Тео не мог представить кого-то чужого в этих стенах… кого-то прогуливающегося по коридорам. Не может же быть, что в его спальне будет видеть сны кто-то кроме него… или сидеть в мамином кресле на веранде под лимонным деревом, что растёт за окнами кабинета.

Цветущий вид лимона наполнил сердце Тео жгучей тоской. Дереву всё равно, кто будет вдыхать аромат его цветов и прятаться летними вечерами в тени листьев. Оно, неблагодарное, красуется себе на солнышке и радуется весне.

«Вот бы и его вырвать отсюда с корнями, — горько усмехнулся Тео. — Выкорчевать и выкинуть прочь. Поступить так, как это делают со мной!»

— Хозяин?

Тео повернулся к дверям. Там, прижав уши к голове, стоял домовик.

— Чего ещё? Я тебя не звал!

— Простите, сэр, леди уже поднялась на крыльцо, — доложил эльф, тряхнув ушами.

Теодор даже имени этого существа не мог вспомнить. Для него все домовики были на одно лицо, а память на имена у Тео всегда была плохая. В его доме было слишком много эльфов. Эльфов, которые оставались ожидать новых хозяев. На долю секунды Теодор пожалел, что он сам не домовик.

— Хорошо, уже иду, — буркнул он, мотнув головой. — Прочь!

— Идёт он, как же, — донёсся из коридора ворчливый голос леди Фоули. В дверном проёме появилась седовласая женщина, опирающаяся на дорогую трость.

«У старой карги с такой-то тростью, наверняка, хватило бы денег выкупить весь Нотт-парк со всей мебелью, домовиками и чёртовыми лимонными деревьями, — злость поднялась в душе Нотта с немыслимой силой, и он крепко сжал кулаки. — Так нет же. Ведьма старая! Бестия!»

— Здравствуйте, тётя, — процедил Тео. — Рад приветствовать вас.

— Рад… — гнусавым голоском передразнила колдунья. — От вашей змеиной вежливости аж зубы сводит. Маркус воспитал какого-то рохлю! Я говорила Сесилии, что брак с Ноттом ничем хорошим не закончится. И что теперь? — громко спросила она, прищурившись. — Сама на тот свет отправилась, муженёк отчалил в Азкабан, а мне тебя сбагрили. И я должна смириться с этим? Легче раздобыть мясо гиппогрифа! Верно, говорю?

Тео так сильно стиснул зубы, что они заскрежетали. Ему вдруг страшно захотелось взвыть или вгрызться кому-нибудь в горло.

— Верно, спрашиваю тебя? — повторила женщина.

— Верно, — покраснев от злости, выдавил Нотт, но из чувства противоречия добавил: — Но вам остаётся только смириться… Ведь за убийство гиппогрифа нынче можно отчалить в Азкабан.

Леди Фоули усмехнулась. Её лицо просветлело, а морщинки вокруг глаз разгладились. Волшебница постучала тростью по дверце пристроенного к стене шкафа и огляделась.

— Ну что ж, — сказала она. — Пойдём… Если я должна смириться, что поделать? Ты ещё не безнадёжен. Я уж испугалась, что у змеят и языка нет.

Нотт растерянно захлопал золотистыми глазами.

— Вы не рассердились на меня? — проговорил он. — За мою дерзость…

— Пошевеливайся, племянник, — ухмыльнулась женщина. — Слуги собрались в холле. Хотят попрощаться с вздорным хозяином, так что выше голову! Всегда держи голову высоко.

Ведьма насмешливо поглядела на Тео и покинула кабинет.

Нотт плохо знал эту женщину. Она была намного старше его матери — Сесилии Нотт. Лет на двадцать, не меньше.

Сесилия в семье была самой младшей. Удача улыбнулась Маркусу Нотту, сумевшему покорить её сердце. Нотты во время войны поддерживали Тёмного Лорда. Это делало заключение брака весьма затруднительным. Огромное состояние Ноттов и Непреложный обет Маркуса, пообещавшего не втягивать Сесилию в дела Пожирателей вкупе со слезами влюблённой девушки, растопили сердце её отца — потомственного гриффиндорца. Волдеморт в те времена набирал всё новые силы и казался практически непобедимым. Сесилия выжила бы даже в случае полной победы Пожирателей смерти. Тогда принадлежать к фамилии Ноттов было выгодно. Почётно. Сейчас же и без клейма на предплечье Тео чувствовал себя меченым. Двери домов, где раньше его принимали с распростёртыми объятиями, захлопывали перед носом.

Но шанс вернуть, уж если не всё, то хотя бы уважение, был. И ключ к этому — только что вышедшая из кабинета колдунья, которую за всю свою жизнь Теодор видел лишь пару-тройку раз.

Тео вышел в коридор и гордо зашагал в холл.

— Когда я сказала «выше голову», не имела в виду задирание носа до потолка, — ехидно протянула при всех домовых эльфах тётка.

Теодор мрачно посмотрел на неё.

— Мы хотели бы проводить молодого хозяина, — пропищала эльфийка в розовом кукольном платьице. Кажется, её звали Эффи. Да и, в сущности, какая разница?

— Пока здесь всё не растащили, думаю, это хорошая идея, — бодро сказала леди Фоули.

Эльфы засуетились. Одни с хлопками исчезли, что-то бормоча, другие бросились открывать дверь на веранду.

— Ах, бескорыстная преданность! Всегда это ценила… Ну-у… Поможешь старой леди? — прокудахтала женщина, протянув руку Тео. Он подставил тётке локоть.

Коридор, выходящий к распахнутым дверям веранды, всё тянулся, и Тео, понимая, что это его последние шаги в доме, замедлял шаг.

— Ну и кавалер, — пожаловалась колдунья. — Хромой огнекраб будет живее волочить клешни.

— Извините, тётя, — пробормотал Тео.

— Эрика. Называй меня Эрика.

Тео мотнул головой.

«Хоть бы этот коридор никогда не кончился!» — взмолился он, делая глубокий вдох.

Домовики услужливо поклонились при их приближении, и Тео поневоле улыбнулся. Эти маленькие существа, похоже, искренне любили его. Иначе, зачем это всё? Из вежливости? Из лести? Им уже ничего от него не нужно. Их взгляды, нарядно украшенный стол с невесть откуда взявшимися блюдами были хуже простого чопорного прощания в тёмном холле. Тео предпочёл бы его.

Он помог Эрике сесть, галантно отодвинув стул, а сам занял место напротив.

— Да, сад здесь красивый. Его больше всего жалко, — неожиданно сказала леди Фоули.

Тео осмотрелся. Его никогда не интересовал сад. Другое дело его мать, ему же были абсолютно безразличны эти кусты, деревья и цветы. Везде они одинаковы. Так он думал раньше. Но теперь… Это место было особенным. Сейчас здесь царил аромат азалий, майское солнце освещало изумрудную зелень, и трава казалась самой сочной на свете. Нотт всей душой пожалел, что так мало проводил здесь времени.

— Очень жаль, — произнёс Тео, уставившись в чашку, куда предположительно Эффи услужливо наливала чай из фарфорового чайника.

— Твоя мать всегда получала на травологии «Превосходно». Её работа. Это видно, — делая глоток чая, сказала тётя.

— Я не знал, — прошептал Теодор, чувствуя, как дрожит подбородок.

Эрика лукаво прищурилась, и вокруг её глаз снова появились морщинки.

— Сесилия вырастила замечательную рощицу у меня в имении. Тебе там понравится.

— Не сомневаюсь, тётя, — ответил Нотт. — Эрика, — поправился он, поймав осуждающий взгляд.

— Мы уживёмся, — кивнула волшебница. — А вы чего встали, как гномы перед выселением? — прикрикнула она на домовых эльфов, вытирающих слезящиеся глаза наволочками. — Собирайте своё барахло, если у вас такое имеется. Мне разрешили всех забрать в имение. Пора навести порядок в моём дендрарии.

Эльфы запищали от радости.

— Леди желает взять нас к себе? — не веря своему счастью, пролепетала стоящая с подносом домовиха в розовом платьице. — Всех нас? К хозяину?!

— Вы что, глухие у Ноттов? — недовольно пробурчала Эрика. — И заверните в дорогу кусочек этого волшебного лимонного пирога. У меня будете готовить такой же.

Счастливая эльфиха чуть не подпрыгнула от восторга, а трое других домовиков, не стесняясь, разрыдались.

Тео не знал, что сказать. Наверное, стоило бы поблагодарить эту странную женщину. Она согласилась забрать к себе всех этих эльфов, хотя, наверняка, ей столько и не было нужно. Это была частичка дома, которую она давала своему племяннику просто так.

— Может быть, вы поблагодарите? — сказал Тео.

— О! — воскликнули домовики в один голос и бросились лобызать края юбки волшебницы.

— Ещё чего! — притворно рассердилась Эрика, отдёргивая подол. — Ну, будет, будет! С вами, чай, хлопот ожидается меньше, чем с вашим хозяином.