***
– Цзинь Лин, подожди! – услышал А-Лин себе вслед голос Сычжуя. После ужина Цзинь Чань подловил его, когда он шел к себе в комнату в одиночестве, потому что Оуян задержался у входа в обеденный зал, разговаривая с какой-то красивой адепткой Гусу Лань. Девушка приветливо ему улыбалась, и Цзинь Лин не стал отрывать друга от такой приятной для того беседы. Цзинь Чань же нагнал А-Лина в небольшом дворике, через который тот пошел, чтобы срезать путь домой. Догнал и прижал к стенке, держа за плечи. Начал говорить всякие гадости о том, что он якобы прогнулся под орден Гусу Лань и якшается только с ними, что Ланьлин Цзинь в будущем не будет нужен глава клана, который больше предпочитает быть на побегушках у каких-то обрезанных рукавов, чем доказывать всем превосходство собственного ордена. А может быть, он и сам такой же? Ведь неспроста же он ходит только с этими двумя из Гусу Лань: с сыном того самого обрезанного рукава и его неразлучным приятелем. Жулань был уже готов ударить Чаня, но их успел разнять Сычжуй, который тоже решил пройти через этот дворик, идя к себе домой после ужина. Цзинь Лин посмотрел вслед убегающему соклановцу, а после с безумной тоской взглянул на А-Юаня и кинулся бежать прочь, готовый разрыдаться. Сычжуй, конечно, побежал за ним. – Да остановись ты, – А-Юань догнал друга и затормозил его, схватив за плечо, – постой! – развернул его к себе лицом. А-Лин отвернулся и прикусил нижнюю губу. – Что он тебе сказал? Почему ты так выглядишь? – он начал ладонями гладить Цзинь Лина по щекам, по шее, пытаясь так успокоить.
– Не нужно! – А-Лин сделал несколько шагов назад, избавляясь от прикосновений Сычжуя.
– Почему? – удивился А-Юань, ведь раньше Жулань всегда был рад таким прикосновениям, и после нередко шли поцелуи. Они еще не заходили далеко, но целовались всё чаще и чаще.
– Оставь меня в покое! – выкрикнул Цзинь Лин и побежал в сторону беседки, которая была от них недалеко. Скрытая за деревьями и вечнозелеными кустарниками, в этот зимний вечер она могла бы стать превосходным убежищем, но вот только Сычжуй ведь был рядом, видел, куда направился А-Лин, и, конечно же, пошел следом.
Возле беседки ярко горел фонарь, разгоняя темноту и позволяя смутно увидеть того, кто скрывается в тени небольшого деревянного здания. А-Лин затаился в самой темной части беседки и хмуро смотрел куда-то в сторону, его теплая мантия была распахнута, а сложенные на груди руки слегка подрагивали. Подойдя к нему вплотную, Сычжуй запахнул накидку и прижал Цзинь Лина к себе, тот в ответ напрягся.
– А-Лин, что он сказал или сделал такого, что вызвало у тебя такую реакцию? – тихо спросил Сычжуй.
– Ничего, – грубо ответил Цзинь Лин.
– Быть такого не может. Ты не вспыхиваешь просто так. Должна быть причина, – произнес А-Юань.
– Нет никаких причин, о которых бы я стал тебе рассказывать, – столь же грубо проговорил Жулань.
– Цзинь Лин…
– Что «Цзинь Лин»?! Будто ты сможешь мне помочь! Словно ты решишь эту проблему! Только хуже сделаешь… – выкрикнул он вначале, а затем перешел на едва слышимый шепот.
– Если я не буду знать, в чем проблема, то как смогу помочь? – успокаивающим голосом произнес А-Юань.
– С этим я должен разобраться сам. Оставь меня в покое, – серьезным голосом произнес Цзинь Лин, вновь вырываясь из объятий Сычжуя и отходя от него.
– Хорошо, – согласился с ним А-Юань. Он догадался, что именно сказал А-Лину Цзинь Чань и решил оставить Цзинь Лина на время одного, позволить ему обдумать свои дальнейшие действия. Навязываться в такой момент – только хуже сделать. – Ты знаешь, где меня найти, если захочешь об этом поговорить, – грустным голосом завершил Сычжуй и направился к выходу из беседки.
У А-Лина болезненно сжалось сердце, едва он уловил интонации голоса А-Юаня.
«Обиделся. Точно обиделся», – пронеслось в мыслях Цзинь Лина. – «Нашел я, на ком вымещать свою злость… вот дурак!» – начал ругать он сам себя, внезапно опомнившись и поняв, что был неправ по отношению к Сычжую. А-Юань никогда не отворачивался от него и всегда был на его стороне, поддерживая и помогая, защищая. Разве можно вот так его отталкивать?
– А-Юань, постой, не уходи, – остановил его А-Лин и обнял сзади за плечи, прижимаясь к его спине.
– Ты всё-таки решил мне рассказать? – не оборачиваясь, спросил Сычжуй.
– Нет. Это всё мелочи, не стоящие твоего внимания. Сычжуй, можно я тебя кое о чем спрошу?
– Да.
– Как ты собираешься дальше быть, если мы останемся в отношениях? Рано или поздно все узнают, что мы встречаемся. Мы же встречаемся? А ведь еще и Цзинъи есть. Его ведь мы оба тоже любим. То, что он такой тугодум, только его проблема, но нашей к нему любви не умаляет. Как нам жить? Как смотреть людям в глаза, зная их мнение о таких отношениях? – тихо и серьезно спросил Цзинь Лин.
– Мы встречаемся, – серьезно ответил А-Юань, – а как быть, если об этом узнают другие люди? Никак. Не обращать внимания. Люди всегда что-то обсуждают и кого-то осуждают. Сегодня одних, завтра – других. Поговорят и забудут. Главное, не считать себя из-за этого в чем-то хуже остальных. Мы такие же, как и все другие люди – мы обычные. Пусть мы заклинатели и этим выделяемся из общей массы, пусть конкретно мы любим людей нашего пола, но в своей сути мы остаемся обычными людьми. Так же любим, так же стремимся к высотам в своем деле. У нас всех одинаковые мечты и стремления. В то же время у всех разные, но такие похожие. Цзинь Лин, если кто-то будет тебе говорить, что ты хуже кого-то из-за того, что влюблен в другого парня, то просто скажи этому человеку, что он глупец, не познавший любви. Тот, кто смог почувствовать искреннюю любовь, никогда не станет осуждать другого за чувства. Да и в целом, как может быть любовь чем-то ужасным? – тепло завершил он и развернулся в кольце рук А-Лина. Запустил свои ладони под его теплую накидку и обнял за талию, прижимая к себе, а Цзинь Лин первый потянулся к его губам за поцелуем. Сычжуй мягко прикоснулся в невесомом поцелуе, совсем легонько чмокнул и на этом остановился.
– Сычжуй? – недоуменно спросил А-Лин.
– Ты уверен? Я никогда не стану тебя заставлять или принуждать к чему-то. Только по обоюдному согласию, только если ты сам желаешь этих отношений и этих прикосновений, а не делаешь это, чтобы не расстраивать меня, – проговорил А-Юань.
– А ты хочешь этих отношений? Со мной и Цзинъи? – произнес Цзинь Лин.
– Да. И, предупреждая твой дальнейший вопрос: мне всё равно, что скажут люди. Я знаю и вижу, что любовь – это прекрасно. Тем более – взаимная любовь. От нее нельзя отказываться, – серьезным голосом ответил ему Сычжуй.
– И я хочу этой любви, – шепотом произнес А-Лин, – а именно сейчас хочу твоих поцелуев и прикосновений, хочу, чтобы ты целовал не только мои губы… – уже едва слышно проговорил Цзинь Лин и будто слегка напрягся от своего озвученного желания.
Сычжуй вновь прикоснулся к губам А-Лина, и теперь его поцелуи нельзя было назвать невесомыми. Они уже не раз целовались и давно набрались опыта в этом деле, позволяя себе всё то, что можно получить от такой ласки: касания языками, легкие прикусывания нежных губ, мягких и влажных от обоюдных жадных прикосновений. Забираясь друг к другу под мантии, блуждая по одежде, желая добраться сквозь нее до голой кожи и стискивать зубы от невозможности это осуществить – ведь сейчас холодно и желанные тела скрывает не один слой ткани.
– Пойдем ко мне, – прошептал Сычжуй, – Цзинъи сегодня ушел в патруль сразу после ужина и вернется только завтра утром, мы сможем ласкать друг друга хоть всю ночь.
– Д-да, – с придыханием ответил А-Лин, сразу вообразив в своих мыслях разные развратные картины, виденные им в сборниках, что тайком старательно подсовывает ему Вэй Усянь. Неужели сегодня ночью они наконец-то сделают это? Или Сычжуй имеет в виду, что они будут просто целоваться и обниматься всю ночь? Тоже неплохо, но страстно хочется чего-то большего. Сычжуй тоже явно желает чего-то особенного – это понятно по твердой плоти, что А-Лин ощутил под своей ладонью, стоило ему в своих прикосновениях к А-Юаню опуститься ниже пояса. Он и сам едва не стонет от того, как его собственное тело реагирует на ласки и поцелуи А-Юаня.
