Последней каплей стал Голод.

Не поспав и часа, Джуниор проснулся, сходя с ума от Голода – его чудовищная натура требовала пищи, и требовала ее немедленно, лишая мальчика разума и всего человеческого. Джорджи стал похож на хищного зверёныша – для него не было больше мамы и папы, были только теплые, живые тела, которые можно было растерзать.

Мечта древнего Оно сбылась бы этим тихим утром – маленькое голодное чудовище по имени Джуниор шло убивать своих родителей.

И убило бы – но Джорджи, в комнате которого остался Грей, не спал. Джордж знал, что будет с его племянником, знал по себе, по случаям, когда ему пришлось голодать.

Поэтому он успел перехватить Джуниора у спальни брата и Одры, зажал ему рот, затащил в комнату и держал до тех пор, пока серебряный цвет глаза мальчика не сменился обычным, синим, и пока Джуниор сам не перестал биться, царапаясь и кусаясь, и не притих, залившись слезами от ужаса.

Джуниор понял, что он только что чуть не сделал, и его затошнило от отвращения к самому себе и Мёртвому Огоньку, мерцавшему в его сердце.

Он едва не загрыз маму и папу.

Это было не круто – совсем–совсем не круто, это была гадость, и Джуниор понял, что хочет быть обыкновенным мальчиком. Вот теперь он был готов потерять свою волшебную силу.

Даже если мистер Грей не станет его потом любить.

Мальчик подошел к Пеннивайзу, вцепился в его рукав, заставляя наклониться, и твердо сказал:

- Мистер Грей, заберите этот Огонёк, пожалуйста. Я его больше не хочу.

Мистер Грей поцеловал Джуниора, и на этот раз между их губами прощально сверкнул Мёртвый Огонек, покинувший мальчика, и присоединившийся к другим Мёртвым Огням Оно.

Джуниор потрогал языком свои острые зубы – два из них тут же сломались, и перепуганный мальчик кинулся на шею дяде – а вдруг эти выпадут, а новые никогда больше не вырастут?!

Джорджи, обнимая племянника, со смехом успокоил его – молочные зубы всегда вылетают, ничего страшного. А сам подумал о том, что они едва успели – еще немного, и от новых острых зубов Джуниора было бы уже не избавиться.

Мистер Грей подобрался к Джорджи, обнимающему племянника, осторожно вынул Джуниора из его объятий и облизал его лицо – страх мальчика был очень, очень вкусным.

А Джуниор немедленно вцепился в прекрасного мистера Грея, наполняясь счастьем от того, что ничего не изменилось. Мистер Грей все равно любил его, даже без волшебной силы.

***

Древнее Оно недовольно заворчало сквозь сон. Оно знало, что произошло, знало, кто был причиной неудачи его задумки.

Знало и то, что Младший очень вредит себе, прерывая цикл Сна.

Старший ждал. Осталось немного. И на этот раз Оно решило самостоятельно проконтролировать ситуацию, а пока…

Что ж, пусть дети поиграют.

Тем больнее будет Младшему понимать, какая это ошибка – так сильно привязываться к Еде.

Билл Денбро переписал роман, стараясь петь невидимое.

Мир сошел с ума, расхватывая его новый шедевр, и удивляясь бесконечному потоку фантазии известного писателя.

Пеннивайз задал Биллу Денбро вопрос, на который сам Билл не сразу смог ответить:

- Биилли, почему на твоей поющей книге написано «Стивен Кинг»?

Комментарий к Огонек Джуниора, поцелуи, и поющие книги Билла Денбро.

* Джуниор (англ.) - Младший, Малыш.

** Так как Джордж Денбро не человек, а созданное искусственно существо с Мертвым Огоньком внутри, растет он очень медленно - по сути, Джорджи обеспечено долголетие и почти вечная юность,что имеет ряд неудобств в обычной человеческой жизни. Например, очень юный внешний вид при разуме взрослого человека и т.п.

========== Джорджи. ==========

* (одиннадцать лет спустя)

Джорджу Денбро было грустно.

У него был любимый старший брат, племянник, обожающий своего дядю, и с восторгом внимающий каждому его слову, было множество друзей и подруг, было даже несколько безотказных возлюбленных – и все равно Джорджи чувствовал себя как никогда одиноким, и почти никем не понятым.

В глубине души он по-детски считал себя супергероем, и не без оснований - мальчик держал на себе мир и покой целой семьи, был практически единственным в мире посредником двух контактирующих рас, и был единственным, кто мог хоть как-то понять Оно – не с человеческой точки зрения.

Последствия любой ошибки Джорджа были настолько страшными, что мальчик измучился проверять и перепроверять почти каждый свой поступок, каждое решение, касающееся брата или Оно.

И настало время, когда он просто устал.

Устал все проверять, устал за всеми следить, устал даже прятать свою сущность – свои теперь нечеловеческие желания, свои серебряные глаза и острые как иглы зубы.

У Билла была образцовая американская семья – преуспевающие родители и почти беспроблемный сын, добрый и послушный. И Джорджи все чаще и чаще стала посещать неприятная мысль – а нужен ли он теперь старшему брату?

Да, Билл расспрашивал младшего брата, как тот провел день, беспокоился о его здоровье, интересовался его жизнью – но Джордж все чаще замечал в глазах брата некий вопрос, словно Билл снова и снова уверял самого себя, что стоящий перед ним юноша не кто иной, как его младший братик Джорджи.

Тот самый наивный ребенок, выбежавший в дождь навстречу своей первой смерти.

Джорджи мучила мысль, что он своим видом вызывает у Билла неприятные воспоминания – смерть, кровь, капающая из оторванной руки, преследовавшие брата кошмары.

Желтого дождевика давно не существовало – но разве не скривились горько губы Билла, когда его сын Джуниор выбежал из примерочной кабинки магазина в почти таком же желтом дождевике, разве не заплескалась в его глазах душевная боль, заметная даже за стеклами дорогих и модных затемнённых очков?

Никакого желтого цвета. Никакого зеленого. И никакого красного – Джорджи никогда не носил рубашки и свитера, которые могли бы своим цветом или рисунком напомнить брату о его забрызганной кровью одежде. О его откушенной руке. О его…смерти.

Стало ли отношение Билла к брату более отстраненным после рождения Джуниора?

Джорджи считал, что вроде бы нет – Билл стал даже внимательнее к его проблемам и интересам. Но иногда мальчику казалось, что Билл о нем забывает – у него была своя жизнь, и все меньше и меньше места в ней занимал его младший брат.

Нет, даже и не брат.

Копия его младшего брата – мёртвая, нечеловеческая копия, созданная для того, чтобы приносить боль, убивать и ничего не чувствовать.

Может быть, Билл знал это? Чувствовал? Может, идеальная маскировка Джорджи, который изо всех сил изображал обычного американского подростка, была не такой уж и идеальной?

Но мертвый или нет, Джорджи любил брата и его семью. Любил своих друзей. Любил и мучился от мыслей о том, что он всем делает плохо.

Мальчик даже подумал о том, не вернуться ли ему в Дерри – скажем, через пару лет, когда Джуниор сам станет подростком, и начнет выносить родителям мозг своим поведением.

Вернуться в Логово Оно – и стать тем, кем он собственно и является. Игрушкой детёныша чуждой человечеству расы.

В этом были свои минусы – мистер Грей совершенно не умел себя сдерживать, и в порыве ярости мог швырнуть его, Джорджи, о стену так, что мальчик долго не мог шевелиться. Или кусался – но то, что для второго юного Оно было бы только игрой, человеческому ребенку причиняло довольно сильную боль. Был еще жуткий Старший – Джорджи всегда прятался от него, чувствуя, что после удара этого существа точно не выживет.

Но были и плюсы.

Не нужно было прятать сияние своих мерцающих серебром глаз. Не нужно было миллион раз осматривать свою одежду, выискивая пропущенные после охоты пятна крови.

И – теперь уже повзрослевший Джорджи понял это - мистер Грей мог бы принадлежать только ему. Его не пришлось бы делить с братом. Не пришлось бы смотреть, как Билл обнимает Грея, а тот облизывает его лицо, и мучиться от желания растащить их в разные стороны и сказать брату в лицо, что Грей принадлежит только ему, Джорджу.