Как я вчера об этом вообще не догадался и не заметил очевидного?

«Идиот» — сообщил ответ внутренний голос, вложивший в ответ интонации Папанова из Бриллиантовой руки.

Причем сказочный идиот — в кои-то веки я оказался с внутренним голосом согласен.

— Разреши посмотреть? — вместо приветствия поинтересовался я, взглядом показав на камень.

— Пожалуйста, — коротко ответила Николетта.

Моим поведением она было немного удивлена, но виду постаралась не показать. Но только старалась — ее, как и вчера, предательски выдал мгновенно заливший щеки румянец.

Подойдя ближе, не глядя в глаза пытающейся скрыть волнение девушке, я присел на край стола прямо перед ней. И наклонился, рассматривая кулон — для чего даже взял его в руки, приближая к глазам. Это был «синий яхонт» — ограненный голубой сапфир. Сам по себе довольно редкий камень, но кроме всего прочего этот сапфир был инклюзом — с каплей воды внутри. Не думаю, что камень естественного происхождения — в естественной среде такие крайне редкие, и этот скорее всего дело рук одаренного ювелира.

И от камня, даже без ушедших способностей, я чувствовал покалывание силы.

Плохо. Очень плохо.

Но понятно, почему я не догадался. И понятно, почему Доминика не догадалась о том, что я не догадался. Сыграло то, что в мире одаренных я был своим меньше полугода — и некоторые очевидные, простые и абсолютно элементарные вещи для меня — темный лес. Если бы я рос среди одаренных, вся прелесть простоты и опасности ситуации с обучением Николетты стала бы понятна для меня еще вчера. Но я (Олег) рос в протекторате, не касаясь магии даже краем. И понял происходящее только сейчас.

«Мы так и томились бы в плену, если бы на третий день индеец Зоркий Глаз не заметил, что в тюремном сарае нет одной стены».

Ощутив на лице дыхание девушки, я поднял глаза и встретился с ясным взглядом Николетты. Которая снова заливалась румянцем до самых кончиков ушей — на ее светлом, незагорелом лице это было прекрасно видно.

Сейчас то она с чего смущается? — подумал было я, и сразу после этой мысли понял всю пикантность ситуации. Мы ведь сейчас… Не мы, а я, вернее, от расстройства наплевав на все нормы пионерского расстояния мало того, что сел к ней практически вплотную, так еще наклонился и держу в руке ее кулон таким образом, что ворот блузки открывает мне довольно интересное зрелище.

Хм, максимально сконцентрировавшись на деле я даже и не обратил сразу внимание, что в именно из такой позиции прекрасно видна небольшая девичья грудь, уютно устроившаяся в чашечках бюстгальтера.

Николетта, кстати, эмпат, и наверняка прекрасно уловила изменения моего восприятия ситуации — от полной сосредоточенности, до… полной сосредоточенности чуть на другом. Почти полной — потому что мой прокол с амулетом, который так явно демонстрировался мне во время первой встречи в декольте девушки, это… это полное фиаско, если говорить мягко.

— Кхм, — кашлянул я, отводя взгляд от выреза блузки и отстраняясь. Причем без особого смущения — оставив это Николетте.

Соскочив с края стола, я сел в ближайшее гостевое кресло напротив девушки.

— Привет.

— Добрый день, — сдержанно поздоровалась Николетта.

— Этот амулет… он у тебя откуда?

— Мне его дала сеньора Романо.

«Сеньора Романо?» Ну, в принципе, почему бы и нет — мы же не в семейном кругу, сугубо деловое общение. Даже несмотря на то, что в помещении активны блокираторы, отсекающие возможность чужого внимания.

— Сразу после твоей инициации?

— Вероятно. Я плохо помню, что было в последующие три дня после… инцидента.

— Ты знаешь, что это за камень?

— Я догадываюсь.

— Догадываешься? — фирменным жестом, которому научился у семейства Юсуповых-Штейнберг, вздернул я бровь.

— Только в общих чертах — о том, что он блокирует стихийную силу от проникновения в мой Источник.

— Временно, — добавил я.

— Временно блокирует мою силу, — добавила Николетта.

— Твоя… сеньора Романо, конечно, знает толк в… — с долей сарказма произнес было я, но одернул сам себя.

Умник блин выискался. Доминика Романо — не будучи, на минутку, одаренной, смогла приглушить не просто стихийную силу, а заглушить Огонь в инициированном Источнике.

Другое дело, что…

Так.

Другое дело, что…

Тут я крепко задумался. Потому что вне плоскости моих новых серьезных проблем, причину которых создал мне механизм блокировки кулоном-инклюзом, была еще одна. Не проблема, вернее, скорее дилемма — этическая.

Дело было в том, что у Николетты Источник инициировался. Уже инициировался, все сделано и все произошло — уже все закончилось, без вариантов. Назад не отмотаешь.

Когда я проходил инициацию, я делал это в стихийном круге Места Силы, и сам вступил в аватар стихии. Который, с горем пополам, сумели создать братья Дорошкевичи, Борис и Бо́рис.

Я сделал это в полагающееся время, в полагающемся месте. Николетта же… она, оказавшись на грани, потеряла контроль над телом и разумом и стала аватаром сама. Именно поэтому, превратившись в аватар стихии, она выжила во время инициации. И ее самые неприятные воспоминания от произошедшего — это страх перед несостоявшимися насильниками и убийцами, неудобства осознания себя на выжженной земле после того как все сгорело, и частичная потеря памяти.

Николетта, в возрасте девятнадцати лет, самостоятельно прошла стихийную инициацию. Это крайне редкая ситуация. Невероятно редкая, я бы даже сказал — о подобном практически не слышно с начала двадцатого века, когда одаренные только-только брали власть на планете.

Но редкая, очень редкая, или крайне редкая ситуация — это уже неважно. Передо мной сейчас девушка, стихийная инициация которой уже состоялась. Но сейчас в Николетте нет ни капли стихийной энергии — она ее просто не собрала. А ее энергетический каркас сейчас… его, для простоты, можно представить не как сетку энергетических каналов, а как большой резервуар. Допустим, бочка. В которую воткнули затычку — и роль этой затычки как раз выполняет синий яхонт. Он преграждает путь энергии. Причем энергии давящей — было бы Николетте меньше лет, у нее было бы время. Сейчас у нее меньше недели — и, если Источник не заполнить, он просто начнет необратимо изменять девушку изнутри.

Синий яхонт же пока преграждает путь давлению. Только… пример с бочкой не очень удачный, потому что он останавливает давление не изнутри, а снаружи. Как батискаф охраняет подводников на глубине Марианской впадины. Энергетические каналы девушки сейчас завязаны на этот сапфир, в котором — я теперь уверен, капля не обычной воды, а настоящей стихийной энергии Воды.

И когда этот блок, сдерживающий нарастающее давление на Николетту стихийной силы, которой стремится заполнится ее Источник, убрать… сила под накопившемся давлением хлынет по ее энергетическим каналам очень быстро, неудержимым бурным потоком. И тогда останется два варианта.

Первый — Николетта справляется с контролем стихии, все хорошо, все счастливы.

Второй — Николетта не справляется с контролем стихии. И эффект «выбитой пробки», вернее разрушенного батискафа, будет таков, что если Николетта не справится, то… как там Доменика вчера по-итальянски сказала, что все «пойдет по бороде»?

Всплеск возмущенной энергии будет может быть даже похлеще того, что произошел во время стихийной инициации Николетты. А самый главный нюанс всей ситуации в том, что на этих выжженных гектарах земли окажется не только пепел от сгоревшей Николетты, но и мои бренные останки. Просто потому, что как учитель я в момент касания стихии должен быть рядом с ней. Более того, касаться стихии, одновременно убирая блок, мы с Николеттой должны вместе, связанные ментальной связью.

Но. Это все серьезная, но техническая проблема — справимся, не справимся.

«Да справимся, я тебе гарантирую»

«И с чего такая уверенность?» — даже споткнулся я на середине мысли.

«Потому что если не справимся, нам амбец», — доверительно сообщил внутренний голос, причем сделал это с интонациями Валеры. По наглому, эгоистичному и высокомерному принцу я совсем не скучал, но надо признать, что его общества мне определенно не хватало.