Шериф не торопится ничего говорить, но с ещё большим интересом рассматривает гостя, который медлит со своей выпивкой дольше всех. И за это федерал не имеет никакого морального права его винить. В конце концов, ему так же горько из-за потери Талии, как и Дереку.
– Я не думаю, что было что-то совсем серьезное. Сатоми не совсем принимала некоторые решения Талии, но это ведь не может стать мотивом, Стайлз? – Взгляд ветеринара едва не заставляет отвернуться. Стилински не уверен, все ещё не до конца уверен, что готов делиться своими предположениями.
– Подробнее, – он наполняет бокалы и, выдохнув, снова никого не дожидается, чтобы опустошить свой. – Максимально подробно, Алан.
Вряд ли друиду нравится пересказывать всё то, что происходило между двумя альфами, но Мечислав умеет быть непреклонным, когда ему нужно. Очень многие истории он, хотя и выслушивает, но предпочитает не фокусироваться. Зато очень внимательно относится к ранее уже упомянутой истории с Девкалионом.
Странно, что Дерек не упомянул о явном факте ссоры между своей матерью и Сатоми. В общем-то, японка даже не соврала: ослеплённый альфа действительно имеет некоторый вес, но всего лишь как пешка. Стилински вообще ничего из произнесённого совершенно никак не комментирует. Новая версия даёт пространство для манёвра, но насколько ему сейчас это важно?.. Пообещав поговорить с отцом завтра, агент уходит к Хейлу.
Теперь оборотень не такой уж и бледный. Значит, исцеление наконец решило нормально работать. Стилински присаживается на край постели – пружины едва слышно протестуют против дополнительной нагрузки. Мужчина чувствует, что тоже очень устал за этот дурацкий насыщенный день, но почему-то его совсем не клонит в сон. И смотрит он, видимо, слишком пристально, потому что юноша открывает глаза, как будто за прошедшие часы только и делал, что притворялся спящим.
– Ты так и будешь смотреть или ляжешь всё-таки? – На грани слышимости интересуется Хейл, а после хмурится. – И что опять с твоими руками, Стилински?
– Стайлз. Зови меня, пожалуйста, Стайлз, – кровать снова стонет пружинами, а сам агент устраивается поверх одеяла и позволяет Хейлу устроиться под боком. – Это стекло. Заживёт.
– Куда ты денешься, – ворчит как-то по-особенному тепло Дерек, а потом довольно резко перемещается по постели, морщится, явно от боли, а в следующую секунду утягивает Стилински в короткий, но достаточно красноречивый поцелуй. Отстраняется и смотрит максимально серьёзно. – Куда ты денешься, Стайлз.
Почему-то федерал не хочет даже вступать в бессмысленную полемику по поводу некоторой поспешности и суровости оборотня. Только улыбается, уверенным тычком в плечо укладывает Дерека обратно и закидывает руку за голову.
========== Часть 2. Глава 1. ==========
Следующие три дня ожидаемо проходят совершенно непримечательно и спокойно. Стилински, конечно, готов был ещё двадцать девятого рвануть навстречу к Ито и припереть её к стене, но все его попытки улизнуть встречали просто изумительно скоординированное сопротивление и со стороны полностью восстановившегося Дерека, и со стороны шерифа, которого совершенно не устраивали доводы агента в стиле: «Я не могу вообще ничего сейчас объяснить, давай, вы с Хейлом просто дождётесь меня дома, о’кей?»
Тридцатого Стайлз просыпается ещё до рассвета с чувством, что сейчас должно случиться что-то плохое и отвратительное. Неясную тревогу не успокаивает даже Дерек, мирно досматривающий абсолютно не кошмарные сны. Оборотень только переворачивается на другой бок, стянув с мужчины всё одеяло и скрывшись от взгляда в своеобразном коконе. Уже после этого агент покидает постель и тащится на крыльцо, по дороге зацепив куртку и бросив её на плечи. Даже привычная сигарета не позволяет избавиться от липкого предчувствия надвигающейся беды.
Тридцать первого, когда они собираются на кухне, чтобы позавтракать, шериф вручает сыну лопатку и подталкивает к плите. Стайлз не вслушивается, о чём они разговаривают у него за спиной, но голоса его успокаивают. За окном мягкими белыми хлопьями падает снег – достаточно большая неожиданность для их местности. Молодой мужчина сосредотачивается на готовке и пару раз даже отпихивает бедром не в меру любопытного оборотня, заинтересовавшегося быстро растущей стопкой блинчиков. Ноа шутит по этому поводу, но и шпильку в сторону своей хозяйственности федерал пропускает мимо ушей. Он включается в разговор ещё минут через пять, когда они всё-таки приступают к еде.
Это всё так странно и волнующе, что можно написать пятнадцатистраничное эссе на тему рассуждений Стайлза, касающихся ситуации.
В анамнезе – заключенный в обход федерала пакт о ненападении и договор о неразглашении, потому что никак иначе объяснить молчаливое спокойствие шерифа и отсутствие реакции на несовершеннолетнего подростка-оборотня, ночующего в кровати у взрослого мужика, Стилински не может. Не обсуждается и тема четырёх пулевых ранений, с которыми Дерек завалился на крыльцо дома. Вообще ничего не обсуждается кроме начавшегося снегопада и выбора очередного фильма, чтобы провести под него вечер. Никто даже и не заговаривает про альфу, Арджентов, на месте которых Стайлз всенепременно бы явился к нему в гости с ответным «визитом вежливости» и о прочих насущных, крайне важных дел. Когда Хейл, вызвавшийся на неравный бой с грязной посудой, собирает тарелки и на лишние пять секунд задерживает ладонь на плече Мечислава, Ноа сосредоточенно смотрит в противоположную сторону.
Хейл невероятно тактильный, если можно это так описать. Стилински совершенно не против – и не собирается давать какие бы то ни было пояснения на эту тему – его прикосновений. Всего миллиарда ежедневных наполовину случайных касаний. Когда они перебираются на диван, Дерек обязательно располагается на ковре, упираясь спиной в колено агента или, когда ему кажется особенно благостным настроение шерифа, видимо, даже устраивается рядом, притираясь бедром. Этим вечером он даже умудряется задремать, уронив голову Стайлзу на плечо. Стайлз изо всех своих скромных сил делает прямое лицо, потому что они не в Огайо и даже не в Колорадо, а Дереку шестнадцать.
Видимо, всё дело в отсутствии у Ноа причин сомневаться в исключительной добропорядочности собственного сына, потому что вполне адекватный в случае происходящего разговор на тему недопустимости секса Стайлза Стилински и Дерека Хейла не случается даже в тот момент, когда проснувшийся подросток сворачивается подозрительно довольным клубочком на диване и без вопросов укладывает голову агенту на колени.
Зато он случается следующим утром, когда они остаются наедине. Стайлз чувствует себя участником плохой адаптации какого-нибудь ток-шоу про беременных подростков. Отец советует ему быть как можно более осторожным, напоминает про ответственность за насильственные действия сексуального характера и тут же предлагает сыну печенье к свежесваренному кофе. И, как будто этого мало, у агента почти заканчиваются сигареты, а вот снегопад – нет. И дело всё ещё не раскрыто. Четыре дня передышки, конечно, были замечательно спокойными, но… Нельзя же просто закрыть глаза и подождать, пока всё само как-нибудь рассосётся?
Дождавшись, пока на кухню подтянется Дерек, агент решает раскрыть все карты и складывает на столешнице руки.
– Ладно. Давайте я вам расскажу, что выяснил несколько дней назад, – он упирается крайне выразительным взглядом в шерифа, который слегка смущается. – Уже после того, как ты сбежал через окно, – теперь очередь Хейла разглядывать потолок.
Агент ФБР не скупится на подробности, пока объясняет, что ему пришлось повесить вину на Арджентов из-за неконтролируемой и вполне оправданной жажды отомстить. Оба его слушателя забывают и про завтрак, и про кофе, даже не обращают внимания на сигаретный дым, когда агент, переместившийся на кухонную тумбу, стряхивает пепел в пустую раковину. Он говорит, говорит и говорит. Про обнаруженные несостыковки, про встречу с Питером Хейлом – живым, здоровым и лишённым теперь любимого кашемирового и наверняка итальянского пальто – про небольшое недопонимание и выкидывание себя в окно. Про Арджента, который совершенно точно не соврал, когда заговорил о кодексе и о куда более устрашающих неестественных существах нежели обычные оборотни, которые уже наверняка тянутся в сторону Бикон Хиллз. Под прожигающим взглядом Дерека упоминает и убийство Лоры, а после останавливает встрепенувшегося отца, чтобы тот не начал заваливать побледневшего мальчишку вопросами. Про стаю и территорию, которую она занимает. Про недовольство госпожи Ито действиями Талии. Про приплетённых этой самой госпожой Девкалиона и Арджента. Вдруг вспоминает про стёкла, находящиеся внутри помещений, а не на улице – как будто дом закидали чем-то снаружи. Говорить приходится долго – четыре сигареты по собственному летоисчислению уютной кухни Стилински.
