– Потом тебе не рассказали, что случилось с отцом? Прости, что перешел на «ты», – думаю, так будет легче общаться.
– Да, конечно. Примерно в возрасте пятнадцати лет я узнала от дяди, что моего отца отравили. Кто – неизвестно.
– А дядя тебе не говорил, что думали на тот момент правоохранительные органы?
– Нет.
Обдумывая ее историю, Никита невольно смотрел на Ульяну. Во внешности той имелся неведомый ему аспект, который привлекал. Создавалось впечатление, словно длинные ресницы магнитили взгляд.
– Думаю, тебе стоит поспрашивать, насколько это возможно, всех знакомых отца, с кем он когда-либо имел разного рода отношения. А как насчет матери?
– Еще до его смерти она уехала за границу; с тех пор – лишь открытка на праздники. Я практически ее не знаю, даже не созваниваемся.
Отпив горячего кофе, девушка слегка смущенно сказала:
– Почему-то мы говорим лишь обо мне… Если нетрудно, расскажи о себе.
– А что именно? – приятно улыбнулся Никита. – Хорошо. Я до двадцати двух лет не мог передвигаться без инвалидной коляски.
Брови Ульяны удивленно приподнялись.
– Серьезно? По тебе не скажешь, честно. Тебя прооперировали?
– Никакой операции не было. Больше всего мне помогли физические упражнения.
«И книги», – хотел сказать он, но передумал.
– Прости за любопытство: почему ты не мог ходить?
– При рождении меня уронила акушерка. Хотя случился жуткий скандал с ее последующим увольнением, никто не сумел предотвратить последствий, которые затем отразились на моем здоровье.
Чтобы она не успела произнести слова соболезнования, он быстро продолжил:
– И если поразмыслить основательно, то в какой-то степени благодаря физическим ограничениям я научился смотреть на обычные вещи несколько иначе, чем обычные люди. Как минимум, мне так кажется…
– Думаю, далеко не все способны найти в себе силы, чтобы перебороть болезнь и жить как обычные люди.
Никита был вынужден признаться:
– Изначально я не мог принять свое состояние, из-за чего жизнь, прямо скажем, не казалось медом.
– Постой. Но сейчас же ты – вполне уверенный в себе человек. На мой взгляд.
– В прошлом наступил переломный момент, после чего я в каком-то смысле повзрослел…
Интуиция подсказывала ей, что не стоит лезть к нему с дальнейшими расспросами. Тем более, не успела она сформулировать следующую реплику, как он предложил:
– Вернемся, Ульян, к твоему делу. Может быть, ты знаешь знакомых матери? Конечно, они не прольют свет на твою историю, но с помощью них можно выяснить неизвестные тебе факты.
– Думаешь?
Мужчина пожал слегка подкаченными плечами:
– Почему нет? Ты говорила, что твой дядя не в восторге от твоего желания раскрыть правду. Конечно, это вряд ли, но, может быть, он кого-то подозревает?
Отпив немного горячего напитка, она переспросила:
– В таком случае, почему же он не делится предположениями со мной?
– Трудно сказать. Что если оберегает от нежелательной правды? Порой лучше оставаться в неведении, чем узнать факт, который навсегда перевернет твою жизнь.
– Никит, лучше я, наоборот, выясню правду, какой бы горькой та ни была, чем буду постоянно оставаться в неведении.
– Ты будешь кого-нибудь подключать?
– В смысле?
– К расследованию.
Со вздохом Ульяна промолвила:
– В правоохранительных органах у меня из знакомых никого нет. Придется разматывать по ниточке…
И тут Никита предложил свою помощь. Причину этого поступка он осознал уже ночью, медленно погружаясь в сон…
Лет десять назад, будучи слабым в ногах, Никита состоял в некой организации, созданной специально для объединения инвалидов города. Это общество было из горожан с ограниченными физическими возможностями и служило для улучшения жизни и психологического состояния больных параличом. Вернее, должно было в идеале служить. Большинство мероприятий, которые проводила организация, имели тематику праздников и фестивалей. Конечно, были и различные тренинги, но, откровенно говоря, те не отличались оригинальностью. Посещал Никита мероприятия около года с лишним. Зачем? В то время на почве того, что он не в состоянии был изменить свою жизнь, у него развилась депрессия. Косые взгляды прохожих буквально раздражали, а невозможность выстроить нормальные отношения с противоположным полом вызывала крайнее недовольство. Обреченные на провал знакомства нагнетали подавленность и в некотором роде апатию. Продолжалось это довольно долго, пока не пришло осознание, что причина неудач вовсе не в его недуге, а в отношении к болезни. Никита всегда интерпретировал ее как фактор, не дающий нормально существовать, а также ограничивающий жизнь. И в каком-то роде такой взгляд правдив. Однако, как он понял однажды, если человек начнет в чем-то преуспевать, то станет неважно, кто он и чем болен.
Также в организацию входила их общая с Егором знакомая – Тамина, чей позвоночник был сломан в результате несчастного случая на дороге. Ее недуг был почти незаметен, но самооценка с приобретением инвалидности упала. Нужно напомнить, что до аварии Тамина зарабатывала на жизнь себе и матери, хронической алкоголички, незаконным образом, связанным с распространением наркотических веществ. Потом, когда Тамина заново училась ходить, пришло понимание, какое количество ошибок она совершила за эти ничтожные четыре года и что исправить их невозможно…
Собственно они, Никита с Таминой, начали тесно общаться именно тогда, когда шло очередное мероприятие в организации. На момент знакомства они не могли даже предположить, что имеют общего знакомого, Егора. Только через пару месяцев, когда Никита пригласил Тамину домой (впрочем, без намека на интимную близость – Тамина была хороша собой, но не в его вкусе), заскочил Егор, и на короткий срок эхо из прошлого оглушило мужчину. Он намеренно разорвал всяческие контакты с той жизнью, никак не желая туда возвращаться, а тут видит, как непосредственная участница воспоминаний восседает в доме его друга с зеленым чаем в руках.
Узнав вошедшего человека, Тамина, незаметно взгляду другого человека, моментально напряглась, на виске образовалась капелька пота.
Не уловив изменений в лице девушки, Никита представил их друг другу, и они сделали вид, будто впервые встретились.
На следующий день Егор поведал ему, как они были в прошлом связаны с Таминой; узнав, чем его новая знакомая зарабатывала на жизнь, Никита испытал легкий шок. Тем не менее, некое шестое чувство подсказывало тому, что Тамина из тех людей, кому можно доверять, несмотря на криминальное прошлое. Ведь Егор также отрезок молодости посвятил незаконному заработку, а теперь остепенился. Вроде…
Таким образом, Никита стал тесно общаться с Таминой. Как-то раз та разоткровенничалась и поведала о своей жизни, которую вряд ли кто-то назовет радостной – разве что в качестве сарказма. Мать, воспитавшая ее без особой ласки, уже десять лет крепкими узами связана с «зеленым змием». Любовь к спиртному ударила по ее моральному облику весьма заметно. Тамина была готова провалиться сквозь землю, когда соседи в очередной раз сплетничали, как ее матушка, будучи в белой горячке, бегала обнаженной по селу и кричала нецензурные выражения.
Как только Тамина вновь поднялась на ноги, в ее судьбе появился Ярик. Молодой человек взял ее к себе на квартиру, а она за короткий срок забеременела. Девушка очень опасалась рожать, да и врачи из-за травм в позвоночнике не рекомендовали. Все же на свой страх и риск Тамина родила здоровую девочку. Слезы радости шли, не останавливаясь; все твердили, что это чудо, а Ярик то и дело целовал ребенка.
Счастье Тамины длилось недолго – спустя тринадцать месяцев Ярик стал отлучаться из дома на всю ночь; Тамина слыла отнюдь не дурой и понимала наличие у него любовницы. Любила ли она его? Трудно сказать. Она была ему благодарна за то, что он взял на себя смелость создать семью с инвалидом. Ведь жениться на больной девушке – настоящий нонсенс. Нет, она не хочет сказать, что людей, больных параличом, в принципе, не выбирают в супруги; просто инвалид должен обладать некой харизмой или талантами, чтобы создать полноценные отношения. Реальность такова, что, по ее мнению, если человек с физическими ограничениями – обычный обыватель с неброской внешностью, то он вряд ли в чем-то добьется успеха. Скорее, станет поводом для насмешек недалеких людей.
