Дерек не дожидается от Стилински никаких действий и довольно бесцеремонно вытягивает сотовый из кармана толстовки. Стайлз не успевает схватить его за руку, вообще ничего не успевает, как Хейл уже отправляет отцу координаты. Шериф проверяет сообщение и резко поднимается, однако, вместо того чтобы подорваться прямо сейчас, убирает мобильник в карман.

— Вот и хорошо. Утром поговорю с этой вашей альфой, и мы возобновим дело. А вы, оба, — он снова переходит на противный менторский тон, вот только суровости во взгляде совершенно точно не хватает. Слишком долгим был день. И хорошо, что шериф не оборотень, а потому не слышит, как постепенно ускоряется сердцебиение Стайлза, едва сдерживающегося, чтобы не начать избивать Дерека прямо сейчас. — Держитесь максимально далеко от альфы, набирающего стаю, ещё дальше от Ито, и, пожалуйста, не трогайте больше никого из охотников. Спокойной ночи.

Федерал покидает гостиную так стремительно, насколько вообще это возможно в его состоянии, близкому к аффекту. Он вываливается на крыльцо и сразу же опускается на корточки — подводят ноги. Дышать уже нечем. Сердце начинает ломать рёбра. Страх — наждачкой по нервам. Руки дрожат. Стайлз старается вдохнуть хоть сколько-нибудь воздуха, но всё это неважно. Мир — сюрреалистическая карикатура. Он валится на промёрзлые доски, и это тоже неважно. А бледный Дерек с расширенными от ужаса глазами, который хватает его за трясущиеся как у алкоголика руки — трижды неважен. Стилински отпихивает его, но безрезультатно.

— Да дыши ты уже, блядь, Стайлз! — его голос ощущается записью на хреновый диктофон. Стилински становится до невозможности жарко, хотя на улице явно ощутимый минус: невнятная речь Хейла сопровождается паром. Паника не отступает. Эта ещё одна его любовница, давно позабытая благодаря грамотному медикаментозному сдерживанию… Но он так давно не принимал чёртовы таблетки, что это почти ломка.

И Дерек поступает странно и почему-то единственно правильно. Этот поцелуй Стилински точно запомнится надолго. Да и самому Хейлу тоже, потому что спустя несколько секунд Стайлз, мокрый как мышь, всё-таки отстраняется и, особо не целясь, дарит мальчишке довольно ощутимый удар кулаком в лицо. Оборотень успевает чуть дёрнуться, но даже по касательной это очевидно не слишком приятный… Кросс? Джеб? Срать Стилински хотел, как это называется. Костяшки ноют, совершенно непривыкшие к такому открытому насилию.

— Полегчало? — теперь с голосом подростка всё в порядке. Правда, он предпочитает перехватить руку федерала на всякий случай. А у самого даже следа на наглой физиономии не осталось.

— Нахера ты отправил отцу координаты, придурок?! — Стайлз шипит как заправская рассерженная кошка, но пока у него не хватает даже сил, чтобы оторвать задницу от пола. Паническая атака прошла, но нужна ещё пара минут, чтобы вернуться в норму. Дерек вдруг улыбается. — Что ты щеришься, Хейл?!

— Не кричи так. Иначе шериф поймёт, что я скинул ему координаты заброшенной железнодорожной станции.

Стайлз вырывает руку из захвата, отпихивает всё ещё ухмыляющегося и крайне довольного собой оборотня и вытаскивает из кармана сигареты:

— Я тебя ненавижу.

— Нет, — Дерек придвигается ближе и, словно не было панической атаки и удара, притирается сбоку, — ты меня…

Но так и не договаривает. Агент предпочитает сделать вид, что не расслышал.

========== Часть 2. Глава 5. ==========

Снег действительно больше не идёт. Женщина из выпуска новостей сверкает свежими как новый унитаз винирами и предвещает в этом году раннюю весну. Хейл особо не вслушивается, юноша больше увлечен разглядыванием Стилински, который делает вид, что он самый обиженный человек во вселенной.

Дерек наблюдает, устроившись на самом почтительном расстоянии. Скользит взглядом от всклоченных тёмных волос к плечам и по спине. Спина федерала говорит: «Иди сюда и обними меня», но сразу после ужина агент вырвал у подростка тарелки из рук и зашипел на грани слышимости: «Даже не пробуй ко мне подлизаться, понял?» И в тот момент он наверняка был на тысячу процентов уверен в произнесённом — ровный, чёткий пульс и горчинка раздражения в голосе. Выключается вода. Когда мужчина тянется за полотенцем, Хейл чуть морщится, разглядывая сероватый бинт на запястье. Бинт обвиняет оборотня в недальновидности. Ровно как и побледневший синяк у Стилински во впадинке между ключицами, рана от стекла на ладони, след от встречи с оконной рамой… Каждое повреждение приговаривает к пожизненному чувству вины.

Стилински вытирает каждую тарелку до скрипа и ещё долго возится, расставляя их в навесном шкафчике. Именно в этот момент Дерек и соскальзывает со стула и бесшумно перемещается по кухне. Он не выдает себя даже дыханием, но Стайлз словно предвидит такое развитие событий и резко разворачивается, скрещивает на груди руки. Может, агент достаточно хороший лжец, но не для оборотня — Хейл чувствует фальшивую суровость во взгляде даже на расстоянии двух шагов.

— Слышал? Снег скоро растает, — дистанция сокращается ещё на шаг. Стилински хмыкает, старательно поддерживая образ максимально незаинтересованного в Дереке Хейле снежного короля: вскидывает голову и надменно смотрит сверху-вниз. — Ну да, я тоже не верю метеорологическим службам. Они наверняка в подвале сидят.

Ближе. Стайлз приподнимает бровь, а суровость молниеносно сменяется вызовом. Оборотень принимает его и уже протягивает руки, чтобы притянуть агента к себе, но тот стремительно перемещается вправо — Хейл только усмехается, когда задевает чужое бедро самыми кончиками пальцев — а в следующую секунду полотенце белым росчерком врезается ему в поясницу. Стилински с торжествующей улыбкой вскидывает орудие усмирения оборотней вверх. Дерек даже не обижается, но второй раз шлёпнуть себя влажной тряпкой не даёт, перехватив ту и резко дёрнув на себя. Агент по инерции пролетает ещё полшага. Этого достаточно, чтобы схватить, прижать к себе и назидательно прикусить за нижнюю челюсть.

— Я все ещё на тебя злюсь, — напоминает федерал, а Дерек только усмехается в воротник его рубашки.

В ванной душно от влажности. Дерек с самым незаинтересованным видом приваливается спиной к дверному косяку и даже не пытается не смотреть. Стайлз выдавливает зубную пасту на щётку:

— До сих пор злюсь, — и звучит совершенно несерьёзно. Хейл подыгрывает и опускает взгляд на пол. Ему улыбку удаётся прятать куда лучше:

— Имеешь полное моральное право. Я ведь так сильно виноват перед тобой за то, что ты мне врезал.

— Регенерируете как-нибудь, мистер Хейл, я Вас уверяю, — выходит невнятно. Стайлз замолкает, и следующие полторы минуты Дерек разглядывает тёмно-синюю плитку под аккомпанемент трения щетинок о зубы. Когда он поднимает взгляд, федерал снова смотрит с явной провокацией. Ну давай, волчонок, выйди из себя. Покажи, что не годишься мне в противники на поле иронии и сарказма.

— Душевные раны останутся со мной навсегда, мистер Стилински-младший, — юноша снова принимает правила игры. Он поджимает губы, выдерживает долгую паузу и продолжает с самым ненатуральным горестным вздохом, на который способен. — Вы стреляете прямо в сердце, просто убиваете меня своим равнодушием и холодностью.

Федерал усмехается своему отражению и внимательно изучает как минимум трёхдневную щетину. Ему идёт. Пора заканчивать с этой странной игрой — по мнению Дерека, наконец оторвавшегося от двери и уверенно сокращающего расстояние, чтобы уже через секунду вдавить агента в раковину — лучше тратить время на приятные вещи. Стилински всё ещё смотрит в зеркало, но теперь уже на Хейла.

— Так мне в ягодицу упирается Ваша агония, мистер Хейл?.. Вы по всем признакам буквально на последнем издыхании! Я полагаю, — Стайлз всё-таки умудряется развернуться и одаривает визави приторно сочувствующим взглядом, пока его рука мягко ложится на шею и слегка оглаживает, — Мне, как Вашему деловому партнёру, следует внимательнее относиться к тому состоянию умирания, в котором Вы, мистер Хейл, пребываете. Как только мы закончим с расследованием, обязательно найду способ для исцеления.