— Ты можешь не волноваться, — сдержанно улыбнулась собеседница, впервые продемонстрировав открытые эмоции. — Дело в том, что я из Флоренции. Я родилась там и выросла, здесь же оказалась лишь девять лет назад. И, как и у тебя у меня есть свои скелеты в шкафу. Более того, у меня их думаю даже побольше. Так что для того, чтобы узнать всю твою подноготную, мне было достаточно задать пару вопросов своим старым… знакомым.

Ну, допустим, на всю мою подноготную ее знакомых не хватило, но… Как говорит дядюшка Абрам, таки да, утро определенно перестает быть томным.

— …задать вопросы знакомым, которым я могу доверять. И, по информации которых, покушение на главу клана Михаила Власова оказалось не то, чтобы близким к успеху, но… по крайней мере ты выжил. А возможность выжить, попытавшись убить одаренного шестого золотого ранга, дана в нашем мире лишь очень узкому кругу людей. Одаренных людей, конечно же.

Повисло молчание. Я от комментариев воздержался, вновь неопределенно пожав плечами и ожидая прямых вопросов.

Доминика все это время внимательно на меня смотрела. Просто изучала, не выказывая ни недовольства моим молчанием, ни нетерпения. Ее телохранитель-бульдог на меня не смотрел вовсе — он воспринимал пространство буквально кожей, глядя в никуда. А вот девочка-ассистент, единственная из всех присутствующих, волновалась все сильнее, теребя веревочки на папке с документами.

— Оставшись в живых, попытавшись убить одаренного шестого злотого ранга, при этом обладая рангом третьим серебряным. Официально, конечно. По факту ранг у тебя был повыше, так? — словно не было долгой паузы, продолжила Доминика.

— Так, — не стал я отрицать, и даже не соврал.

— Какой, если не секрет?

— Не знаю, — вновь не соврал я. — Может быть, на уровне четвертого золотого, а может быть и пятого серебряного.

Девочка-ассистент во время этих моих слов смотрела на меня расширившимися глазами. Я ее понимаю — не каждый день увидишь живого одаренного. Пусть и с элиминированным Источником.

— И ты, выжив при покушении на главу клана, чудом избежал казни — после того, как в русской Вольнице началась смута. Не без помощи матери украв часть клановой казны, ты сумел сбежать в Высокий Град, где элиминировал Источник. И для конспирации — чтобы тебя никто не ассоциировал с одаренным, заменил руку на бионическую, после чего сбежал на Занзибар.

И снова я плечами неопределенно пожал. В этот раз, правда, еще и кивнув — признавая возможности собеседницы.

— Итак, Максим… или Драго, как тебе будет угодно, скажи мне пожалуйста одну очень важную вещь. Зачем ты здесь?

Я не сразу даже нашелся, что ответить.

— Почему бы и нет? — снова неопределенно пожал я плечами.

Доминика легко улыбнулась. Вновь она не показывала ни недовольства, ни нетерпения. Просто смотрела на меня, ожидая дальнейших комментариев. И заставлять ее дальше ждать было бы неправильно, а первый ответ все же недостаточно широк.

— В Европе мне было душно от мира. Мир ко мне тоже никаких симпатий не испытывал. Почему бы и не Занзибар? Тем более мне пришлось бежать… А если куда-нибудь бежать, то обязательно куда-нибудь прибежишь. Почему бы и не сюда?

Доминика едва заметно улыбнулась, показывая, что поняла намек на цитату Кэрролла.

— Интересный ответ. Интересный взгляд на мир. Хорошо, давай немного по-другому. Ты в первый же день пребывания в протекторате убил главаря самой крупной шайки в клоаке, объявил себя хозяином Полигона, после чего развернул бурную деятельность по созданию благотворительного фонда и открытию центра реабилитации. И, помимо всего прочего, ты наведался в гости к Марко Барбосе, от которого узнал, что оружие для покушения на тебя он продал Лучано Стабене. А между делом унес часть черной кассы моего мужа, о которой я якобы не знала. Унес ведь?

— Впечатляет, — поджав губы, утвердительно кивнул я.

— Меня тоже. У тебя тоже весьма впечатляющая программа, согласись. Это я еще не намекаю на ломбард Барбосы, там все сделано чисто, а обвинять голословно я сейчас ничего не буду. Кстати, Барбоса жив? — неожиданно спросила Доминика.

— Когда расставались, был жив.

— Даже так?

— Да.

— О том, что это спящий агент итальянской полиции ты знаешь?

— Да.

— Неожиданно, — вздернула идеальные дуги черных бровей сеньора Романо. — Как узнал, если не секрет?

— Он сам сказал, добровольно, — даже поднял я открытые ладони, словно отвергая обвинения в неконвенционных методах переговоров.

— Сколько, кстати, ты говоришь у него денег было?

— Два триста, — не счел я нужным лукавить. — Триста оставил ему, два забрал себе.

— Возвращаясь к моему вопросу. Ты не похож на человека, который бежал-бежал, и прибежал, — покачала головой Доминика. — Так вот скажи мне — что именно ты собираешься дальше делать? Безотносительно явно видного намерения занять высокое положение в иерархии дистрикта. Скажи открыто и начистоту, я тебя прошу. А Доминика Романо очень редко кого-то о чем-то просит, можешь спросить у людей, если сомневаешься.

— Если безотносительно намерения занять высокое положение в протекторате, то я хочу… это сложно сформулировать кратко. Я оказался здесь, как будто в новой жизни. И сейчас я просто хочу сделать этот город немного чище.

— То есть весь этот благотворительный фонд… это не ширма?

— Это не только ширма, так скажем. Делая одно дело, я всегда стараюсь решать сразу несколько задач. Сделать клоаку престижным для жизни районом — чем не цель, если уж я на Занзибаре и мне пока больше нечего делать?

Доминика подалась назад, и через левое плечо посмотрела на девочку-ассистентку. Та, уже с ярким румянцем разлившимся по всему лицу, кусала губы.

— Я очень плохо его чувствую, — медленно произнесла девочка ассистент. — Гораздо хуже чем обычных людей.

После этих слов она, под тяжелым взглядом Доминики запнулась, как будто у нее даже дыхание перехватило, но чуть погодя продолжила:

— Очень тяжело почувствовать, но я почти уверена, что в данном случае он не врет.

«Какое удивительно дело!» — вновь воскликнул внутренний голос, уложившись в меньшее количество букв.

И я сейчас едва удержался оттого, чтобы не открыть от удивления рот — девочка-секретарь оказалась эмпатом.

— В чем же он, так скажем, лукавил? — мгновенно выхватила главное в словах ассистентки Доминика.

— Про свой ранг он точно сказал неправду.

— Вот как? Ниже? — усмехнулась Доминика, но улыбка с ее лица постепенно сошла. — Выше, — полуутвердительно произнесла она, а кусающая губы девочка-секретарь кивнула.

— Итак, Максим… или Драго, как все-таки лучше? — повернулась ко мне Доминика.

Лучше было бы, наверное, Артуром называть, конечно. Но вслух я этого естественного говорить не стал.

— Драго.

— Итак, дорогой Драго. Знакомься, это моя дочь, Николетта. Если ты знаешь, что такое митохондриальная заместительная терапия… а ты наверняка это знаешь. И наверняка представляешь, как именно Ника появилась на свет. Вот только в национальных кланах заместительная терапия проводится в случаях, когда все три родителя одаренные, просто один — который не участвует в природном, так скажем процессе, более одарен чем другие двое. В нашем случае… видишь ли, я родилась с даром. Вот только потенциал моего развития был весьма низок, и уже в пятнадцать лет я, несамостоятельно, покинула клан. Перед этим мне, естественно, элиминировали Источник. Но я очень хотела обладать даром — и будучи лишена такой возможности, решила попробовать подарить дар владения своей дочери. Донором гена владения в моем случае выступал один одаренный. Он помог мне не очень самостоятельно, — отреагировала Доминика на мой внимательный взгляд. — Не скрою, я тогда была более молода, но менее влиятельна, и мне было достаточно трудно получить в пользование. Но я справилась.

«Достаточно трудно», но вполне возможно — подумал я, вспомнив аукционы, устраиваемые Скрипачом по продаже право на убийства одаренных.