Если бы федерал был умным мальчиком, он бы приковал пленников в подвале. Если бы федерал был действительно умным, он на за что на свете бы туда не сунулся.
Он хорошо помнит эти ступени. Здесь, на пепелище, всё началось и всё, видимо, кончится. Тем или иным способом. Стайлз начинает считать. Десять. Чёрный голубоглазый пёс. Девять. Серебристая «зиппо» с оттиском ведущих огней улетает в кусты, а черепная коробка разрывается от внутреннего артиллерийского обстрела. Восемь. Питер с легкостью портит когтями пассажирскую дверь маминого джипа. Семь. Сопливая мелодрама на экране заставляет Дерека зевнуть и устроить голову на плече агента. Шесть. «Куда ты денешься, Стайлз». Пять. Шёлковые простыни жутко холодные, а Хейл надвигается, нависает, и его руки везде… Четыре. «Обсудим, что вообще между нами?» Три. Венок на очищенном пространстве рядом с домом. Покойся с миром, Лора. Два. «Ты меня…» Один. Да. Я тебя – да.
Стилински сразу замечает нововведения в подвале. В прошлый раз он зацепился взглядом только за одно крепление. А их гораздо больше. Используются пока только два. Как агент и предсказывал, подвешенный в этом пыточном устройстве человек должен очень сильно страдать. Первой он отмечает девочку, сложно сказать, сколько ей лет – у мужчины нет супер-зрения, как у оставшихся на улице оборотней. Это наверняка Лори. Стайлз заставляет себя отвернуться и изучить второго заложника. Сатоми. Ёбаный джекпот.
Кажется, проходит пара вечностей, пока Ито не поднимает веки. На лице японки нет ни единого грамма удивления. Только усталость. Она обводит замершего федерала взглядом, после выдыхает.
– Очень своеобразный всё-таки молодой человек, – голос альфы звучит неправильно, совершенно по-другому. Как будто она – игрушка во власти чревовещателя. Стайлз неосознанно проводит языком по мгновенно пересохшим губам. – Божественный ход судьбы.
Её слова слишком похожи на бред. Но альфа явно узнала его. И она точно знает, в этом Стайлз, полностью потерявший связь с реальностью, уверен, какой вопрос вертится у него на языке. Вот только… Только захочет ли она ответить?
Есть разные аргументы. Некоторые имеют куда больший вес. Стилински снова облизывает губы, сглатывает. Его сердце, кажется, почти не стучит, пока он перехватывает пистолет поудобнее. Обездвиженная и жалкая Сатоми Ито ничего не может противопоставить австрийскому аксиоматичному доводу, особенно, когда дуло упирается ей в грудь. Агент безошибочно находит сердце.
– Почему Вы сожгли семью Хейлов, Сатоми-сан?
– Какой вежливый молодой гайдзи́н… Вашей нации жизненно необходимо идти по головам, да?.. – усмешка, скользнувшая по бледным губам, может претендовать на самую зловещую номинацию. Во всяком случае, для Стилински. – Если ты выстрелишь, то это будет акт милосердия, Стайлз. Но я буду с тобой честна. У меня есть на это некие причины. Ты и сам скоро догадаешься. Я не собиралась убивать всех. Мне нужно было восстановить равновесие, и вскоре всё отрегулируется, уж будь уверен, мой юный друг.
– Вы были не одна, – Агент не позволяет увести себя от основной темы разговора. Ито хмыкает и, улыбнувшись, кажется, демонстрирует удовлетворённость беседой. Извращённое удовольствие, конечно. – Мэтт, Маттиас…
– Матео. Увидишься с Питером, узнаешь, какие у них отношения. Если Хейл всё ещё жив, конечно. Хименес немного фанатичен в поклонении Святой Смерти.
– Как Вас нашли Ардженты? – Стилински на секунду отворачивается, бросив короткий взгляд на едва различимую лестницу.
Сатоми снова вслушивается, даже улыбается:
– Да-да… Ты и сам скоро догадаешься… Арджентов привёл Матео. Он нарушил уговор, Стайлз. Его интересует благополучие собственной стаи, а под носом Калаверас не очень-то разгуляешься. Я знаю, – Ито выдерживает небольшую паузу, – что ты намерен меня убить. Но как палач, ты останешься мне должен последнее желание. Постарайся спасти хотя бы девочку.
Ты скоро сам догадаешься. Постарайся спасти девочку. Агент ещё раз быстро оглядывает альфу, цепи, стены и потолок. А потом опускает взгляд на пол. Он был так сосредоточен на звуках, и совершенно не обратил внимания на тонкий слой жидкости под ногами!
– Это бензин, милый. Если я правильно считаю, у тебя осталось минуты три. Сиката га най*, Стайлз. А теперь нажми на курок, милый. Прояви милосердие.
– Без проблем, – улыбается Стилински и убирает палец со спускового крючка, чтобы уже через мгновение засунуть пистолет обратно в кобуру. – У Глока нет курка.
Он в жизни, кажется, так быстро не двигался. Три минуты! Крепления поддаются с трудом. Ито сначала костерит его на английском, а после переходит на японский. Если она не врёт – а зачем ей? – у него осталось слишком мало времени. У него вообще его нет. Сколько ногтей он сломал?.. Кажется, даже вывихнул палец. И вот бессознательное тело Лори Талбот сваливается ему в руки. Сколько времени осталось? Девчонку некогда перехватывать по-человечески. Она висит мёртвым грузом и весит целую тонну. От аммиака текут слезы и режет в легких. Стилински взлетает по лестнице, но чувствует, что скоро выдохнется.
Только бы успеть. Последние метры до входной двери он преодолевает с таким уровнем адреналина, что вполне может разбить и кирпичную кладку. Что заставило Кейт устроить западню и сбежать от расставленного капкана?.. Он перелетает через чёткий пепельный контур и пробегает по инерции ещё метра полтора, а после резко останавливается. Ни Дерека, ни Бретта. Стилински даже не удивляется, когда отмечает смазанное движение где-то слева. Мужчина не слишком церемонится с девчонкой у себя на руках. Лори падает на землю так, словно она просто титановый манекен. Стайлз чувствует себя максимально собранным и чуть ли не всесильным, когда снова хватается за оружие. У Глока нет курка, Кейт.
– Привет, мой дорогой друг из Бюро, – Стайлз угадывает. Это действительно Кейт Арджент. Абсолютно здоровая и, видимо, довольная жизнью. И стоят они как в классическом вестерне. Ну, проверим, кто быстрее?
– Привет, больная ты сука, – огрызается агент. – Скажи мне, где…
Она не дослушивает. Молниеносное движение – Стилински даже кажется, что он слышит короткий щелчок, а после даже чувствует запах пороха, но это точно – бред, потому что сожжённая к чертям слизистая не способна на такие подвиги. Ему кажется, что может проследить траекторию пули. Он впервые в жизни, целясь в человека, сам нажимает на спусковой, а уже через четверть секунды вскрикивает. И ему кажется, что ему нахер оторвало левую руку. Стайлз отступает, натыкается на валяющуюся Лори и падает. Как же, сука, больно.
Более плотный мрак – дом Хейлов – вдруг расцвечивается оранжевым и красным. Ужасающе и красиво. Кажется, даже слышны крики боли. А потом уже не кажется. Потому что теперь Стайлз отчётливо различает абсолютно безумный волчий вой. Он улыбается и, кое-как поднявшись на четвереньки, даже позволяет себе рассмеяться:
– Прощай, Арджент.
Кейт не разделяет его веселья и снова наставляет на визави пистолет, медленно приближаясь. Стайлз не может прекратить смеяться. Он просто не в состоянии. Куда она попала? Его немного мутит, то ли от накопившейся усталости, то ли от стремительно покидающей никуда не годное тело крови.
– Прощай, Стайлз, – охотница поджимает губы. Стилински чувствует, что его сейчас вырвет, если он не перестанет смеяться. Его трясёт от истерики, слёзы текут по лицу. Справа ярко полыхает дом, а прямо перед ним, возможно, последнее его воспоминание в жизни.
Но иногда судьба действительно может преподнести мастер-класс по Божественным ходам. Стилински может написать об этом уже не эссе, а целый чёртов роман. Альфу он представлял неправильно. Уж точно неправильно… Но его так сложно рассмотреть за доли секунды, пока массивная тень сносит уже готовую на убийство Арджент. Хрясь! Сколько костей сломает обычный человек при таком ударе о землю? Судя по душераздирающему визгу Кейт – много. Стайлз кое-как убирает оружие обратно и прикусывает губу, со странным удовлетворением и спокойствием наблюдая за неясным танцем теней. Сбоку начинает слабо шевелиться Лори. Выкуси, старая японская стерва. Постарался, блядь. Смог!
