Из соседней комнаты раздался грохот и треск, Катя на несколько секунд привстала с кресла, но решительность покинула её, и она опять опустилась в кресло и села, поджав ноги и обняв себя  руками. Катя вздрогнула, когда дверь в комнату с силой распахнулась.

- Что, скотина, добилась своего? Залетела, шлюха? А я смотрю, что это он больше о моём ребёнке не беспокоится, не звонит, не надоедает, а  тут оказывается свой на горизонте.  Где мои вещи, вещи мамы? Что, сволочь, гнёздышко вьёшь, всё к рукам прибираешь, в угол забилась, чувствуешь, что совесть нечиста, не получиться у тебя ничего. Слышишь, овца, я ему скажу, что твой ребёнок от Егора, и он подтвердит.

Екатерина сидела молча и тихо, и не получив сопротивления, нападающая покинула квартиру хлопнув дверью.  Сергей Александрович вернувшись, нашёл её уснувшей в кресле.

- Птенчик, ты, что здесь сидишь?- ласково шептал он, гладя по голове и целуя в уголок губ и растирая её затёкшее, от неудобного положения, тело.

- Лиза приходила. Она очень ругалась, злилась, что-то крушила в детской комнате.

Это была  детская кроватка. Увидев разломанные боковины, дырку в днище Катя обрадовалась, что не вошла на шум и не попалась под горячую Лизину руку, ведь их весовая категория была разная.

- Она не могла до тебя дозвониться, сильно нервничала. Наверно, переживает за тебя, а ты не отвечаешь, позвони ей.

- Лиза переживает за себя. Я не перевёл ей на карту деньги в начале месяца.

- Забыл или денег нет? У меня есть.

- Успокойся, милая, я ничего не забыл, просто решил, что моя финансовая поддержка ей вредит.

- Она говорила, что ты же обещал её матери. А как же она будет жить, чем платить за квартиру?

- За квартиру не нужно ей платить, оформлен автоплатёж. А её матери я обещал вырастить и выучить её.

Сергей Александрович собрал осколки кроватки, разодранный матрасик вынес всё в мусорный контейнер, а на следующий день купил другую кроватку-качалку и поменял в квартире замки.

Екатерина понимала, что больше тянуть некуда, чтобы избежать обид, ей нужно позвонить родным, рассказать о предстоящем браке и пригласить на свадьбу. Она не знала, как они отнесутся к ребёнку, как об этом им сказать. Позвонив бабушкам и дедушкам, она вначале выслушивала упреки на приезды, которые в последний год стали редкими, а узнав о её скором замужестве и о будущем супруге, как она и ожидала, было много претензий к возрасту её избранника. Старшее поколение старалось её отговорить от этого брака. Они как будто сговорились, твердили одно и то же, и Катя сама не зная как, солгала, сказала, что редко их навещала потому, что боялась расстраивать, так как была беременной от этого человека, и теперь поздравляет их с правнучкой. На вопрос: «Почему он не расписался с тобой до рождения ребёнка?» Катя ответила просто: «Я хотела белое красивое платье, свадьбу и на ней быть стройной и красивой». Потом посыпались вопросы о ребёнке, восхищение порядочностью, уже ставшего хорошим жениха, который берёт за себя, ставшую ветреной в городе ранее серьёзную и ответственную внучку.

 С отцом разговор сложился легче и проще, он твердил, что самое главное её счастье, а когда узнал имя внучки, его голос изменился, Катя поняла, он заплакал. Из его слов Катя узнала, что он, чтобы избежать бесконечных ссор с женой из-за квартиры и Алексея, живёт у своих родителей.

Екатерина давно не звонила Любовь Петровне, но понимала, что нужно позвонить, рассказать последние новости и пригласить на торжество. Этого человека она, сколько себя помнила, всегда боялась и любила. Теперь по-прежнему в её душе жил страх, а что касается любви, то чувства были смешанными. Любовь Петровну интересовало только две вещи: благосостояние будущего зятя, благодаря которому она надеялась на помощь Алексею, и когда Екатерина, наконец, выпишется из квартиры. Ни то, ни другое девушка не могла пообещать Любови Петровне, зная отношение жениха к бездельникам.

Сергей Александрович не предлагал  Кате прописаться к нему в квартиру, и, выпишись из родительской квартиры, она оказалась бы совсем без прописки. Назвав Катю чёрствой и бессердечной, Любовь Петровна прервала разговор, и девушка облегчённо вздохнула.

На свадьбе со стороны Екатерины присутствовало только шесть человек, включая Веру Павловну, отца, дедушек и бабушек, которые сетовали, что им не показали правнучку и успокоились только, когда Катя пообещала в ближайшее время навестить их вместе с ней. Любовь Петровна от приглашения на свадьбу отказалась, уговорив не присутствовать на торжестве и сына. Со стороны жениха гостей было в несколько раз больше, даже присутствовала сестра его умершей жены, с которой он поддерживал хорошие отношения. С незначительной частью гостей, его близкими друзьями,  невеста была уже знакома.

Жених в качестве подарка невесте подарил ключи от автомобиля, который нужно было забрать из салона.

Поздравления и пожелания счастья сыпались из уст гостей, но бесконечно счастливой невеста себя не чувствовала, её пугал не только сам ребёнок, но и его мать, очень напоминавшая  Любовь Петровну. Лизы в ресторане не было, и Катя не знала в курсе ли та о свадьбе отца.

На следующий день они разбирали подарки, почти все из них были конвертами с деньгами, и получалась большая сумма, которая была сложена в один большой пакет,  его Екатерина положила на рабочий стол мужа. На следующий день пакет перекочевал на её косметический столик. Но даже такая крупная сумма не обрадовала молодую жену.

Катя боялась, что не справиться с ребёнком. Ей никогда не приходилось даже держать в руках младенцев, а не то, чтобы кормить и ухаживать. Она купила несколько книг  по уходу за грудничками, распечатала кипу литературы с интернета, но всё это нисколько не уменьшило её панику.

Сергей Александрович мучили совсем другие страхи, он боялся, что Зою переведут в дом малютки и через день после свадьбы они поехали забирать двухмесячную девочку.

В больнице их встретили очень доброжелательно, и пока медсестра переодевала девочку, Катя засыпала врача вопросами о кормлении, купании, режиме дня.

- Не волнуйся, милая, разберёмся. Тем более опыт у меня уже есть,- успокаивал её супруг.

Сергей Александрович помогал Екатерине вечерами и ночью, когда девочка просыпалась, но днём ребёнок полностью была на попечении новоиспечённой матери. Катя очень уставала, хотя днём занималась только Зоей и имела много приспособлений по уходу за грудничками. Она постоянно хотела спать, а нужно было вставать, готовить смесь малышке, гулять два раза в день. Первое время Катя боялась купать Зою, и этим занимался муж. Каждый день она с нетерпением ждала его с работы, бежала открывать дверь, бросалась в объятья, радовалась, как ребёнок его приходу. Он обнимал и целовал Катю, отдавал ей коробочку: «Посмотри, Птенчик, что я тебе принёс». Чаще всего там были какие-то вкусности, потом передавал ей документы, а сам шёл в детскую и занимался с внучкой, перешедшей в разряд дочери.

Екатерина не предполагала, что так тяжело ухаживать за детьми и отдыхала, занимаясь бухгалтерией. Она оставляла открытыми двери и отвлекалась время от времени, слушая, как он разговаривает с Зоей, которая в ответ улыбалась, чувствуя любовь и внимание. Внимательно смотрела доверчивыми, серыми глазками, точно такими, как у Лизы, готовая к общению и поддерживала беседу, агукая в ответ.

Автомобиль, подаренный женихом в день свадьбы, оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. В мечтах это была маленькая, кокетливая, чисто женская, красно-перламутрового цвета машинка. На самом деле машина оказалась большим, серьёзным и громоздким внедорожником белого цвета с высокой посадкой. На вопрос жены о выборе машины он ответил просто, что эта безопаснее. Часто вечерами они клали Зою в переноску, садились в машину, и Екатерины тренировалась в вождении под руководством, становившимся придирчивым и дотошным  мужа. Тогда она делала вид, что обиделась на его замечания, а он целовал ей ручки и просил его простить, Катя прощала сразу, закрепляла мир поцелуем и словами: «Я тебя люблю». И получала расплывчатый ответ: «Я тоже люблю своих девчонок».