Когда Питер уносил племянника к машине, последний просто старался не отключиться, и в целом пребывал на краю ужасающе чёрного забытья. Чёрной дыры. Бесконечного Ничего. Они проскочили мимо двух тел, слабо освещаемых отблесками постепенно разгорающегося особняка: по рецепторам знакомо ударило вонью табака. Красный Мальборо. Ноты слишком знакомого геля для душа. И… Карамель. Примешалась кровь, бензин и что-то химическое, резкое. Дерек постарался свалиться с чужого плеча. Он и сам не осознал своего бормотания. Единственное желание ожгло голову расплавленным свинцом: он должен вытащить отсюда Стайлза. Здесь просто пиздец как опасно. Здесь фанатичный мужик с тонкой сеткой шрамов на лице не брезгует убивать. Питер остановился и, выругавшись, прислушался:
– Ни пульса, ни дыхания. Сейчас тут будут все копы округа, – от возобновившейся ходьбы Дерек только ударился подбородком о лопатку дяди, правда, сил на более осмысленное сопротивление не осталось. – Некогда.
Тогда у подростка не возникло никаких вопросов. Он вырубился. Но сейчас четкое осознание того, что Питер просто… Просто оставил там Стайлза?! Сучья же ты тварь! Он всё ещё ждёт ответа. Вопрос удивительно прост. Но какая, чёрт возьми, разница?!
– Почему ты не забрал Стайлза? – Несмотря на то, что его собственная рука вдруг резко дёргает дядю за локоть и стискивает, Дерек старается говорить как можно спокойнее. Не провоцируй. Пока нога не срастётся окончательно, Питер, к сожалению, останется единственным союзником. Пока юноша не придумает, как минимизировать разницу в силах, дядю нельзя будет записывать и в список врагов. Ещё ночью двадцать четвертого декабря, сидя на кухне Стилински и под мерный стук падающих в раковину капель рассказывая федералу про оборотней, Хейл вполне готов был даже умереть, но теперь…
Очень странно наблюдать за тем, как Питер поджимает губы и, помедлив, отводит взгляд. Ещё более странно то, что Дерек вообще ничего не чувствует. Как будто бы все происходящее – это сон. Как будто он наблюдает за неловким диалогом из-за собственного плеча или с заднего сидения тачки. Он знает ответ. К очень большому своему сожалению, молодой оборотень знает.
– Мне очень жаль, – без единого намека на ложь тихо говорит Питер. Дерек не понимает, почему Хейлу жаль. В конце концов, Стилински ведь в порядке? Просто наверняка волнуется из-за отсутствия юноши рядом. Не мог ведь он…
Питер плавно вытягивает руку из захвата. Подросток с нарастающим беспокойством наблюдает за тем, как его собственные пальцы безжизненно падают на сидение. Он уже чувствовал нечто похожее раньше. Подушка пахла лавандой и порохом. А кто-то бесстрастный потихонечку вырывал каждую его жилу. Неторопливая жестокая вивисекция. Что у тебя внутри, Дерек Хейл? Рёбра в крошево. Горло жжёт как от виски, но в триллион раз больнее. Оборотень вдруг осознаёт, что не может вдохнуть. Руки не слушаются. И зрение внезапно подводит. И щёки почему-то мокрые. Как будто лицом упал в снег…
Матео даже не запыхался. А Дерек до сих пор чувствует каждый нанесённый удар. Что же, не стоило протягивать язык и предлагать незнакомцу поцеловать себя в задницу, прежде чем он уберётся нахер с частной собственности Хейлов. И, конечно, не стоило подтверждать, что и сам подросток - Хейл. Бретту тоже досталось. Вряд ли останется шрам, но сейчас рваная рана от нижней челюсти и до виска смотрится устрашающе. Кровь залила лицо и шею. Куртка Стайлза теперь просто куча ветоши.
– Ну что, мальчики, попробуем ещё раз? Я готов отпустить вас. Отличное предложение: вы сейчас разворачиваетесь и уходите. Если я снова увижу вас на своей земле, то уже не буду столь вежлив.
Хименес растягивает губы в улыбке. И выражение его лица гораздо больше подходит для общения с несмышлёными детсадовцами, Дерек вскипает. Какой-то пришлый убогий кусок дерьма претендует на их землю?! Его отчаянный выпад ещё до начала обречён на провал.
Всё очень быстро и профессионально. Альфа с лёгкостью уворачивается, не стесняется и контратаковать. Хейл в мельчайших подробностях запоминает, как Матео отточенным движением ускользает от колющего удара когтей, змеёй проскальзывает под чужой рукой. Ощутимый пинок под колено, которое тут же взрывается болью. Следующее прикосновение (сплошное издевательство) это подзатыльник, задающий юноше направление. Он успевает извернуться и упасть на спину. Теперь Хименес не улыбается. Присаживается рядом с поверженными противником на корточки и с хорошо заметным удовольствием вонзает когти в бедро. Дерек стискивает зубы, и клыки пропарывают губу. Только бы не орать от боли. Когти пробивают мышцы насквозь и дробят кость, а после медленно ползут вниз, к колену.
– Какие же вы все, Хейлы…
Но договорить Матео не успевает. А Дерек даже забывает о том, что когда-то было его правой ногой. Вой оборотня ни с чем не спутаешь. Друг? Враг? Альфа так резко поднимается, что подросток вообще не уверен. Может, прибыла помощь, может, кто-то враждебно настроенный… Хименес бросается навстречу источнику звука. Хейл пытается подняться. Колено взвывает от боли. Да ещё и рана… Кровь вытекает яркая, равномерными толчками. Артерия. Сука…
Когда на поляне появился прихрамывающий Питер в распахнутой окровавленной рубашке и брюках, босой и избитый, Дерек внутренне уже давно смирился с тем, что он просто истечёт кровью, прислонившись спиной к дереву. Не самая плохая смерть. До дома он бы точно не дополз – Матео отогнал их с Талботом метров на триста от особняка, так что оставалось только надеяться, что со Стайлзом всё в порядке. Со Стайлзом ведь точно всё будет в порядке.
Питер перегибается через племянника. Дерек словно выныривает из воды, жадно глотает воздух, даже давится, когда ему на колено падает крышка бардачка. Потом давление исчезает, а старший Хейл сжимает пальцы племянника на прохладной серебристой зиппо с оттиском двух маяков.
– Это очень интересная гравировка, – начинает мужчина, методично застёгивая пуговицы на когда-то кипенно-белой рубашке. У Питера не было никакой особенной цели, когда он умудрился засунуть и себя, и племянника в машину. Подобное следует прировнять к подвигу. Здравый смысл подсказал, что Хименес наверняка легко найдёт их по изумительному шлейфу запахов. Так Хейлы и оказались здесь, среди леса. Нужна передышка. – Два маяка, которые располагаются на противоположных берегах опасно узких проливов. Ведущие огни. Когда судно встает на безопасную траекторию движения, огни сливаются в линию. Но, если один из них гаснет, второй - бесполезен. Если бы Матео не влез, мы вполне успели бы спасти Стилински, Дерек.
Хейл шумно выдыхает и прячет зажигалку в кулаке. Определённо, в словах дяди есть смысл. Хименес определённо должен получить по зубам. Если Дерек сможет, то оторвёт этому куску дерьма голову. За Стайлза.
– Тогда позовём его на дружескую встречу. Только дай мне регенерировать.
Питер откидывает спинку кресла и прикрывает глаза. Ему приходится вогнать ногти глубоко в ладонь, чтобы не улыбаться.
========== Часть 3. No one’s around to judge me ==========
Когда тебе больше семи лет, ты стопроцентно знаешь, что чувствуешь при пробуждении. Оно становится для тебя привычным, ординарным. Что может быть нового в том, чтобы открыть глаза и сползти с постели, чтобы продолжить бессмысленное временами покорение мира? Да, в общем-то, ничего. Разве что ты не разлепляешь чугунные веки под назойливый писк какого-то прибора.
Именно так Стайлз и делает - старается резко прийти в себя, но что-то не складывается. Только от ощущения полной потери контроля над телом можно покачнуться на краю пропасти-паники и камнем улететь к самому дну. Он зажмуривается. Ничего, кроме звука прибора. Он вообще где?.. Писк всё так же противно насилует прямо в голову. Из-за этого странного церебрального коитуса думать куда сложнее, чем обычно.
Так. Спокойно. Всё ещё не поднимая век, Стилински шевелит пальцами правой руки, натыкается на что-то твердое. Быстро – на самом деле очень медленно – ощупывает. Прохладный прямоугольник. Скорее всего безопасно. Выдохнуть. И снова открыть глаза. Если рука шевелится, он в порядке. В относительном. Все вокруг очень белое. О’кей, больничная палата. На груди валяется маска от аппарата искусственной вентиляции лёгких – когда-то давно Мелисса на вопрос «Что новенького, миссис МакКолл?» разразилась долгим рассказом о замене оборудования в больнице. «Круче всего, - женщина с явным удовольствием сделала небольшую паузу, выдав слушателям шанс угадать, о чем она говорит, - Что у нас наконец появился собственный ИВЛ. Эта штука спасает жизни, мальчики!»
