— Jesus Christ! — в этот момент выдохнул Василий, откровенно пораженный подобной демонстрацией. Да и остальные не скрывали удивления — все же не каждый день видишь полную информацию по полицейским системам слежения в районе. Тем более, систем слежения вокруг стратегического объекта — которым являлся мусороперерабатывающий завод. Полностью красный по периметру, окруженный полосой безопасности метров в триста от забора.

Мусороперерабатывающий завод. Тот самый объект, который мне и нужен в первую очередь: настоящее сердце северной части города-острова. Место, где сходятся трубы артерий…

«Ха. Ха. Ха» — с истеричным спокойствием произнес внутренний голос.

Хорошо — мысленно согласился я. Пусть будет не сердце. Пусть не сердце, но это именно тот самый черный ход, ради которого мы здесь собрались. И тот самый черный ход, через который нам предстоит подняться на самый верх этого города.

Именно мусороперерабатывающий завод превратил район Полигона в то, чем он являлся сейчас. Развитие района происходило довольно быстро, уместившись в десятилетие. И пройдя путь от несостоявшегося райского уголка до самого настоящего сточного дна: сначала были претензии на элитный жилой комплекс, потом постройка дополнительной взлетно-посадочной полосы, последовавший далее уход немцев с острова, наложившийся на быстрый рост и стремительное расширение города. По мере которого район превратился в свалку.

Британцы всегда, на любом уровне, отличаются своеобразным юмором. Ну и предусмотрительностью конечно — права на землю у потерявших деньги на строительстве «Солнечного» инвесторов никто не отбирал. Поэтому сюда просто начали свозить мусор, не возводя никаких капитальных объектов. И сразу после перехода острова полностью под британский контроль район превратился в тот самый Джанктаун — мусорный город. И изначально мусор свозился сюда и перерабатывался с помощью ручного труда.

Но город-остров рос просто гигантскими темпами, и довольно быстро север острова стал задыхаться в мусоре. Дошло даже до того, что один из взлетающих самолетов поймал двигателем пару пасшихся на мусорных курганах чаек и едва не потерпел крушение. Проблема мусора серьезно назрела, ее необходимо было срочно решить, и в кратчайшие сроки на границе Солнечного поселка и аэропорта был возведен современный мусороперерабатывающий завод.

До момента его введения в эксплуатацию только в Солнечном на сортировке мусора было задействовано больше трех тысяч человек, которые здесь и жили. Но после того, как завод заработал, они все остались без работы. А контролирующие мусор банды — без дохода. Потеряв серьезные деньги — при должном подходе мусор может приносить очень много золота. И этот доход после постройки завода только увеличился, но оказался сконцентрирован в одних руках. В руках корпорации «Некромикон», которой все мусороперерабатывающие заводы на острове и принадлежали.

Естественно, факт того, что большое количество человек мгновенно осталось без работы и средств к существованию, для острова не прошел бесследно. Кое-кто даже решил немного набрать вистов в политической гонке, использовав ситуацию: спешно, за несколько дней созданный картонный профсоюз вывел людей на демонстрацию, проплаченные мусорными деньгами и заинтересованные в рейтингах политики выступили с громкими заявлениями. Но возмущение купировалось очень быстро и без лишних сантиментов: красный рассвет — так назвали день, когда на второе утро протестов в Солнечном появились несколько упакованных отрядов наемников.

Сначала бойцы без опознавательных знаков жестко разогнали протесты, а после прошлись кровавой косой по району, полностью выбив всех членов верхней и средней иерархии местных банд. Системы наблюдения, кстати, на всем Севере острова в тот день не работали — произошел централизованный сбой, ждали окончания ремонтных работ. Из-за этого практически незаметным прошел тот факт, что трое политиков, поддерживающих протесты, неожиданно умерли — все трое случайно вышли из окон своих пентхаусов в небоскребах.

После устроенной корпоратами кровавой бани протестовать против работы завода больше никто не пробовал. Окрестности его опустели, оставив лишь застарелые горы мусора, в самое ближайшее время закрытые сверху широкими полосами магистралей. Еще одна, пусть и невольная шутка: теперь район Солнечный практически полностью находился под крышей транспортных развязок города и аэропорта, солнца будучи лишен.

Полигон же после всего этого стал ничьей землей. Здесь не имела влияния ни одна из банд. Просто потому, что Полигон никому из серьезных банд не был нужен — с земли нечего было брать. Если же претендовать на что-то серьезное, то последствия корпораты показали акция красного рассвета. А серьезное здесь присутствовало: в районе сконцентрировался просто нереально огромный доход.

Весь Занзибар, весь город-остров, в последние годы оказался опутан системой труб — пневматического раздельного сбора мусора. Трубы со всего севера и части центральных районов вели сюда, на этот завод — один из трех на остров. Во всем городе больше не было привычных урн, а во всех квартирах, офисах и домохозяйствах находились специальные раздельные преемники для сбора мусора. Причем налог на мусор был весьма высок, особенно при перевыполнении отдельно дневной или месячной нормы. Возможность выкинуть мусор в приемник на улице также стоила каждому жителю довольно ощутимую сумму.

Получалось, что в городе-острове производить бытовые отходы жизнедеятельности — весьма дорогое удовольствие. Которое, без оглядки, могли позволить себе очень и очень немногие. И из этого факта выходила одно из непривлекательных особенностей Полигона: за небольшое вознаграждение специальными людьми предоставлялась услуга нелегального вывоза мусора — его привозили сюда и сбрасывали сверху, с магистралей. И этот, летящий с неба мусор, сейчас остался единственным естественным источником дохода для местных обитателей.

Так что вместо зеленых изгородей и изумрудных лужаек в Солнечном повсеместно высились горы мусора, а сверху то и дело летели черные плотные мешки. На которые, как рыба на корм, тут же налетали бригады местных мусорщиков. Потроша найденное и забирая все, имеющее мало-мальски ценность, оставляя на месте сброса груды невостребованного мусора.

В общем, это была самая настоящая клоака.

Но клоака золотая; не зря ассенизаторов в моем мире называли, а здесь продолжают называть золотарями. И на новом заводе, кроме переработки мусора, находились мощности по производству биогаза. Который создавался из органического мусора, и в основном — из отходов канализации.

Высокие зеленые цилиндры «гнилых камер» возвышались стройными ровными рядами, занимая немалую часть завода. На них, кстати, как и на всем заводе, не было ни следа эмблемы Некромикона — зеленого трилистника, так похожего на привычный мне знак радиоактивной опасности.

На гнилых камерах, в виде схематичной эмблемы, была изображена фиалка: формально здесь, на Занзибаре, в части системы управления отходами работала дочка Некромикона — компания Viola. Фиалка, в переводе с латинского — что добавляло названию определенный флер, учитывая, что именно перерабатывалось на заводе.

В этом я, кстати, с менеджерами Некромикона был абсолютно согласен — не дело рисовать свою знаменитую на весь мир эмблему на канализационном хабе. Который, кстати, и дал название сточным районам.

Но по атмосфере на заводе Фиалок, если не быть в курсе, о роде его деятельности догадаться было невозможно — на производстве стояли современные системы фильтров. На улицах Солнечного воняло гораздо сильнее, чем у забора завода, куда стекалось все дерьмо и мусор с доброй трети острова. Просто потому, что канализация у большинства местных жителей отсутствовала.

Кроме того, именно окружающий район напоминал свалку, а сам завод являл собой чистые серые комплексы, с идеальной чистотой вокруг и на территории. И даже с зелеными газонами у административного блока.

Здесь, на территории завода, кроме всего прочего находилась стоянка городских автобусов. На бензине на Занзибаре не ездила практически ни одна машина — лишь считанные единицы могли позволить себе столь дорогое удовольствие. Все машины коммунальных и муниципальных служб, частный, городской транспорт — все здесь ездили на биогазе.