Когда он просыпается, с кухни пахнет кофе. Наверное, отец ещё и завтрак приготовил, но обоняние курильщика не может вычленить ничего, кроме живительного и божественного напитка. Стайлз сползает с кровати и сначала лезет в сумку, чтобы достать чистую одежду, но ему в голову приходит идея лучше, и он уверенно подходит к комоду. Отец только сентиментально расплывается в улыбке, когда он всё-таки спускается вниз, одетый так, будто сейчас прыгнет в любимый джип и помчится на занятия в школу. Однако, молодому мужчине невдомёк, что теперь он хотя бы не выглядит как молчаливая и бледная тень себя прежнего. Ноа так давно не видел его не на экране ноутбука, что просто не может отвести взгляда. За восемь лет Стайлз почти не изменился, просто стал шире в плечах и, кажется, выше на пару дюймов. Но вчера его глаза безучастно скользили по знакомым предметам и людям, ни на чём не задерживаясь, а сегодня шериф отмечает как разгорается интерес. Как будто к агенту ФБР вернулись силы после долгой болезни.
— Что-то не так? Зубная паста? Волосы? — Стайлз падает на стул напротив, и его брови сшибаются на переносице. Ноа улыбается, пока его двадцатисемилетний сын рассматривает себя в чайной ложке и пытается понять, что же всё-таки в его внешнем виде могло вызвать такой интерес.
— Всё в порядке, — он дотягивается до чужой руки и похлопывает по кисти. — Ты же не поедешь на место вчерашнего пожара? А вечером мы можем сходить в кино. Я постараюсь освободиться пораньше.
— Конечно, сходим. Я слышал, что Скотт приехал, позвоню ему, — на первую часть вопроса Стайлз не отвечает и запихивает почти половину тоста в рот, словно стараясь изобразить очень голодную чайку. Ноа ещё раз спрашивает, не собирается ли уж больно подозрительный агент топтаться по уликам, и Стайлз только мотает головой.
Шериф делает вид, что верит великовозрастному отпрыску и кладет на столешницу ключи от джипа. Великовозрастный отпрыск сразу же убирает их в карман и делает вид, что не врёт. Когда он провожает отца на работу, то присаживается на верхнюю ступеньку крыльца и вытягивает сигарету из пачки зубами. Уже затянувшись, Стилински роняет взгляд на серебристую потёртую зиппо с двумя маяками.
— Что же, маяк среди холмов, я снова здесь.
========== Часть 1. Глава 2. ==========
В заповеднике тихо и нет практически никого. Стилински отлично понимает, почему, когда паркуется и покидает относительно тёплый салон джипа. Каждый его выдох становится паром, а холод начинает облизывать кончики пальцев. Случись это десять лет назад, они сейчас шли бы вдвоём со Скоттом. Наверное, переговаривались бы о чём-нибудь. Обсуждали бы самые невероятные и неправдоподобные версии случившегося. Но шагает Стайлз в гордом одиночестве. Метров за двести он наконец начинает различать запах гари и останавливается, осматривая то, что осталось от особняка. Зрелище не самое приятное, конечно, но при дневном свете не такое ужасающе чудовищное, чем ночью — просто сгоревшее здание с пустыми проёмами окон.
— Время начинать предварительное расследование, — говорит сам себе Стилински. Он обходит дом по периметру, даже делает пару фотографий, чтобы распечатать и прикрепить на доску. Пока что всё выглядит как самое обычное короткое замыкание… Вот только в заповеднике нет и намёка на линию электропередач. Федерал, конечно, мог сильно отстать от нововведений в электроэнергетике, но ему почему-то кажется важным сейчас проверить наличие в доме какого-нибудь генератора. Правда, он слабо представляет себе генератор, из-за которого могло случиться что-то подобное.
Могло ли случиться возгорание по другой причине? Стилински неосознанно делает ещё два или три круга вокруг здания и ловит себя за тем, что прикуривает.
— Не слишком трезвый курильщик засыпает в постели с тлеющей сигаретой, — выдвигает версию он сам себе, и сам же даёт комментарий. — Тогда очаг возгорания должен находиться в одной из спален. Сигарета падает на постель или на ковёр, — затянуться и выдохнуть, — и семья не успевает ничего сообразить и сгорает заживо прямо в своих постелях? Маловероятно, что никто не почувствовал специфического запаха.
Агент роняет окурок на землю и заносит ногу, чтобы потушить, но останавливается. Он несколько секунд рассматривает странную темную линию, словно кто-то просыпал перец, а потом присаживается и растирает щепотку между пальцами.
— Нужно было взять пакеты для образцов и пользоваться перчатками, — вздыхает мужчина. Он не решается проверить на вкус, действительно ли это приправа. Зато находит изящное решение и стаскивает слюдяную оболочку с пачки сигарет и набирает почти половину, стараясь не смешать свою улику с землёй. Остаётся только запаять свой импровизированный пакет, обеспечив некоторую герметичность. Стайлза крайне интересует линия, и он обходит пожарище ещё раз. Порошок обнаруживается почти везде и образует практически ровную окружность. — Необъяснимая хуйня, — классифицирует находку Стилински, снова опустившись на корточки и фотографируя.
Когда он осторожно протискивается внутрь дома, то искреннее жалеет, что не додумался захватить респиратор. Стайлз долго бродит по первому этажу, заглядывая в каждую комнату и стараясь вести себя как можно тише — так гораздо выше вероятность того, что он сможет услышать работающий двигатель и подготовиться к встрече с правоохранительными органами. Нет, конечно, он взял с собой жетон, и для местных сотрудников офиса шерифа этого должно быть вполне достаточно, но его руководство точно будет очень сильно рассерженно. Остаётся и другой вариант — блефовать до последнего и надеяться, что фамилия Стилински отведёт от него ретивых помощников. Он не находит абсолютно ничего примечательного.
— На первом этаже генератора нет, — Стилински оглядывается на входную дверь, прислушивается. Тихо, как в могиле, но какое-то странное предчувствие заставляет волну противных мурашек пробежаться вдоль позвоночника. — Да чего ты боишься, Стайлз, господи!
Обругав самого себя (и краешком сознания отметив, что разговоры с самим собой это довольно показательная симптоматика), федерал решительно ставит ногу на первую ступень лестницы, а потом в три больших прыжка, чтобы уж точно не передумать, взлетает наверх. В подвал ему совсем не хочется. Наверху не находится ни одной полностью выгоревшей комнаты. Конечно, он не самый большой специалист по пожарам, но он не отмечает нигде ни одной пепельницы, хотя внимательно осматривает каждую спальню.
— Возможно, курильщик приехал повидаться с семьей на рождество, — Стайлз опускается на колени под одной из детских кроватей и замечает достаточно сильно попорченную огнём спортивную сумку. Приблизительно такая же стояла и под его кроватью, когда он съехал в свою первую квартиру. Он натягивает на кисть рукав толстовки, чтобы не оставить лишних следов своего пребывания здесь и не вызывать ненужных вопросов, подтягивает сумку к себе. Слишком тяжёлая. Странно тяжелая. — Немного перепил и… Твою мать, — он сбивается с мысли, когда расстегивает молнию. — Что за извращение…
Ещё пара фотографий длинной и толстой цепи, свернувшейся подобно змее, которая греется где-нибудь на солнышке. «Фетишисты.» — Подсовывает сознание вполне логичное объяснение найденной вещи. Стайлз, однако, слабо себе представляет фетишиста, которого надо подвешивать куда-то на цепь для якоря. История становится настолько странной, что он еще пару минут роется в уцелевших вещах в этой комнате. Куски обложек от школьных учебников, сгоревшая одежда, поломанная мебель и осколки стекла. Они хрустят под подошвами кроссовок, пока мужчина наворачивает круги по комнате. Потом он начинает простукивать стены, но никаких пустот не находит. Внутренне, конечно, Стилински понимает, что таким образом просто оттягивает свой обязательный спуск в подвал, который, после нахождения «милой атрибутики» кажется ещё страшнее, чем он есть в реальности. А потом запихивает злополучную сумку обратно.
В подвале тоже не обнаруживается ни кровати, на которой должен был спать предполагаемый виновник возгорания, ни генератора, спровоцировавшего короткое замыкание. А ещё здесь темно, и приходится пользоваться фонариком. Хорошо, что он валялся в машине и выкатился при резком торможении из-под пассажирского сидения. Помещение на первый взгляд абсолютно пустое. Здесь есть даже окна, но они слишком узкие, чтобы давать достаточно света. Стайлз, идёт вдоль стены, осматривая её и стараясь подготовить себя к тому, что он может ещё обнаружить. Разговаривать ему категорически не хочется, и он только сдавленно выдыхает, даже делает шаг назад, стоит ему рассмотреть нишу в стене и огромные ввинченные в камень металлические кольца. Богатое воображение агента заботливо подсовывает ему современную инсталляцию на тему распятия. Он буквально видит, как к этим самым кольцам крепится та самая якорная цепь со второго этажа, и человек замирает, подвешенный за руки в этом зловещем месте.
