Мы существуем до тех пор, пока ассоциируем себя с кем-то или чем-то: с семьёй, страной, городом, работой, хобби, идеалами, телевизором, каналами ютюб, сериалами, музыкой и музыкантами, функциями, интегралами, дифференциалами, лицами и личинами, масками и ролями, мнением окружающих, мнением об окружающих…

Смерть же это мечта освободиться от этих глупостей, ассоциаций и идентификаций. Блажен, кому удалось умереть, выключиться.

Но зачем?! Зачем я хочу разрушить ассоциации?! Что меня тяготит в их наличие? Ответственность? Нет. Только то, что они – фикция, мираж. Но если мираж хотя бы отражает где-то существующую реальность, то ассоциации чисто моё воображение, майя, субъективное восприятие и оформление Пустоты.

Никого и ничего нет, есть только иллюзии об этом и пленение иллюзиями. Так и пусть, вроде бы. Но, нет, мне нужна настоящая Жизнь, а не видимость жизни. А есть ли между ними разница?

Есть ли разница между вином, перебродившим под воздействием грибков непосредственно с ягод и разведённого химическим спиртом сока? Только ли опытный сомелье умеет уловить бездну нюансов вкуса и аромата между ними? Тому, кому лишь бы зенки залить разницы никакой. А я душа чувствительная, максималистка – мне либо жизнь, либо смерть подавай, но настоящие.

Вот читаю в Акафисте иконе Богородице «Всех скорбящих Радость»:

Всякая жите́йская в ми́ре сем сла́дость

печа́ли быва́ет прича́стна:

сла́ва не стои́т, бога́тство мимотече́т,

ле́пота и здра́вие увяда́ют,

дру́зи и и́скреннии сме́ртию отъе́млются…

(Кондак 9)

и делаю вывод – не настоящее всё, бутафория. Только не смертью друзья и близкие отнимаются, а рассеиванием одной иллюзии при наплыве другой. Смерть бы все иллюзии разрушила. Есть только иллюзорная же смерть, как иллюзорная жизнь.

Мамочка, ну, зачем ты меня родила?! А зачем я родила? Всё затем же – чтобы ассоциировать себя с кем-то ещё. Мало мне было других иллюзорных проблем.

Хочется жить, поэтому создаёшь ассоциации. Когда же понимаешь, что они временны, то есть иллюзорны, то, либо создаёшь новые, либо хочешь умереть вместе с рассеиванием иллюзий. Разочаровываешься в видимости бытия. Одной видимостью разочаровываешься и тут же очаровываешься следующей.

А в свете гипотезы, что живу из одного сна в другой сон, то есть, умирая как бы в одной видимости жизни, моё сознание, не имеющее, кстати, т. н. материального носителя, создаёт себе иную видимость, мне страшнее и быть не может, наверное. Оно, сознание, видишь ли, так развлекается. И я, соответственно, то мужчина, то женщина, то зверюшка, то лягушка, то мусоропровод в Чернобыле десять лет спустя после взрыва реактора.

И я снова и снова возвращаюсь к прочитанному в Акафисте:

Стра́нницы и прише́льцы вси есмы на земли́ сей,

по глаго́лу апо́столову: беды́ от враго́в,

беды́ от сро́дник, беды́ от лжебра́тии терпя́ще

в лише́ниих мно́гих и ско́рбех.

(Кондак 8)

Все житие́ на́ше на земли́

боле́зненно и печа́ли испо́лнено

от клеветы́, досажде́ния, укоре́ния

и ины́х многови́дных бед и напа́стей:

немощству́ет бо те́ло,

изнемога́ет и дух наш.

(Икос 8)

И чем же эта женщина, тем более дева, может порадовать?!

Вети́и многовеща́ннии недоуме́ют,

ки́ими словесы́ скорбя́щия утеша́ти,

но Сама́, Влады́чице,

возглаго́ли сердца́м на́шим утеше́ние,

благода́ти Твоея́ луча́ми

о́блак ско́рби на́шея

и мрак уны́ния разгоня́ющи

(Икос 9)

Спасти́ хотя́й род челове́ческий

от ве́чныя му́ки и непрестаю́щия ско́рби,

Человеколю́бец Госпо́дь

в присноде́вственную утро́бу Твою́ всели́ся

и Тебе́, Ма́терь Свою́,

дарова́ погиба́ющим в по́мощь,

покро́в и защище́ние,

да бу́деши печа́льным утеше́ние,

скорбя́щим ра́дование, отча́янным наде́жда,

ве́чныя му́ки Свои́м хода́тайством избавля́ющая

и к небе́сному весе́лию приводя́щая всех,

ве́рно вопию́щих Сы́ну Твоему́ и Бо́гу на́шему:

Аллилу́иа.

(Кондак 10)

Да ничем, в общем-то, заменой одной иллюзии на другую:

Ра́дуйся, пла́мень страсте́й изменя́ющая;

ра́дуйся, мрак искуше́ний прогоня́ющая.

(Икос 10)

Ра́дуйся, си́льным Твои́м заступле́нием от всех бед нас избавля́ющая;

ра́дуйся, от тру́са и пото́па нас защища́ющая.

Ра́дуйся, от гла́да душе́внаго и теле́снаго нас снабдева́ющая;

ра́дуйся, огнь росо́ю моли́тв Твои́х угаша́ющая.

Ра́дуйся, от сме́ртнаго губи́тельства нас спаса́ющая;

ра́дуйся, в бра́нех кре́пкая помо́щнице.

Ра́дуйся, от наше́ствия иноплеме́нных нас огражда́ющая;

ра́дуйся, от междоусо́бныя бра́ни охраня́ющая.

Ра́дуйся, пла́вающих ле́гкое по вода́м прехожде́ние;

ра́дуйся, путеше́ствующих до́брая води́тельнице.

Ра́дуйся, пле́нных свобожде́ние;

ра́дуйся, от належа́щаго праведнаго преще́ния Бо́жия ско́рое избавле́ние.

(Икос 11)

И т. д. и т. п. Пленных воистину не освобождает, а меняет один плен на другой в рамках одной и той же иллюзии. Как она, так и её еврейский сын, ничем не в силах никому помочь. Тем паче, что и нет никого, кроме меня одной, одного… в общем сознания.

Благовещение Пресвятой Богородице – какой извращенец придумал, что она зачала и родила без участия мужской пиписьки?! 12 лет девочке – самое время замуж. Что в Писании, что на картинках. Пятеро участников зачатия девочкой ребёночка. Какой-то мужик с крыльями сообщает ей, что она приобрела благоволение со стороны Всевышнего (см. старичок на картинках из уст которого летит птичка) и поэтому она станет матерью еврейского фюрера (нем., греч. – христос, лат. – мессия, евр. – машиах, слав. – царь, рус. – вождь). Грамотный пикап. Развёл целку на трах. Поначалу: нет-нет, я девочка ещё. Даже призадумалась при первом контакте: каково же последствия будут от этого целования?[54] А потом скумекала: окей, да будет мне по басенкам твоим, вот она я, бери меня во все щели. И где же сие произошло? Так в алтаре, у жертвенного камня, а то и прям на нём. Было такое позже во время октябрьского переворота, совокуплялись комиссары с комиссаршами в алтаре на престоле. Думали, что кощунствуют, ан, нет, прецедент уже был в священной истории.

И как же туда мужик с крыльями попал, до октября ведь далеко ещё было? А как женского пола особь туда попала? Теперь это не секрет, есть такие попы, водят девочек и мальчиков педофилить в алтарь. И в рот, и в попу попы суют свои огрызки бедным деткам. Значит, мужик с крыльями это типа первосвященник какой-нибудь или левит, в общем, служитель храма. Идём, девочка, в алтаре надо подмести. Ниже, ниже. Юбочку задери. О, хорошо вошёл. Избави мя от всякия нечистоты, от ума развращенна. А ты теперича иди-ка, дочка, замуж, вон, хотя бы за старичка Иосифа. И никому ни гу-гу, говори – ветром надуло. Святым ветром надуло, вау.

Так и повелось – дебилы подхватили, им на руку, обосрать совокупления, мол, звериный способ зачатия, людЯм такое не к лицу. Так и считают до сих пор, что ебаться не лепотно, и говорить об том словами к тому предназначенными весьма нецензурно. А детей надо зачинать без трах-тибидох-тибидах-ебли в пробирках, што ли?! Если Иисус рождён не от семени мужеска, в просторечной латыни – спермы, то все его нам примеры не выполнимы, ведь он совсем не такой как мы. И уже не токмо больше сих, но и егойной элементарщины не изловчимся сотворить. С какого бы хуя тогда требовать от нас такого же поведения как у Иисуса, ведь не от похоти мужеской родился, а от ветру святого.