К остальным же членам взвода Джозеф не чувствует ни одной эмоции. Кроме, пожалуй, одной девчонки, которая глаз не сводит с Герона. Эта её почти маниакальная озабоченность Детективом настораживает Бриггса, и, в какой-то степени, тоже бесит.

– Зачем они послали с нами Пустого? – спрашивает рядовой Кученок. Он думает, что его слышит только его собеседник, парень по имени Томс, но Джозеф знает, что если услышал даже он, то сам Детектив сейчас лишь делает вид, что его не задевает оскорбление.

– Затем, что он единственный из нас, кто бывал в бою. Не знаю, как ты, а лично я рад, что он здесь, – отвечает Томс, запихивая ногой свою сумку под кресло.

Из тринадцати человек в отряде лишь у троих на борту имеются личные сумки. У рядовых Томса и Китон, которые несут с собой некоторые медикаменты для первой помощи, а также у Бриггса. Солдаты думают, что там инженерное оборудование, и лучше бы им продолжать так думать.

Джозеф убирает зажигалку и натягивает кепку обратно на глаза, чтобы не видеть лиц окружающих людей. А может, чтобы скрыть своё.

– Всё равно он мутант, – говорит Кученок.

– Ну и пускай. Лишь бы на нашей стороне.

Солдаты рассаживаются по своим местам. Вылет через десять минут.

О Детективах Китон знает всё. Поэтому в её голове особенно много вопросов, которые рвутся из глотки прям в лоб Детективу Герону, сидящему в транспорте слева от неё. Конечно, за такую рассадку Кристина благодарит только себя и свою юркость.

Она не знает, что должна спросить в первую очередь. Да и должна ли она навязываться? Что он о ней подумает? Он думает вообще о ком-либо? О чём он вообще сейчас думает? Жжётся ли «луч» в его крови или он уже привык? И жжётся ли оно в принципе? Что он чувствует во время Концентрации? Правда ли у него светится…

Китон останавливает саму себя, раскусив направление движения собственного взгляда от лица Детектива в сторону его пояса. Она чувствует, как краснеют её щёки. Этого не может не заметить и объект её детского интереса.

– Вас зовут Китон?

– Так точно, Детектив.

– Артур.

– Что?

– Меня зовут Артур. Можете обращаться ко мне по имени, – Детектив Герон приветливо кивает головой, но его глаза остаются холодными и непроницаемыми. – Подозреваю, вы хотите что-то спросить? Но я бы хотел предупредить о нежелании обсуждать мои изменения. Если вы не против.

– Да, конечно, – отвечает Китон. Но девочка всегда остаётся девочкой. Особенно если она терпеливо ждёт своего шанса больше двадцати лет. – А другие вопросы можно?

Артур слегка улыбается, и у Китон отпадает один из вопросов: какие-то эмоции у Детективов всё же сохраняются.

– Нет. Думаю, имени будет достаточно.

Китон с застывшей улыбкой смотрит на то, как Герон отворачивается от неё. Она тоже отводит глаза. Улыбка сползает с её лица. В горле ком.

Вылет через пять минут.

– Как думаете, что нас там ждёт? – спрашивает Сантор.

Не похоже, чтобы её могло что-то испугать. Вопрос задан скорее с интересом и предвкушением. Манящее чувство опасности. Нечто подобное испытываешь, когда собираешься в первый раз прыгнуть с парашютом. Как правило, задолго до самого прыжка.

– Я думаю, нас там ждут миллионы мамкиных убийц и каннибалов, которым не терпится познакомиться с моим малышом. И я не про то, о чём вы подумали, – отвечает Кученок, показывая пальцем на свой пулемёт. Его оружие, как и всех остальных, стоит в специальном оружейном шкафу. – И знаете, что? Я их познакомлю!

– Говоришь, как идиот из какого-нибудь старого боевика. Но всё равно круто!

Солдаты смеются. Сантор протягивает кулак Кученку, и тот не без удовольствия отвечает на её жест.

– А я слышал, что в Лунной тюрьме ставят опыты над зэками, – говорит Томс.

– Блин, Томс, ты должен был бороться с ополчением, а не присоединиться к нему!

– Я просто рассматриваю все варианты, мистер Оби-Ван.

– Тогда не забудь и про злых русских террористов, – смеётся Сантор. – Мужик, хватит мыслить стереотипами!

– Нет, ну мало ли? Я слышал про секретные эксперименты по изучению человеческого тела или типа того.

– Ну тогда нам точно нечего бояться. Один из их пробирки уже с нами!

– Заткнись, Кученок.

– А что такое, Китон? Ревнуешь, что со мной твой Детектив больше проговорит?

Солдаты смеются. Девушка открывает рот, чтобы что-то ответить, но передумывает.

Где-то в глубине тёмной бейсболки настораживается Джозеф.

Что если этот пацан, Томс, не так далёк от истины? В конце концов, Бриггса сюда послали за некими задокументированными исследованиями главврача. Что если они опять что-то задумали?

Звучит как бредовый заговор. Как ополченцы верят в эту чушь?

– Эй, Детектив?

– Слушаю вас, рядовой Кученок.

– Зачем так официально? Обращайся ко мне просто «сэр»!.

Солдаты смеются. Детектив вежливо, но неестественно улыбается.

– Я всё думаю, как ты решил стать Пустым? В смысле, Детективом. Тебе же сколько? Ну, физически? Выглядишь не очень молодо.

– Тридцать три.

– Вот! И я о чём. Это редкий возраст для таких как ты. Не слишком стар, чтобы успеть разочароваться в жизни, но уже и не так молод, чтобы всё ещё верить в силу закона. Зачем же ты пошёл в Детективы?

– Я думал, – Герон смотрит в глаза Кученку, – у нас важное задание. Разве нет? Сейчас нужно думать только о нём. Об остальном я расскажу после. Если вы выживете, конечно.

Солдаты не смеются. Джозеф ухмыляется под кепкой.

Вылет через минуту.

Кресла внутри транспортника расположены наиболее грамотным способом: несколько рядов, смотрящих в направлении полёта. Такая расстановка позволяет при вертикальном взлёте смягчить перегрузку для пилотов, заключённых, сопровождающих и, в настоящий момент, солдат.

Абсолютно все присутствующие на борту облачены в профильные противоперегрузочные костюмы, которые также сводят неприятные ощущения к минимуму. Однако такое смягчение может быть достаточным для модифицированных людей или молодых организмов, у которых тренировки для полётов входят в официальную стандартную программу военной подготовки. Но конкретно для Джозефа Бриггса выход на орбиту планеты – по его личным ощущениям – оказывается самым тяжёлым испытанием.

После предупреждения пилотов пристегнуться и быть готовыми к – как они сказали – лёгкой тряске, Джозеф слышит, как заводятся двигатели и в стальном летуне просыпается жизнь. Сперва нечто похожее на сухой утренний кашель старого курильщика. Затем дрожь, пробежавшая по металлической коже. Зверь немолод и, наверняка, со своими болячками. Но он готов к тому, для чего был создан.

Ставни корабля, слегка покачиваясь, отрываются от земли. В иллюминаторы этого не видно, но нутро чувствует, что отныне надёжной опоры у судна нет. Транспорт задирает нос к небу, укладывая людей на кресла спиной к покидаемой поверхности, а затем вдруг резво набирает скорость. Не проходит и половины минуты, как корабль входит в верхние слои атмосферы.

Вид снаружи неописуемо красивый, но Джозефу до него нет совершенно никакого дела: внутри у него всё сжимается, грудь давит на собственную спину с такой силой, сколько в ней никогда не было, кровь отливает от головы, что мешает думать обо всём, кроме того, что желудок опустился на мочевой пузырь и всё, чего жаждет мужчина сейчас, так это чтобы не обмочиться на глазах у молокососов, которые и в бою ни разу не бывали. Всё-таки чего-чего, а такого его брутальный образ не выдержит. Так сказать, не хочется подмочить себе репутацию.

От этой глупой шутки Бриггсу становится немного легче. Он выглядывает в соседнее окно, и моментально жалеет о содеянном. Сложно сказать, что трясётся: их челнок или вся планета вокруг, но головокружение достигает апогея и Джозефу представляется, как его сейчас вывернет наизнанку. Он может сколько угодно врать окружающим, но перед собой ему становится стыдно аж на несколько секунд: мужчина жалеет, что всё же позволил себе стакан виски в ночь перед этим утром.