— Гермиона выдаст тебе значок, — отозвался Гарри, скроив серьёзную физиономию.

— Придурки, — бросил Регулус, расправив плечи.

Последовал новый взрыв хохота.

На душе у Гарри стало гораздо легче.

Он опять обернулся к трепетливым кустикам, их веточки покачивались из стороны в сторону, будто знали, что творится на душе у Поттера.

«Нет, всё-таки я буду вознаграждён, стоит только потерпеть. Пройдёт немного времени, и я увижу своих родителей счастливыми. У них будет долгая жизнь. И я найду себе место в этом спокойном свободном мире».

— Красиво, — сказал Регулус, проследив за его взглядом, он сорвал белый бутон с куста и размял его в пальцах.

— Да.

«Джинни бы понравилось», — отметил про себя Гарри, когда до него донёсся запах размятого цветка — аромат краски для мётел, земляничного мыла и травы. Так пахло только в доме Уизли, только в одной комнате. Но Регулус, конечно, ощущал что-то другое. Поттер не стал спрашивать.

Сириус унёсся вперёд, отыскав что-то занимательное в другом конце оранжереи, и уже не слышал их.

— Послушай, Гарри, — Регулус заговорил как-то неуверенно, — ты не знаешь, что это за сказка такая, где герой… Я боюсь ошибиться… Кажется, Чеширский кот?

— Чеширский кот? — удивился Гарри. — Знаю. Это «Алиса в Стране чудес».

— Впервые слышу.

— А откуда тебе слышать? Она магловская, — пояснил Поттер. — Ты же не жил среди маглов.

Регулус посмотрел на лепестки в своей руке. Он с такой силой растирал их, что они потемнели и закрутились внутрь.

— А что? — спросил Гарри. — Это важно?

Регулус ответил то, что почувствовал:

— Нет.

*

Дверь, которую не смог вскрыть нож Сириуса, Гарри видел в Отделе Тайн в день смерти крёстного. Дамблдор считал, что за ней хранится самое великое волшебство — любовь.

Чеширский кот — отсылка к прошлой главе.

Трепетливые кустики (Дрожащая трясучка) — волшебное растение, листья которого трепещут без ветра. Раз в сто лет на кустиках появляются цветы с необычным запахом, как в Амортенции, каждый чувствует симпатичный именно ему аромат.

========== Глава тридцать третья — Волшебные браслеты ==========

Сириус постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь.

Регулус притворился, что оглох и ослеп, но с каждым шагом брата, выражение недовольства на его лице становилось всё заметнее.

— Скоро полночь, — сказал Сириус, прислонившись к стене и оглядывая хаотичные груды книг на кровати. Из-за огромного количества корешков и бумаги брата было почти не видно. На тумбочке рядом стояла круглая банка, заполненная карамелью вперемешку с пустыми фантиками, а в мишени, висящей между шкафами, торчали заколдованные дротики, толкающие друг друга оперением.

Регулус любил порядок, и воцарившийся в комнате кавардак показался Сириусу необычным. Иногда он ловил себя на мысли, что вообще не узнаёт своего младшего брата. При необходимости назвать его одним словом, Бродяга окрестил бы Регулуса мечтателем, наверное, так оно и было когда-то… Раньше этого хватало, но не сейчас.

— Я страшно заинтригован, — лениво произнёс Регулус, отправляя очередной дротик почти в яблочко.

— Я обещал ребятам, что приду в Визжащую хижину.

Регулус оторвал взгляд от мишени.

— Ты специально тащил сюда свой зад, чтобы сказать мне это?

— Вот и пытайся быть после такого милым, — фыркнул Сириус. — Сэр, я не хотел показаться бесцеремонным.

— Собрался выгуливать Люпина? Не волнуйся, никто бы и не заметил твоего ночного отсутствия.

Свист. Удар. На этот раз остриё дротика вонзилось точно в цель.

Бродяга расплылся в плутовской улыбке.

— Кто-то не в духе? Та-ак, меня ты не ждал, зна-ачит, специально оставил дверь незапертой в надежде, что сюда заглянет какая-нибудь юная особа и покусится на твоё целомудрие? — Сириус алчно усмехнулся и одним ловким движением выдернул все дротики. Он чуял, что брат не без причины обложился конфетами и книжками. Так уже было на четвёртом курсе, когда Рег серьёзно запал на Эмму Ванити и стеснялся пригласить её в Хогсмид. — Например, Гермиона?

— Что? Нет!

— Гарри?

— О Господи, — пробубнил Регулус, приняв грозный вид.

Сириус закатился смехом.

— Гермиона тебе нравится, да? Да?

— У нас чисто дружеские отношения, — нехотя выдавил Регулус.

— Естественно, — Сириус плюхнулся на кровать и достал конфету из банки. Фантики пёстрыми бабочками посыпались на пол. — А я тогда самый дружелюбный человек на белом свете. И у тебя буквально на лбу написано: «дружеский интерес».

— Сейчас у тебя на лбу появится кое-что похуже, — откидываясь на подушку, посулил Регулус. Бумаги россыпью опустились на ковёр, но до них никому не было дела. — Тебе что — донимать больше некого?

— Ты ревнуешь, поэтому и закрылся здесь, скрипеть зубами да конфетки обгладывать. Колись, я же могила!

— Если бы ты был могилой, — со вздохом произнёс Регулус, — то самой шумной на кладбище.

— Согласен, — хитро прошептал Сириус. — Чур, все вечеринки упырей будут проходить на моей территории.

Несколько минут братья в молчаливой задумчивости сидели на кровати.

Сириус сжал кулак и посерьёзнел, придя к какому-то решению. Одна мысль слишком долго угнетала его.

— Дело в следующем. Иногда я пытаюсь разобраться, как ты додумался до всего этого, — Бродяга кивнул на руку брата. — Вот чего тебе не хватало?

— Кажется, я хотел изменить мир, — ответил Регулус, поспешно опустив задравшийся рукав.

Сириус поджал губы. Такой ответ его мало устраивал.

— А что заставило тебя передумать?

— Я оказался не готов к изменениям, — сказал Регулус, взлохматив волосы. — Ты когда-нибудь жалел о чём-либо? До такой степени, что это сводило с ума? Ты чувствовал, что разваливаешься изнутри, будто пол под ногами исчезает, а опереться больше не на что?

Сириус видел, что брату есть, что добавить, но не был уверен, что хотел это услышать. Он ощутил дрожь в руках, осознав, что не в состоянии понять и сотой доли того, что происходило вокруг.

— Что на тебя нашло в пещере?

— Мордред! У Гарри слишком длинный язык.

Бродяга не обратил внимания на выпад в сторону Дурсля.

— Так что? Зачем ты вызвался пить зелье? Почему не Кикимер? Его кандидатура кажется мне куда предпочтительнее.

— Не всё же тебе подвиги совершать.

— Смешно.

Сириус продолжал таращиться на Регулуса, и тот со вздохом сказал:

— Если ты полезешь ко мне, я приложу тебя Ступефаем.

— Поду-умаешь. Вот только попробуй теперь броситься ко мне на шею, — Сириус усмехнулся, но почувствовал, что усмешка вышла кривой, больше походящей на горький оскал. Он не привык стесняться своих чувств или притворяться. И зачем? Сириус почувствовал, что комок застрял в горле, и резко подался вперёд, крепко вцепившись в плечи младшего брата, притягивая его к себе, выражая то, что не в силах произнести вслух.

— Я рад, что ты жив, — тихо пробормотал Сириус. — И хотя ты редкая заноза в одном месте, ты родная заноза…

Регулус обнял его, как давно этого не делал, может, никогда, и чувства понимания и прощения за все обиды пронизали его изнутри. Они братья. Они семья. Ничего не изменилось. Как он мог подумать обратное? Как мог сомневаться?

— Ты можешь опереться на меня. Всегда, слышишь?

Регулус кивнул, он так давно не ощущал этого родства, этой связи, что с непривычки стало больно, а в глазах что-то начало щипать.

— У тебя в комнате кто-то распылил слёзовыжимательное зелье, — проворчал Сириус, отвернувшись.

— Это, наверное, Слинки переборщил с эверкленой.

— А-а-а… Каков мерзавец. Ну хоть разобрались. Вечно эти эльфы воду баламутят. Ладно, подбери сопли, Рег, не то на тебя ни одна девчонка не взглянет.

— По себе судишь? — быстро вытерев щёки, сказал Регулус.

— Ха-ха. Я отщепенец и предатель крови. Кто на меня посмотрит, нищего и несчастного?