Дерек выглядит максимально мрачным, и Стайлза так и тянет поинтересоваться у парня, что же случилось за те пару часов его отсутствия. А, может, он теперь всегда такой? В глазах что-то поменялось, хотя Стилински и не может сказать ничего конкретного. Может, эта часть Дерека тоже его испугает, как тогда?.. Не хочется даже думать об этом. Хочется спрашивать, спрашивать и спрашивать, но он упорно молчит. Вертит в руках пачку Мальборо, как обычно измятую вкрай, да зажигалку с маяками. Зиппо, которую Дерек, видимо, все три года носил с собой.
Лофт ощущается каким-то странным музеем. В первое посещение Стайлз не чувствовал такой холодной отстраненности пространства – как будто можно только смотреть, а вот присесть на идеально заправленную кровать ни в коем случае нельзя. Он так и замирает посреди помещения, раздумывая, что делать со своей неуместной неловкостью,
(боже, да мы ведь почти потрахались на этой ебейшей простыни из чёрного шёлка у Питера, что сейчас-то не так?)
а Хейл очень просто разряжает обстановку. Его косуха сваливается на низкий столик не как обычная шмотка, а как что-то очень тяжёлое. Под курткой обнаруживается самая базовая из всех базовых серых футболок. Помощник шерифа наверняка в ней даже слегка потеряется, хотя и не бросил свои тренировки. Дерек растекается по дивану и стаскивает ботинки, прежде чем вытянуть ноги. Бесконечно длинные ноги в самых обычных джинсах.
– Мне надо извиниться, - кажется, три года назад Дерек вообще не использовал подобные словесные конструкции. Стайлз не перебивает. Он опускается на столик перед оборотнем, ставит рюкзак на пол. Можно было бы, конечно, сесть рядом или разместиться на одном из стульев, но так удобнее, по мнению Стилински, разговаривать. – Прости меня, Стайлз.
Стайлзу тридцать, но ему «немножечко нехорошо» как пятнадцатилетнему, которого застукали с сигаретой или чем-то поинтереснее. За что Хейл вдруг решил извиниться? Нет, конечно, он выглядит вполне искренним, ему веришь, но… Сраное же «но». Можно ведь просто сказать: Ага, Дерек, о’кей, всё в полном порядке. Давай просто не будем об этом? Мне надо тебе очень многое рассказать.
– Ты о чём? – Стилински не ищет лёгких путей. Да и никогда не искал. Эта декабрьская ночь будет достаточно долгой, чтобы обсудить всё. – Сделал что-то? Просто, ну…
Хейл не перебивает. Спокойно смотрит, лежит весь такой расслабленный и почему-то донельзя мрачный. Какая ирония, раньше подобное выражение лица у него смотрелось каким-то напускным, а теперь отдает неиллюзорной таинственностью. Стайлз затыкается сам, больше для того, чтобы перевести дух. Он хватается за воротник футболки и почти бездумно оттягивает его вниз. Внезапно становится душно, хотя воздуха в этом огромном помещении просто невообразимое количество – хватит ещё шестидесяти Стайлзам с подступающей паникой.
– Сбежал, – Дерек спускает ноги с дивана и сдвигается на самый его край: очень медленно, нарочито неторопливо. Стилински замирает перед ним, загипнотизированный и даже слегка подрагивающий: мурашки на крестце отплясывают зажигательный твист. – Когда ты вытащил Лори из особняка. Я поверил Питеру, что ты погиб.
– Но всё же вернулся. И раз мы говорим про тот день, – Стилински вытягивает из кармана пачку, – Здесь курят?
– Ты куришь, – Дерек как будто намеренно подчёркивает «ты», поднимается и скрывается ненадолго, не отказывая себе в том, чтобы коротко скользнуть самыми кончиками пальцев по чужому плечу. Стилински выуживает зажигалку. К сожалению та самая бесполезна (он ещё в офисе попробовал – кремень под замену) так что придется пользоваться подаренной отцом. Для коллекционеров вещь не представляющая интереса – самая стандартная модель из всех возможных. Единственная её ценность – гравировка, возможно, несколько наивная: «Будущему шерифу – Стилински-младшему». Хейл возвращается с жестяной банкой из-под кофе.
– Спасибо. Очень подходит к твоему интерьеру, – Мальборо без проблем выигрывает для Стайлза секунду, чтобы собраться. Когда он выдыхает в сторону от Дерека, то уже вполне готов рассказывать. – По поводу того дня, да. Я так и не могу сказать тебе, кто действительно был виноват в поджоге и…
– Индиферрентно, – Хейл чуть смещается, упирается ступней в столик и усмехается, – Питер убил Кейт, Стайлз. А до этого и тех двух ублюдков, которые рассыпали пепел вокруг особняка.
Звучит действительно очень отстранённо. Юноша как будто старается самого себя убедить, что ему абсолютно безразлично, кто действительно виноват. Стилински чувствует, как у него сводит мышцу на щеке.
– А я позволил умереть Сатоми, – решает признаться бывший агент, но смазывает конец предложения очередной затяжкой. Дерек едва заметно морщится, но не комментирует дичайшую вонь от курева. – Она призналась в итоге. Но вещественных доказательств…
– Стайлз. Безразлично, понимаешь? Мне наплевать на пожар. Сейчас я просто собираюсь найти Питера. Мне надоело бегать. И я просто обязан избавить мир от этого чудовища.
Стилински снова затягивается. Медленно. Куда медленнее и более вдумчиво, чем обычно. То есть теперь цель Дерека – устранение собственного дяди? Ну да, старший Хейл на самом деле пугающий типаж, но три года только и думать, что об «избавлении мира от чудовища»? Не хватает данных. Но уже сейчас ясно одно – оборотень просто переключился. Поменял объект мести.
– Лору это не вернёт, – констатирует Стайлз и, затушив сигарету, устраивает руку на лодыжке Дерека. Ещё пару минут назад он был вполне расслаблен, хотя и мрачен, а сейчас в комнате чувствуется не только запах сигаретного дыма, но и плохо подавляемой агрессии. – Да и в городе его нет. Ты вполне можешь…
А что он может? Стилински не договаривает. Хейл наверняка может практически что угодно, но важно другое. У него нет никакого желания менять свои жизненные приоритеты. Это и правда другой Дерек. Такого помощник шерифа ещё не встречал. Незнакомец с пронзительным взглядом, напряжённый донельзя: на шее учащённо бьётся венка.
– Ты вполне можешь обосноваться в Бикон Хиллз, – выкручивается бывший федерал. Дерек теперь точно не станет рассказывать, что произошло с ним за прошедшие годы. – Я так и сделал, кстати. Перевелся из Бюро, теперь работаю в местном офисе.
– Ни с кем не встречаешься, поменял шампунь и по-прежнему принимаешь «Аддералл», – слегка саркастично шелестит Хейл. Агрессии больше не чувствуется. Отпадает вопрос приветственного обнюхивания. Становится смешно и слегка лестно: получается, юношу действительно интересовало, один Стайлз или всё-таки нет.
– Думаю, ты тоже ни с кем не встречаешься и пару раз поменял шампунь, - Стилински задумчиво оглядывает своего собеседника, но уже через мгновение переключается, вновь закуривает. – Хочешь об этом поговорить?
– О шампунях? – Одна бровь резко взлетает вверх, где-то по дороге выгибается под совершенно невероятным углом, а вторая остаётся в спокойном своём состоянии. Стайлз чуть щурится, зажимает сигарету губами и переводит взгляд на рубашку. Думать о том, что за три года Хейл вполне мог… Да, скорее всего, идеальный до тошноты Дерек понежился в многих женских объятиях. И не факт, что только женских. Поэтому и предлагает говорить о шампунях – зачем ранить бедного глупого Стайлза, а?
– Не хочешь, и ладно, - он сосредоточенно закатывает рукава, а после так и вообще снимает рубашку, устраивает поверх косухи, не особенно представляя, что делать со своей идиотской ревностью и, чёрт возьми, обидой. Остаётся надеяться, что у него на лице не отражается совершенно иррациональное негодование по поводу возможного сексуального опыта оборотня. Дерек закидывает руки за голову и цепляется пальцами за спинку дивана. Стилински не может отвернуться, да и проигнорировать тот факт, что он невероятно горяч – тоже. Оборотень и в шестнадцать смотрелся хорошо, а теперь время стряхнуло с него некоторую подростковую неловкость и нескладность. Куда вообще зашёл их разговор?
– Хочу узнать, почему именно помощник шерифа, – Дерек забрасывает и вторую ногу на столешницу, почти что на колено к Стайлзу.
