Билл. Большой Билл, сердце их маленького дружного Клуба.

Никто не признавался в том, что после своего более чем странного рассказа, Билл стал для Неудачников…чужим. Эта его внезапная симпатия к монстру, жестоко убившему его младшего брата - что это было? Стокгольмский синдром? Безумие?

А внезапно оживший Джорджи - был ли это тот же самый маленький шестилетний мальчик, выбежавший под дождь с корабликом в руке навстречу своей смерти и пожизненным кошмарам своего старшего брата, или это была игрушка Оно, имеющая отношение к Джорджи только своей внешностью?

И ещё была Бев, которая медленно умирала, делая вид, что всё хорошо.

После долгих споров и ссор Неудачники решились на самоубийство, которое предложил им Джорджи.

Поиграть с Пеннивайзом? С разрушающим их жизни кошмаром?

Конечно, без проблем. Они всё равно уже устали так “дружить”.

***

Она шла в Логово Оно.

Крысы, бегущие за Ней, взахлёб рассказывали о гневе Оно, предостерегая Её, но Она успокоила их, и крысы отстали, провожая Её настороженными и печальными взглядами.

Она слушала крыс, слушала мокриц и комаров, слушала даже мутировавших рыб, поколениями существующих без света и питающихся останками человеческой плоти, и лягушек, давно отравленных излучением Мёртвых Огоньков.

И гнев Её рос с каждым шагом, приближающим Её к Логову и древнему Оно.

Ей понравилось, что Старший встретил Её как равное себе существо.

Он чуял Её суть и был в восхищении и ярости.

Она послала Ему свои паутинки и занялась детёнышами - всё равно Она не собиралась при них говорить то, что должна была сказать древнему Оно.

Едва живого детёныша вымершей расы, сияющего редкой, невозможной красотой смешанной сути Оно и томминокера, почти замученного древним Оно, Она немедленно исцелила, мучаясь его болью.

- Твой создатель гордился тобой до последней минуты, - сказала Она, и по удивлённому взгляду детёныша поняла, что никто ему об этом не говорил.

Никто и никогда.

Единственное, что он знал о своём сотворении - он был Спет насильственным образом, и примесь низшей расы навсегда перекрыла для него возможность любви Оно.

Оставив маленького томминокера в изумлении, Она подошла к Пеннивайзу и гнев Её достиг предела.

Её возмутило даже не то, что сотворил с ним в приступе ярости его древний сородич, а то, что юное Оно приняло это как само собой разумеющееся.

Она присела рядом, нежными и осторожными движениями залечила его самые сильные раны, срастила разорванные мышцы и остановила ручейки крови.

Когда Она смогла перелить в юное Оно часть своих сил, Пеннивайз посмотрел на Неё вопросительно.

- Это называется “Мама”, - сказала Она, понимая, что Пеннивайз искал имя Её сути в Её Огоньках. - Ма-ма. Ты это слово не понимаешь и не поймёшь, милый, но Я есть Мать всего живущего. И твоя тоже.

Она ответила на его улыбку, погладила по красным антеннкам и взор Её обратился на древнее Оно.

***

Она пришла.

Древнее Оно спокойно смотрело, как Она лечит детёнышей, и выжидало. Голод исчез - Сияние Её насытило Оно предельно. Уровень опасности в Его сознании зашкаливал, и Старший почувствовал радость Охотника - наконец - то перед Ним был достойный противник.

Самка была опасной и так Сияла, что древнее Оно почувствовало желание слиться с Ней - а потом проглотить и Её силу, и Её Огоньки, такие узнаваемые, но всё же отличающиеся от Его Мёртвого Света.

Её паутинки Оно смогло разорвать не сразу, что только усилило Его желание слиться с Ней.

Она посмотрела на Него, одним движением руки создала сияние, отгородившее от Них детёнышей, и улыбнулась.

- Детёныш, создавший детёныша, Я пришла говорить с Тобой. Ты допустил сотворение Меня, и Я спрашиваю - что Ты теперь будешь делать?

- Тебя послал Матурин? - Голос Его был ликующим, но Она покачала головой, так же улыбаясь.

- Матурин следит за равновесием миров. Я намного сильнее Черепахи.

- Дай Мне познать Тебя, - попросило древнее Оно, - И Я отвечу Тебе.

Она согласно кивнула, открыла рот и выпустила Огоньки. Старший сделал то же, Огоньки смешались и Его восторг перешёл в эйфорию.

- Ты не Оно.

- Я Оно, и Я больше, чем Оно.

Паутинки ласкали Его лапы и тело, Она придвинулась ещё ближе и Их Огоньки ещё больше смешались. Её губы растянулись, обнажив зубастую пасть, Огоньки хлынули потоком, и Его эйфория достигла своего пика.

Самка явила свой истинный облик.

- Я Твоя Смерть.

***

Она ушла, Сияние Её более не насыщало Его Голода, и Старший отправился на Охоту, думая над тем, что сказала Ему Самка в момент слияния Их Огоньков.

На Младшего Оно даже не посмотрело, сердясь на него, но, к удивлению Пеннивайза, не отшвырнуло его со своего пути, как раньше, а просто отстранило лапой.

Позже, когда все закончили кормиться детьми, принесёнными древним Оно и отправились отдыхать, Пеннивайз свернулся в клубок возле Старшего, и задал Ему неожиданный вопрос, который явно не давал ему покоя:

- ” Мама ” - это хорошо?

- Хорошо. - рявкнуло древнее Оно. - Молчи.

“Я не ставлю условий”, - сказала Она Ему, - “И даже от Тебя уже ничего не зависит. Выбор придётся делать всем, и вы все решите судьбу мира, свою судьбу…и Мою тоже.”

Оно сердито посмотрело на засыпающего Младшего и с трудом подавило естественное желание уничтожить существо, доставляющее столько неприятных эмоций.

Да, конечно. Самка не поставила никаких условий, но Ему пришлось выбрать, и выбор этот был очень похож на принуждение, а не действие свободной воли.

Если Он, Его детёныш и люди сделают неправильный выбор, Она заберёт всех самок на Земле. Древнее Оно понимало, что это значило, и не могло этого допустить - Его детёнышей ещё слишком мало, они должны ещё долго расти и множиться, и не должны мучиться от Голода.

Старший снова посмотрел на своего спящего страшным человеческим сном детёныша, вспомнил то, что Он ответил Самке и проклял принятое Им решение.

***

Беверли едва не подвернула ногу, пробираясь в Логово Оно. Её испугало большое количество крыс - но вместо того, чтобы кусаться и бросаться на неё, крысы словно указывали путь, направляя девочку в конкретную сторону.

Её это рассмешило - этакая пацанка - Белоснежка в окружении “милых” зверюшек. Но когда крысы незаметно исчезли и Беверли увидела Пеннивайза, улыбка исчезла.

Что бы Пеннивайз ни сделал, он не заслуживал того, что с ним сотворили. Беверли затошнило - сердце у неё было доброе, и девочке было плохо каждый раз, когда она сталкивалась с подобными проявлениями хладнокровного садизма и жестокости.

Беверли невольно покраснела, вспомнив, как все они добивали Оно. Тогда адреналин и страх ослепили её глаза и разум, но сейчас она словно увидела результат великого боя Неудачников…и ей стало плохо, как никогда.

Почему они не искали другой выход из того кошмара? Почему сразу решили убивать?

Если в глубине её сердца ещё был страх перед Оно, сейчас он исчез без остатка.

Девочка подумала, не поздороваться ли ей с Пеннивайзом, но не решилась. Всё же это был враг, а не друг.

- Почему ты нас преследуешь и мучаешь?

Сидящий у основания башни из игрушек Пеннивайз даже не посмотрел на неё - он сидел, обвив руками колени и смотрел на чёрные воды, на поверхности которых плавали детские останки. И…кораблики.

Беверли хотела было повторить вопрос, но как только она открыла рот, Пеннивайз неохотно ответил:

- Я играю. Это Охота.

Голос его был тусклым, равнодушным и безжизненным. Беверли в ужасе подумала о Неудачниках - она стояла в Логове Оно по колено в ядовитых сточных водах и едва не плакала от сострадания к Оно, а ребята в это время строили планы, как эффектнее его убить. И самым страшным было то, что Бев знала - мальчики, возможно, смутились бы, увидев сейчас Пеннивайза, но…не стали бы жалеть его.

И довели бы до конца то, зачем пришли.

- Джорджи сказал, что ты не собираешься нас убивать. Ты…хочешь с нами дружить?