(И не только Арджентов, верно, Стайлз?)

а ещё – Питера Хейла. Подсознание всё ещё использует его голос. Срань… А ещё опасность тех существ, которых «притягивает друидский пень».

– Кстати, Алан… – агент не решается больше пробовать кофе и отставляет чашку на столик в приёмной. Здесь вполне уютно и достаточно тепло, но Стилински всё ещё заметно трясёт. И мысль – простая и очень прагматичная мысль про пятнадцать патронов в Глоке и двадцать метров между ним и Арджентами – всё никак не растворяется в потоке обрывистых размышлений. Мог ли он… справился бы с убийством? – Меня интересует какое-нибудь место сосредоточения друидских сил в окрестностях.

– Неметон, – сразу же отзывается Дитон. Стайлз сглатывает. Он рассчитывал, что Хейл и Крис ошибаются. Врут. Издеваются над доверчивым агентом. В любом случае, ему становится очень не по себе от такого ответа. Ко всем остальным тайнам, проблемам и сложностям в ближайшем обозримом будущем добавится ещё одна. Или куда больше одной. – Вряд ли поблизости может быть ещё одно сосредоточение энергии. Судя по твоему лицу, – мужчина на самом деле не хочет действительно знать, что у него с лицом, а сам ветеринар становится куда более осторожным в выражениях. Стилински чувствует покалывание на кончиках пальцев и снова хватается за кружку. Так себе спасательный круг. Но вариантов больше не предвидится. – Ты не особо осведомлён о его глубинной роли.

– Я был бы рад и дальше оставаться неосведомлённым, – признаётся Мечислав. – Но ты ведь мне всё равно поведаешь всю мистическую суть Неметона… Это дерево, верно?

Ветеринар выдерживает паузу, внимательно рассматривая суррогат в своей чашке.

– Когда-то давно это действительно было дерево. Центр какой-то маленькой общины, которая придерживалась кельтских традиций. В принципе, ты можешь мне сейчас возразить, что в то время, когда европейцы решили потеснить индейцев, кельтов как обособленной единицы не существовало, – Стайлз действительно может, но возражать не торопится. В конце концов, Дитон не просто так был советником Талии, верно? Наверняка и здесь агенту нужно быть внимательнее к деталям и мелочам. Потому что есть небольшая вероятность, что в следующий раз он не успеет к пепелищу собственного дома. – Но это будет не совсем верно. В европейском котле много племен перемешалось, а в Америке ещё больше.

– Ага. А значительная часть населения на данном этапе – этнические потомки немцев и голландцев, – поддерживает разговор агент. – Я бы хотел увидеть этот центр общины.

– Это невозможно, – всё также просто говорит Алан, добивая федерала окончательно. Спасибо, родной любимый сонный город, за твой тёплый приём и отвратительные тайны. Что сделаешь следующим, Бикон Хиллз? Куда ударишь? Как сильно? Впрочем, не говори! Разрушь всё до основания, чтобы пришлось собирать себя из стеклянного крошева заново. – Неметон не подпустит тебя так просто, Стайлз.

– То есть у Дерева есть самосознание. Просто местный маленький Иггдрасиль, связывающий миры, – мужчина щурится и всё-таки отпивает из чашки. Он даёт себе зарок больше никогда не соглашаться на кофе у Алана Дитона.

– Не совсем, – Дитон отвлекается на секунду, оглядывается на операционную, из которой всё ещё доносится тихий и спокойный голос юного оборотня. Агенту очень интересно, о чём он сейчас думает. Но Стайлз слишком обычный, чтобы влезть в чужую голову и пролистать записи размышлений. Он и в своих запутался. – Но в целом сходство очевидно. Кельты довольно чётко отделяют в своём фольклоре физический мир, в котором существуют, от духовного. Чем не Мидгард и остальные восемь миров?

– Я очень рад, Алан, что здесь прослеживается замечательная историческая преемственность в верованиях, – Стилински тоже бросает взгляд на дверь. Хочется забрать Дерека и наконец поехать домой. Сообщений от отца уже пять, но у Стайлза нет никакого желания отвечать. Он выжат досуха. – Лучше объясни мне, почему Неметон притягивает в город сверхъестественные сущности, с которыми я очень не хочу встречаться?

– Это вряд ли можно объяснить и продемонстрировать, Стайлз, – в голосе друида агент отчётливо слышит усталость и, кажется, что-то слишком похожее на раздражение. Да, мужчина не слишком хороший ученик. – В Неметоне заключен огромный потенциал силы. Долгое время он спал, если тебе понятнее будет с примером, то представь его как аккумулятор. Кто-то… Или что-то помогло этому аккумулятору снова заработать. В нём нет ничего плохого, пока его не используют для зла.

– Магическая батарейка, – выдыхает Стайлз, и ему почему-то хочется засмеяться. Он прижимает пальцы к губам, опасаясь, что одними только мысленными усилиями не удержит эмоциональный всплеск и начнёт улыбаться. – Что-то подзарядило магическую батарейку, которую можно использовать на какие-нибудь неприятные вещи… Слушай, Алан, а есть у кельтов своя местная Вальгалла? Хочу быть уверен, что за мои заслуги я попаду на вечеринку, которая будет стоить того.

Дитон поджимает губы. Эта горькая саркастичная ирония Стилински почему-то очень подходит. От этого становится немного не по себе.

Стайлз, который на пути в заповедник воздерживался от курения в машине, всё-таки, как выразился подросток, они взяли ее в небольшую аренду (вряд ли это синоним для глагола “угнали”, но да ладно) у Питера, и было бы достаточно некрасиво испортить салон, сейчас опускает стекло и предается своему маленькому пороку.

– Что вообще за человек этот Фокс? – Приходится спрашивать, раз уж сам Дерек не торопится рассказывать, почему парень на него среагировал подобным образом. – И что за прозвище?

Хейл не выглядит как человек, который готов разговаривать, и кому угодно другому он мог бы высказать все, что думает про его неуместный интерес. Но это Стайлз. Его интерес для Дерека уместен в любой ситуации.

– Да просто парень из школы. У его отца небольшой магазин в городе. Переехали в начале предыдущего года из Канады, – Дерек максимально откидывает сидение и пару мгновений молчит, устраиваясь поудобнее. Стайлз сидит ровно, даже взгляда не отрывает от дороги. Стрелка спидометра на восьмидесяти. Дым рассеивается во всё ещё холодном воздухе. Агент выглядит откровенно дерьмово. Хейл прислушивается к собственным ощущениям и снова чувствует себя виноватым. – Я никакого прозвища ему не давал. Во всяком случае в первый день. Он отвратительно играет в баскетбол, Стайлз. Вот на тренировке я и назвал его бесполезным слизняком.

Стилински морщится. Что-то подобное могло бы произойти и в его школьные годы. Если бы он чаще бывал во время тренировок по лакроссу на площадке, а не на скамейке. Если бы его замечали хотя бы как раздражающий неуклюжий фактор. Как много если…

– Так ты, оказывается, плохой парень, Дерек, – окурок отправляется в свой последний полёт и вскоре бьётся об асфальт далеко позади автомобиля. – И тебя совесть не мучает?

– Не веди себя как задница, – Хейл отзывается низким рычанием. И от него – прямо как от прищура – мурашки. Прямо как от выдоха в незащищённую слабую человеческую шею чуть пониже затылка. – Если ты хочешь узнать, снится ли мне в кошмарах несчастный Фокс, которого часто зовут слизняком, когда он лажает на площадке, то нет, не снится. Он легко обходит всех в математике и что-то даже может в музыкальном кружке. Нельзя быть крутым во всём, Стайлз.

Конечно, нельзя. Стилински понижает передачу и плавно выжимает тормоз. Мотор протестующе мурчит, как будто расстраивается, что Камаро едет медленнее.

– Ладно. Что мы будем делать с его первым полнолунием? И как ты вообще отреагируешь на своё перевоплощение? – озноб пробирает до костей. Стайлз сосредотачивается на дороге и приказывает себе ещё немного потерпеть. Нужно быть готовым к перспективе двух сумасшедших, залитых по самые уши тестостероном подростков – спасибо тебе, эволюция, за половое созревание, а то было бы очень скучно! ­– с которыми ему придётся взаимодействовать.

– Будем надеяться, что всё пройдёт гладко. Найдём укромный угол подальше от Питера и всех остальных, пересидим. В случае крайней необходимости возьмёшь у Дитона рябиновый пепел и запрёшь нас обоих в ловушки. – Дерек звучит так, как будто они обсуждают предстоящую стратегию Лейкерс в текущем сезоне. Мужчина проглатывает вполне логичное замечание, что он, в отличие от оборотней, не обладает феноменальной выживаемостью в критических ситуациях. Вместо этого он паркует Камаро около дома и глушит мотор.