А на следующий день он уехал. Ни смс, ничего.

Марина осталась один на один со своей ревностью, своим одиночеством, своими мыслями и с его нелюбовью. В темноте и пустоте. С ней.

Случившийся накануне на пороге его кабинета разговор растоптал, уничтожил. Ни одного возражения на все прозвучавшие обвинения, ни одной эмоции на лице. Ни следа сострадания. Холодный взгляд. «Я тебя предупреждал». Предупреждал. Только сердцу не прикажешь! Что ей сделать, чтобы обратить на себя его внимание? Наглотаться таблеток, чтобы совесть заела? Придумать беременность, чтобы привязать, обязать? Избавиться от конкурентки, чтобы расчистить себе путь? Жить хочется, таблетки если только понарошку. В беременные игры она точно играть не будет – это уж слишком. А как избавиться от человека, который сам может в любой момент выкинуть тебя на улицу, большой вопрос.

Девушку штормило не по-детски, она чувствовала, насколько запуталась: после долгого изучения переписки её мужчины с управляющей Марина была буквально ослеплена ревностью и видела в Ксюше причину всех своих бед. И Юрина реакция на то, что эта променяла его на зама, сказала Марине сама за себя. Но пока она смотрела в равнодушные глаза своего врача там, на пороге его кабинета, пытаясь надавить на самое, по ее мнению, больное, ей стало казаться, что ему и правда, действительно все равно. Возможно, она все-таки себя накрутила? Конкурентка ли? Вон, вчера ни один мускул на его лице не дрогнул, когда она пыталась пойти на шантаж. И если между Юрой и этой действительно что-то есть, почему они до сих пор не... вместе?

Работу потерять никак нельзя... Ведь вместе с работой она потеряет и доступ к нему... Нужно быть осторожной. Нужно держать себя в руках. Но если все-таки припрет, можно попробовать выжить эту потихонечку, аккуратненько. Или хотя бы довести до ручки. Какие тут варианты? Можно, когда она на уход в SPA явится, незаметно подсунуть коллеге, которая будет с ней возиться, просроченный кислотный пиллинг – лицо сожжет. Можно посылку с килограммом дохлых вонючих мышей прислать. Можно подкинуть чужое, чтобы ее обвинили в воровстве. Можно выложить ее фото на сайте знакомств и телефон указать. Все вместе наверняка подействует. Уволиться не уволится, но нервишки потреплет свои знатно.

Но это – если припрет. А пока можно поискать способы попроще.

— Ксения Борисовна, у Вас есть минуточка? — Марина буквально излучала покорность и смирение, и вместе с тем – тревогу. Управляющая, которая только-только устроилась за барной стойкой, чтобы в компании Романа Евгеньевича спокойно выпить кофе, напряглась.

«Что ей надо?»

— Ксения Борисовна, Вы меня извините, — затараторила девушка, — Я бы никогда не осмелилась Вас беспокоить, но уже места себе не нахожу…

— Я Вас внимательно слушаю.., — у Ксюши холодок пробежал по коже. В этих глубокого зеленого цвета глазах она читала отчаяние и страх.

— Дело в том, что Юра… он уехал. Вы же знаете… И пропал. Не пишет, не звонит. Не отвечает на сообщения. Трубку не берет. Это так на него не похоже. Я третий день не сплю. Мы сильно поругались за несколько дней до его отъезда… Это всё я виновата со своей ревностью! — Марина зажмурилась и на щеках тут же образовались дорожки слез. — Но такого отношения… Я не заслужила! У нас ведь все до этого хорошо было, планы…

«Планы… Поссорились… Вон оно что…»

— А теперь… Глупая ссора, а у меня, кажется, вся жизнь сейчас рушится. Я без него не могу…

— Марина, а чем я могу Вам помочь? — Ксения была ошарашена, обескуражена, разбита и одновременно с этим – зла: почему ей приспичило говорить о Юре в присутствии Романа, на которого одно только его имя действует как красная тяпка на быка? Неужели нельзя было выбрать момент поудобнее? Рома уже напрягся: потерял интерес к своему кофе и пустым взглядом уставился куда-то за спину бармена.

— Мне больше не к кому обратиться... Я знаю, что вы с Юрой прекрасно общаетесь, что у вас друг от друга нет секретов… Он Вам наверняка говорил что-то про то, куда и надолго ли поехал. Вы ведь так дружите! Я даже, честно говоря, иногда ревную! Или, может быть, он Вам говорил что-то обо мне? Может, у него появилась другая? У меня такое чувство, что он что-то от меня скрывает… Поймите меня, я хочу быть ко всему готова. Я так устала! Пожалуйста…

«Скрывает…»

Ксения прикрыла глаза. Мало того, что на нее за минуту вылили ушат ледяной воды; она понимала, что вслед за этим разговором ее ждет не менее неприятный – с Ромой, который последние дни из кожи вон лез, наступая на горло собственным желаниям, чтобы наладить их отношения. Зам по-прежнему делал вид, что его тут нет, и вся эта беседа не представляет для него никакого интереса, но его помрачневший вид говорил сам за себя. «Так дружат! Ревнует. Что-то скрывает… Другая…». Рома цеплял из монолога этой бедной брошенной девочки самое главное.

— Марина, я знаю только, что он в Амстердаме, вернется завтра. А на тему личной жизни он особо не распространяется… Довольно скрытный в этом плане человек.

— Юра совсем-совсем ничего про меня Вам не рассказывал? — удивленно переспросила девушка. В ее глазах вспыхнула неподдельная обида.

«Это другое»

Ксюша покачала головой:

— Боюсь, что нет.

— Ну почему мне постоянно так не везет? Вечно как дура сначала поверю в очередную сказочку о любви до гроба, а потом снова и снова остаюсь у разбитого корыта. За что? И я ведь ему – всё.., — Марина, очевидно, решила исповедаться прямо тут, перед управляющей. Девушка стояла, вся сжавшись, всхлипывая и утирая катившиеся слезы тыльной стороной ладони.

«В сказочку о любви…»

— Простите… Что я вот так на Вас все вывалила…

— Возьмите салфетку. Вытрите слезы. Выпейте воды… И успокойтесь, Марина. Все будет хорошо… Наверное. Мне жаль, я бы хотела Вас поддержать…

— Все равно спасибо… Что выслушали. Что сообщили хотя бы, где он и когда вернется, — массажистка вскинула глаза. И спустя несколько мгновений добавила упавшим голосом:

— У него все в порядке?

— Да, — ответила Ксения тихо.

— Спасибо… Простите за истерику. Я чувствовала, что Вы не отмахнетесь от меня…

Роман проводил расстроенную девушку тяжелым взглядом и повернулся к управляющей.

— Ничего не хочешь мне рассказать?

— Что конкретно тебя интересует? — Ксюша мгновенно приняла решение, что лучшей тактикой будет не защита, а нападение. Она внутренне сжалась и приготовилась отбивать эти удары.

— Меня интересуют твои отношения с твоим, как ты его называешь, другом, — в голосе зама отчетливо звучали нотки ревности, хотя он прикладывал все усилия, чтобы держать себя в руках.

— С другом отношения дружеские. Ты разве не видишь? Последнее время, правда, стали прохладнее.

— Да ну? А послушать эту Марину, так вы разве что не ночуете вместе!

Бармену очень захотелось стать невидимым.

— А послушать тебя, я должна запереться от мира на все замки, облачиться в паранжу, отказаться от друзей, от отца и всех своих потребностей. Я — живой человек, Рома, а не плюшевая игрушка, которую можно на полку посадить, играть с ней, когда хочется, прятать под подушкой от всех и выбросить, когда надоест!

— Да вы даже говорите одинаково!!! — зам взорвался. — Это он тебя науськал, да?

— Я не знаю, о чем ты. Видимо, все приложенные тобой за последнюю неделю усилия, все твои старания и все наши результаты – до первого повода, да? До первой вот такой Марины. До первого кофе с врачом. Рано я расслабилась… Я то поверила, что у нас все может быть по-другому..., — Ксения отвернулась, пытаясь скрыть слезы обиды. Она ведь действительно на секунду поверила. С тем Ромой, каким он был последние дни, ей было хорошо. Она видела его старания, была ему за них благодарна, ловила себя на том, насколько свободнее стало дышать. Своими действиями он подтверждал свои же слова о любви. Она была готова дать этим отношениям шанс.