Получив свою первую зарплату, Екатерина сразу собрала свои пожитки, сняла маленькую комнату у пожилой женщины-пенсионерки Веры Павловны. Денег на отдельную квартиру с проживанием без хозяйки у неё не было, хотя к тому времени прошло два года, как брат окончил институт, но на материальную, когда-то обещанную Любовью Петровной, помощь дочери, денег у матери не было, а отец деньгами не распоряжался.
Он часто шутил:
- Я, дочь, свою зарплатную банковскую карточку держал только один раз в руках, когда получал её в банке. Люба там же сразу её конфисковала.
Екатерина чувствовала, что отец их с братом любит одинаково, даже её может быть и больше, но полностью и слепо подчинялся жене, точно в чём-то чувствовал себя виноватым или должным ей. Родители помогали Алексею, который больше двух-трёх месяцев, ни на одной работе не задерживался. Постоянно жаловался: то начальство было дотошным и несправедливым, то условия работы были невыносимыми или вредными для его здоровья, то платили копейки.
Возвращаться в район к родителям, как и Катя, он также не хотел, снимал квартиру на деньги родителей, куда водил девчонок и ходил по клубам и кабакам. Все свободные деньги родителей временно оседали в его карманах, но долго не задерживались.
На просьбу сестры о временном приюте, он отвечал отказом:
- Ты, Кать, не обижайся, никак не могу, крутись сама. Ты красивая девчонка, тебе легче. Как ты себе представляешь, я, значит, привожу домой деваху, а тут ты. Я, короче, стараюсь устроить свою личную жизнь, кручусь и выкручиваюсь, как могу, окучиваю богатых тёлок, а ты у меня под ногами мешаешься. Нет, Кать, нет. Пока!
Крошечная комнатка в родительской квартире была чуть больше кладовки, но с большим и светлым окном, за которым во время сильного ветра близко растущий высокий и стройный клён постукивал и царапал по стеклу своими ветками, как бы напрашиваясь к Екатерине в гости.
Добрая, худощавая Вера Павловна выделила ей полку в своём большом холодильнике, разрешила пользоваться посудой, микроволновкой и телевизором на кухне, но на посещение её со стороны кавалеров или подружек был поставлен строгой запрет. Хотя Катя не раз была свидетельницей, как к хозяйке приходили незнакомые женщины и девушки, и она закрывалась с ними в большой комнате.
Квартирантка предполагала, что Вера Андреевна им гадает или пичкает их своими лечебными снадобьями и исцеляющими мазями и настойками, от которых Екатерина так упорно отказывалась. Любопытные старушки, встречающие Катю у подъезда, каждый раз предостерегали её от колдуньи Веры Павловны, чёрной силы которой очень боялись и рассказывали разные небылицы, в которые девушка не верила.
Никита вскоре начал взвывать, как тот злобный ветер, и стучаться, точно клён, но только в закрытую дверь:
- Где и когда нам встречаться? Работаешь ты до восьми вечера, выходные тоже на работе. Да это ладно, а где мои ночи, я без секса не могу, да у меня скоро мозоли на ладони появятся, пару раз за ночь мне нужно обязательно. Я долго так не вытерплю, учти, Катюх.
Почти каждый день после работы, когда она на полпути встречалась с Никитой, они шли к нему. Екатерина чувствовала недовольный взгляд матери своего парня, но боясь потерять любимого, терпела её немое осуждение. Они тихо проскальзывали в комнату Никиты, запирались на ключ, чтобы никто не смог им помешать.
- Иди ко мне, Катюх. Снимай трусы - знакомиться будем.
И объяснял план предстоящего знакомства: позы и положения. Катя серьёзно относилась к их, с так называемым её молодым человеком, почти ежедневным и многократным знакомствам.
Печальный опыт незащищённого секса и беременности у неё был в конце третьего курса. Узнав о беременности, не зная, как поступить, она сразу рассказала Никите, категоричность которого очень удивила и обидела Екатерину. Он поставил её перед трудным выбором или он, или ребёнок.
Всегда такой лояльный и ласковый, он повёл себя будто во всём, что произошло, виновата только она одна и как преступница должна понести наказание, и обязана благодарить его за готовность оплатить процедуру прерывания беременности. После аборта Катя долго не могла простить ни его, ни себя, сдала сессию и уехала в родной город на летние каникулы.З
За два месяца каникул острые углы обиды сгладились и не так больно ранили её молодую душу, способную быстро регенерировать. Он пришёл в общежитие в день её приезда, накануне занятий с большим букетом роз и приглашением в ресторан, отметить её приезд и примирение. Катя его простила, пригрозив, что больше такого не сделает, обязательно родит, сделает тест и докажет его отцовство.
Угрозы Екатерины подействовали на Никиту, он всегда теперь сам заботился о безопасном сексе. «Квадраты безопасности», как он их называл, разного цвета находились в карманах брюк, куртки, в бумажнике, даже в Катиной сумочке и одежде, и объяснял, что на все случаи жизни.
Полной уверенности в верности своего парня у Кати не было, но и повода сомневаться в его изменах у неё до последнего времени не было. Однажды после бурного секса, когда она собиралась уходить и ждала в прихожей, замешкавшего Никиту, всегда провожавшего её до съёмного жилья, выглянула тридцатилетняя, пополневшая после недавнего развода его сестра Олеся.
- А, это ты, Кать, сейчас с ним кувыркалась? Я-то думаю, кого же он сегодня привёл? По воскресеньям у него только выходной, а мы все работаем. Так он каждое воскресенье днём новую пассию приводит, то на мою кровать, то на родительскую, а вечерами тебя. Молодец у меня брат, не теряется. Половой гигант, точно.
Екатерина промолчала, ничего не ответила, да и не знала, что говорить. До этой минуты девушка была уверена в его верности и любви, ведь он был первым и единственным её мужчиной. Тень сомнения и чувство ревности засели в её сердце, сознании и мыслях. Чтобы она не делала, чем бы ни занималась, вспоминала высказывание Олеси.
Теперь слушая его слова о любви, она старалась найти в них нотки лжи, в поступках следы обмана. Мысль о возможных изменах, как червь-паразит, копалась у неё в голове, омрачая отношения, увеличивая с каждым днём рану на сердце.
Никите Катя ничего не говорила, но при удобном случае решила проверить, тем более, что ключи от квартиры после проживания у неё остались.
Никита всегда провожал её до угла дома, чтобы Вера Павловна с балкона его не заметила. Хозяйка спать ложилась поздно, соблюдая каждый день один и тот же ритуал. Проходя из прихожей в свою комнатку, через открытую дверь девушка видела, как Вера Павловна выдвигала то один, то другой ящик комода, полный всяких мазей, растирок, настоек, отваров, примочек.
Старательно, и с особой тщательностью, где- то растирала, что-то смазывала, куда- то прикладывала. Разными склянками и баночками разных калибров была заставлена вся дверь и полка холодильника. На удивление, в силу своего преклонного возраста, Вера Павловна точно знала и отлично помнила, какое снадобье, в какой баночке и где находиться, как должно храниться, когда и от какого недуга нужно принимать.
Большая лоджия длиной на две комнаты вся была завешена пучками высушенных трав. Хозяйка часто, как по волшебству знала, когда у квартирантки болит голова, неприятности с парнем или терзает ревность, спрашивала, о её самочувствии, предлагая излечить и её от всевозможных болезней.
- Вот, ты зря мне ничего не рассказываешь, а я чувствую рана у тебя на сердце. Давай, девонька, я тебе погадаю.
- Нет, спасибо, Вера Павловна. Бабушка говорит, что нельзя гадать, прогадать своё счастье можно.
- А ты знаешь, когда и где встретишь это своё счастье? Вот то-то и оно. Не будешь знать, пройдёшь мимо.
Екатерина считала старушку отличным психологом и не замечала ничего сверхъестественного. До разговора с Олесей Катя не задумывалась, счастлива она или нет, просто у неё не хватало на это время, но теперь ощущала, что раньше была счастлива и не успокоится, пока не узнает правду и Никите.
На работу Катя приходила первой, ключей у неё не было, но через несколько минут всегда подъезжала Виктория Валерьевна.
