— Смотрю, ты сегодня выспалась, — лениво проговаривает мужчина, не глядя на меня, а я тут же одёргиваю себя от того, что уже пару минут буквально прожигаю его взглядом. — Здоровый цвет лица тебе к лицу, — мерзкий смешок заставляет меня скривиться. А что я, собственно, ожидала?

— И тебе доброго дня, Александр. — размеренно выдыхаю, изо всех сил сохраняя безэмоциональность на лице и в голосе. Почему так обидно? Мне же совсем не интересно, оценил ли он мой внешний вид. Я же даже не для него старалась. Так ведь?

Какое-то время мы сидим в тишине, но я никак не могу сосредоточиться на проекте. Взгляд безучастно блуждает по строчкам очередной монографии, но мысли уносятся уже куда-то за грани моего контроля. Что он имел в виду? Может, это был своеобразный комплимент? Хотя Нильсен и приятные слова из его уст в мой адрес — это что-то удивительное и невероятное. А может, он просто не умеет по-другому?

— Почему ты такой язва? — не выдерживаю и тут же жалею о своих словах. Зачем я вообще выпалила первое, что пришло на ум? Идиотка. Нормально же работали.

— На самом деле я белый и пушистый, — усмехается он. А я закатываю глаза. Ну да, конечно.

— Смутно в это верится, — скалюсь в ответ. — Разве что шёрсткой внутрь.

Наблюдаю за тем, как он откидывается на стуле и складывает руки на груди. Однако в его взгляде нет ни обиды, ни раздражения, которые я предполагала там увидеть. Напротив, Александр совершенно расслаблен и в свою очередь рассматривает меня с нескрываемым интересом. От его лукавого прищура по позвоночнику пробегают мурашки, и я нервно сжимаю бёдра.

— Агата, — произносит он нравоучительным тоном, словно отчитывает маленького ребёнка. — Ты же, кажется, происходишь из уважаемой аристократической семьи. Но из нас двоих именно твоё воспитание оставляет желать лучшего.

Кажется, мне стоит пошарить рукой под столом, иначе я рискую потерять свою челюсть, что уронила только что от его заявления. Это переходит все границы, с этим человеком просто невозможно разговаривать нормально.

— Ты так мило пытаешься убить меня взглядом — внезапно хихикает швед и… подмигивает. — Ты вообще очень забавная, когда сердишься.

Что? Забавная? Да что он себе позволяет! Сейчас я тебе всё выскажу, Нильсен!

— А ты! Ты! — начинаю задыхаться от злости и от того, что не могу подобрать нужных слов. — Ты невыносимый, ужасный, противный…

— И я тебе нравлюсь, — прерывает он меня спокойным тоном, лениво прикрывая глаза, но не прекращая следить за моей реакцией. А там есть на что посмотреть, потому что я снова теряю дар речи. Это было, как минимум, неожиданное заявление. Кажется, еще секунда, и мое раскрасневшееся лицо взорвется от переполняющих эмоций.

— Что? — произношу почти шепотом, но, спохватившись, беру себя в руки и гордо вздергиваю подбородок, нервно посмеиваясь. — Ты слишком самоуверен, Алекс.

Он улыбается уголками губ, а у меня сейчас обязательно начнется нервный тик. Хочется придушить его на месте. Представляю, как мои пальцы сжимают его шею, надавливая большими на пульсирующую венку у горла. Нильсен блаженно прикрывает глаза, слегка откидывая голову назад, открывая больше пространства, для того чтобы я наклонилась и провела языком по выступающему кадыку… Так СТОП!

Встряхиваю головой, чтобы отбросить липкую паутину наваждения. Со мной определенно творится что-то странное, но виноват во всем этот швед, раздражающий своим спокойствием и невозмутимостью. А он, между тем, вздыхает и с напускной серьезностью говорит:

— Ну давай рассуждать логически. Ты постоянно краснеешь и стреляешь своими огромными глазками, когда говоришь со мной. Стараешься намеренно меня игнорировать, но прожигаешь взглядом исподтишка. Хммм… Что еще? Ах, да. Ты принарядилась и накрасилась сегодня явно для того, чтобы произвести на меня впечатление.

А вот теперь мне действительно хочется его ударить да побольнее. Но все конечности внезапно онемели, покрывшись тонким слоем льда. Мое эмоциональное состояние слишком нестабильно, чтобы я могла адекватно реагировать. Нет, Александр, ты не сможешь вывести меня из себя. Глубоко вздыхаю и едко усмехаюсь:

— Мне жаль тебя расстраивать, Шерлок, но дедукция — это не твоё, — вот так небрежно возвращаю давнишний сарказм Нильсена.

— Что ж, — его брови подскакивают вверх, словно он действительно недоумевает, но я вижу, что всё это игра. Главное — снова не попасться на удочку. — Удиви меня, Харрис, — он слегка наклоняется ко мне и понижает голос, вызывая новую волну мурашек по коже. — В чем я ошибся?

Кажется, что-то похожее должны испытывать несчастные животные, выскакивающие на дорогу глубокой ночью прямо на смертоносный свет фар. Чувствую, что начинаю тонуть в пронзительно голубых озёрах его глаз и даже не пытаюсь грести к берегу. И что самое ужасное, Александр прекрасно это понимает, отчего его улыбка становится еще шире и язвительней. Вовремя одергиваю себя, отводя взгляд и сосредотачиваясь на книгах вокруг. Спокойствие и невозмутимость, Агата. Ты справишься.

И тут меня озаряет. Победно вскидываю голову и, одарив шведа очаровательной улыбкой, отвечаю:

— Ты настолько зациклен на себе, что это даже смешно, — едва сдерживаюсь, чтобы мой тон звучал естественно, а не чересчур довольно. — Тебе не приходило в голову, — копьё — тише, Харрис, главное не смеяться, — что мир не крутится вокруг тебя?

Как ни странно, он молча слушает меня, не перебивая. Но в ледяных глазах по-прежнему плещется ехидство.

— И вырядилась я, на минуточку, не ради тебя, — продолжаю, постепенно успокаиваясь. — А моя личная жизнь тебя вообще никак не касается.

С минуту он рассматривает меня так пристально, что я понемногу начинаю терять уверенность. Хочется убежать, скрыться от этого пробирающего насквозь взгляда, но я держусь и продолжаю гордо смотреть в ответ. Наконец, он отводит глаза.

— Хорошо, — говорит Нильсен, теряя ко мне всякий интерес и погружаясь в экран ноутбука.

Просто хорошо? И это всё? Всё, что ты можешь мне сказать?

Раздражение вновь накатывает волной. Невозможно нормально работать бок о бок с этим человеком. Мне кажется, я так скоро свихнусь и прикончу его.

***

— Агата, ты с ума сошла, — Рейчел смотрит на меня как на умалишенную. Кажется, я действительно скоро такой стану. — Идти в клуб среди недели? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Вот именно, что нет! — ною, жалобно глядя на подругу. — Мне нужно расслабиться, Рей. Тем более я так хорошо выгляжу.

Блондинка хмурится и пожимает плечами.

— Интересный у тебя повод пойти надраться в среду вечером, — вздыхает Линд. — Детка, ты всегда хорошо выглядишь, но так и спиться недолго.

— Просто сегодня был трудный день. — отмахиваюсь от ее предостережений, точно от назойливой мухи. — Мне правда это нужно, пошли со мной?

— Нет, Агата, — Рейч расстроена, но все равно ласково улыбается мне. — И тебе не советую. Давай перенесем этот поход на пятницу? Ты предупредишь тётушку и сможешь остаться у меня, а утром в субботу сходим на бранч в новое модное кафе? А? — она весело подмигивает, и я сдаюсь.

— Хорошо, — все еще недовольно бурчу, чтобы она не решила, что так быстро уговорила меня. — Тогда ты платишь за первые три шота.

— Да хоть за пять. — усмехается Линд, целуя меня в щеку. Эх, Рей, если бы ты все еще была парнем. Таким добрым, заботливым и понимающим.

Обнимаю подругу на прощанье и выхожу из деканата. Настроение паршивей некуда, домой идти не хочется, поэтому я решаю дойти до центра города, поглазеть на витрины и немного развеяться. Но когда подхожу к главным воротам, кто-то очень умный там наверху решает испортить мне день окончательно.

Александр собственной персоной стоит не так далеко от выхода из кампуса. Снова в компании ненавистной Евы. И они снова что-то мило обсуждают и улыбаются.

Видит Бог, я пыталась быть пай-девочкой. Более того, я обещала Рейчел не делать глупостей. Но это просто выше моих сил. Поэтому что я делаю? Правильно — иду в бар на соседней улице. Мне нужно расслабиться. Нужно выкинуть из головы чертова Нильсена с этой его приторно-сладкой улыбочкой и лукавым прищуром холодных глаз.