реального времени. Второй раз – по своей вине. Это он во всем виноват. Совершенно неважно, какие обстоятельства его на это толкнули. Он – виноват! И она сейчас что-то очень важное о себе понимает. Врач ждет этого разговора как казни, с каждой минутой укрепляясь в мысли о том, что его «последнее слово» ни к чему не приведет. Там, где нет доверия – не может быть любви. Она просто не выживает.