– Я пошел! – воскликнул юноша и развернулся к двери, чтобы не лицезреть то, что для его глаз не предназначено.
– Я вспомнил! Вспомнил! – вдруг заорал Цзинъи и Оуян тут же остановился, снедаемый любопытством. – В пещере с озером ты и А-Юань раздели меня, завалили в воду и приласкали! После этого мы втроем получили благословение места и начали встречаться! – прокричал он.
– Нет, я всё-таки уйду! – воскликнул Цзычжэнь, но не успел он открыть дверь, как в нее предупредительно постучали и сразу же за этим в комнату вошли две служанки с подносами. – Неловко-то как вышло… – пробормотал юноша и резко обернулся в сторону постели, где только что два его друга творили разврат, но те уже чинно-благородно восседали рядом на кровати, и только покрасневшие лица могли поведать о том, что они там сидели не просто так. – Быстро… – сам себе прошептал Оуян и тихо-тихо засмеялся. Всё же он безумно обожает непосредственность своих друзей.
– Молодые господа, приятного аппетита, – девушки расставили снедь и вино на столе и с улыбками удалились.
– А-Лин, Цзинъи прошел твою проверку? – с весельем в голосе спросил Сычжуй.
– Почти. Я потом его допроверяю, – поджав губы, ответил Цзинь Лин, но его глаза лучились счастьем и весельем.
– Только без заламывания рук и другого рукоприкладства, хорошо? – настороженно, но с тем же ярким весельем в глазах, спросил Цзинъи.
– Не могу обещать. Если вновь будешь вести себя подозрительно, то, может, и использую на тебе разные интересные приемчики… – пожав плечами ответил А-Лин и, встав, направился к столу. – Ого, нам выделили целых три кувшина вина! – восхищенно произнес он, осматривая накрытый стол.
Юноши не стали откладывать дегустацию местного вина и резво расположились на подушках.
– Как вкусно пахнет! – восторженно проговорил Цзычжэнь, раскупорив первый кувшин и вдохнув ягодный аромат, разнесшийся ароматной волной вокруг юношей. – Такой насыщенный запах, оно явно крепкое.
– Не попробуем – не узнаем, – с предвкушением произнес Цзинъи и первым подставил пиалу под струйку хмельного напитка.
– Спасибо, – произнес вдруг Сычжуй прежде, чем они пригубили вино.
– Ты чего? – удивленно спросил А-Лин.
– Просто, спасибо за то, что вы все у меня есть, – и А-Юань залпом выпил вино. Закашлял, вытер ладонью выступившие слезы. – И правда, крепкое… но вкусное, – его друзья повторили это же действие. Они догадались, что в ответ на эти слова Сычжуй не желает получать комментарии. Он просто высказался, и они его поняли, услышали. Остальные слова здесь излишни.
– Сычжуй, Цзинъи, вы всегда так спокойно пьете вино… Так всё-таки оно в вашем клане под запретом или нет? Вроде все адепты говорят, что нельзя пить, и в правилах тоже записан этот запрет, но вы оба своими действиями опровергаете эту информацию, – спросил Оуян.
– На территории Облачных Глубин алкоголь строго запрещен, – ответил А-Юань.
– За пределами Гусу пить можно, но не рекомендуется, ведь вино и прочие подобные напитки затуманивают разум, искажают восприятие мира, своим воздействием подменяют ценности и в целом негативно сказываются на совершенствующихся, – добавил Цзинъи.
– То есть, по сути, пить вино вам не запрещено? – произнес Цзычжэнь.
– Да, но не рекомендуется, – с кивком ответил Сычжуй.
– До меня только дошло! А почему Вэй Усяню можно пить вино на территории Облачных Глубин? – вдруг воскликнул Цзинь Лин. Цзинъи прыснул со смеху.
– Практически сразу, как он обосновался у нас, Вэй Усянь объявил всем своим приближенным, что цзинши и его обитель знаний в горах Гусу с этого момента являются территориями, подконтрольными Старейшине Илин, и на правах завоевателя он устанавливает на своих личных землях собственные законы. Первым правилом стало: «Правила ордена Гусу Лань, ущемляющие свободу самосовершенствующихся, на территориях, принадлежащих Вэй Усяню, не действуют», то есть вино пить – можно, смеяться громко и бегать – можно, и всё в таком духе, – прокомментировал свой смех Цзинъи.
– Ооо… я первый раз об этом слышу! – удивленно произнес А-Лин.
– Я тем более об этом не слышал, – произнес Оуян. – Каков хитрец! Выкрутился! – восхитился он находчивостью Вэй Ина.
– Ага, – с кивком ответил Цзинъи.
Налив еще по пиале вина, они, неторопливо переговариваясь, продолжили свое неожиданное застолье. Плавно вечер перетек в ночь, и зажженные свечи озарили комнату, наполнив ее очарованием мягкого сумрака. Юноши не стали зажигать много свечей – всего три небольшие, стоящие на столе, чтобы лишь слегка разогнать тьму.
– Я, наверно, еще долго буду бояться оставаться один в темноте, – вдруг произнес Цзинъи.
– Из-за того испытания в игре? – спросил Оуян.
– Да. Это было жутко – брести в неизвестность в бесконечном мраке, – он умолчал о своих переживаниях за жизни Цзинь Лина и Сычжуя.
– Эти дни я много думал о том, почему нам выпали именно такие испытания и понял, что эта игра оголила наши глубинные страхи, затаенные мечты, которые мы не смели озвучить, испытала нашу веру в близких людей, искушая ложью и горькой правдой, пытаясь посеять зерно сомнения в душах. Говоря о себе, могу сказать, что первая иллюзия, в которой я слышал диалоги, что никогда не были и не будут в нашем мире, я осознал то, насколько мне посчастливилось жить в реальности, где люди, которых я люблю, именно такие, какие они есть. А воспоминание, вытащенное из глубин моей памяти и показавшее всю поражающую силу Старейшины Илин, лишь уверило меня в том, что Вэй Усянь был прав в своих действиях, когда вызволял остатки клана Вэнь. Третье же испытание оголило мой самый большой страх – страх, что я не смогу защитить своих близких, что в ответственный момент у меня просто не хватит сил и умений. И будь то испытание реальным боем, даже моя жертва не спасла бы Цзинъи и А-Лина, – печально завершил Сычжуй.
– Кстати, о клане Вэнь, – начал Оуян, – я до сих пор не верю, что ты не родной сын Ханьгуан-цзюня. Вы же так сильно похожи.
– Это ж хорошо, что они похожи, меньше вопросов, – произнес Цзинь Лин, – а что до воспоминаний об остатках клана Вэнь, то могу сказать: мне стыдно, что в моем клане были такие мерзавцы. Отец до сих пор чистит наши ряды, выявляя и отлавливая прихлебателей Гуанъяо. Если степень вины достаточно высокая и от действий этих адептов пострадали другие люди, то он с ними не церемонится. Многие даже ужасаются, видя, какие меры по отношению к виновным он применяет.
– Сычжуй, а что до твоего самого большого страха, то мы сегодня уже озвучили свое мнение: нам всем еще учиться и учиться, набираться опыта. И с каждым днем мы становимся сильнее и умнее. Да и всё предугадать невозможно, поэтому отбрось свои переживания. Плюс, мы не хрупкие цветочки и сможем постоять и за себя, и за тебя, – произнес Цзинъи.
– Нет… тебя всё-таки подменили… – прошептал А-Лин, а тот в ответ ему подмигнул и улыбнулся.
– Я тоже хочу рассказать про свои испытания. Эта игра вытащила наружу мой страх оказаться бесполезным, глупым. Из-за того, что до меня всё долго доходит, я часто принимаю решения с опозданием. Я понимаю этот свой недостаток и всячески пытаюсь перебороть его, но там, в том мире, я сначала впустую потратил несколько часов на бесполезные поиски, а когда придумал решение, то вновь попался на том же самом – бесцельно бродил в темноте, прежде чем додумался изменить манеру передвижения. А вот борьба с лавовым исполином показала мою мечту, даже две мечты: создать нечто такое, что под силу только самым одаренным заклинателям нашего клана и уничтожить монстра, с каким никто еще никогда не сталкивался. И мне удалось создать смертельную струну из веревки божественного плетения и убить уникального монстра. Это всё поселило в моем сознании мысль, что я ничем не хуже даже прославленных заклинателей. Но сейчас я понимаю для того, чтобы стать действительно «ничем не хуже прославленных заклинателей» мне еще трудиться и трудиться. И я действительно этого хочу. Когда-нибудь мне удастся создать сильный артефакт и убить сверхсильную тварь, – серьезным голосом произнес Цзинъи.
