Блэк с трудом оторвал от себя его цепкие пальцы.

— Ты будешь слушаться меня беспрекословно и выполнять всё, что я тебе велю. Я запрещаю тебе просить меня повернуть назад! Твоя задача показать мне, как добраться до острова.

Кикимер вздохнул.

— Постучите палочкой здесь, — он указал на камень у самой кромки воды.

Регулус так и сделал. В воздухе возникла толстая медная цепь, опутанная илом. Оставалось только потянуть её на себя. Вода озера вспенилась, из глубины неслышно вынырнула призрачная лодка и поплыла к берегу.

Блэк осторожно ступил на днище. Кикимер неуверенно перебрался через бортик следом за ним.

С тихим шелестом лодка двинулась к центру озера.

Регулус слушал своё прерывистое дыхание, вглядывался в черноту воды и вдруг увидел белое, как полотно, лицо. Кромешная тьма на миг отступила.

Под лодкой были мертвецы. Искорёженные бледные тела, изрытые трупными пятнами, скользили в глубине озера. Злые глаза внимательно следили за потревожившим их волшебником.

— Инфери, — прошептал Регулус, отшатнувшись назад. — Покойники…

Эльф зарыдал в голос, размазывая сопли и слёзы по лицу.

— Говорил я вам, не нужно сюда идти.

— Я велел тебе молчать и не отговаривать меня! — прикрикнул Регулус, и его голос пугающим эхом отразился от воды.

Вскоре лодка причалила к острову. В его центре на возвышении расположился небольшой постамент, на котором стояла каменная чаша.

Блэк заглянул в неё и попытался коснуться манящего дна, но пальцы наткнулись на незримый барьер.

— Вот и он, — проговорил Регулус, сжав края чаши. — Нет, заклинаниями не получится. Я и не надеялся, если честно.

При этих словах рыдания подступили к горлу Кикимера с новой силой, и он зажал рот рукой.

Регулус подобрал валяющийся рядом камешек, небрежно взвесил его на руке и трансфигурировал из него кубок.

— Хозяин, мне страшно.

— Он считает себя самым великим, самым умным и непобедимым, Кикимер! — с азартным блеском в глазах произнёс Регулус. — Как же мне хочется… чтобы Тёмный Лорд узнал… узнал, что это я, именно я разгадал его тайну. Я ведь заслужил это? Правда? Только… если он узнает прямо сейчас, — Блэк задумчиво обернулся к домовику, — он убьёт отца, мать… Нарциссу, Сириуса… Вот если бы…

Регулус склонился над зельем, запустив руку в карман за свёрнутым клочком пергамента. Пальцы неожиданно коснулись чего-то гладкого.

— Что это?

Регулус достал предмет. Медальон. Он уже и забыл, как сунул его сюда.

Простой медальон, так похожий и непохожий одновременно на крестраж Волдеморта.

Регулус был совсем наивный, когда кузина подарила ему эту дешёвую безделушку. Мелочь.

Нет. Это не просто медальон, это Нарцисса, их шумные посиделки в беседке, вкус зимней коврижки, смех Сириуса и нотации сердитой Андромеды. Отец и мать. Особняк на площади Гриммо и дом Арктуруса Блэка. «Я заберу у него самое ценное, — подумал Регулус и положил записку внутрь медальона дожидаться своего часа. Замок щёлкнул, запирая тайну внутри на долгие годы. — Я совершаю равный обмен. Это останется здесь вместо его обожаемой драгоценности. Если он сунется сюда в ближайшее время, — Регулус взмахнул палочкой, преображая свой медальон в точную копию реликвии Слизерина, — ничего не поймёт».

— Кикимер! — Блэк резко обернулся, не сомневаясь, что преданный слуга всё выполнит и на сей раз. — Хватит дрожать. Ты сделал всё, что я просил. Молодец! Но у меня осталось поручение. Вот это — мой медальон. Я отдаю его тебе.

Домовик трепетно принял вещицу и прижал к груди.

— И ещё… — Регулус набрал побольше воздуха. — Сейчас я буду пить содержимое этой чаши, и, если вдруг не смогу продолжить, ты поможешь мне… пусть даже тебе придётся вливать зелье в мой упрямый рот.

Влажные глаза Кикимера округлились.

— Я приказываю тебе поить меня и не останавливаться! А когда чаша опустеет, ты поменяешь медальоны и сразу же уйдёшь отсюда.

— ХОЗЯИН! — обмирая от ужаса, воскликнул эльф.

— Это приказ! Ты служишь моей семье и не смеешь меня ослушаться.

— Кикимер не уйдёт, — упрямо сказал домовик. — Он будет помогать, он будет пить сам, если хозяину так нужен этот гадкий медальон! Он накажет себя очень больно, но не уйдёт.

— Даже твоей магии не хватит на то, чтобы помочь мне, — сказал Регулус, слабо улыбнувшись. — Ты отправишься домой, и никогда не расскажешь моей матери о том, что здесь происходило. Никому из моей семьи! Слышишь? Никому! А медальон… тот, что заменишь моим, ты уничтожишь. Это будет трудно, но ты должен постараться. Это очень важно. Ты понял меня?

Регулус дождался слабого кивка.

— Здорово!

Тёмная вода блестела вокруг острова, зловещий шелест наполнял пещеру вздохами. Призрачная лодочка качалась у берега, постукивая о камни.

Озеро спокойно. Но это лишь на первый взгляд. Мертвые стражи уже ждали. Они там, под спокойной водой, что заодно похоронит все упования благородных родителей.

Регулус чувствовал, что пальцы у него слегка трясутся, и попытался унять дрожь, хотя увидеть его здесь никто не мог. Не перед кем было храбриться.

Он взглянул на ладонь, сжал пальцы в кулак. Ещё никогда это простое движение не было так ему приятно. Это движение живого человека. Это и есть волшебство.

Пусть его идея безумна, и на всё это мог бы решиться только сумасшедший, у Регулуса было огромное желание оправдаться хотя бы перед самим собой, совершить что-то правильное. Он готов был пожертвовать жизнью для того, чтобы остальной мир скорее избавился от этой бессмертной твари. Вот на что теперь опирался Регулус и чувствовал, что, впервые, под его ногами оказалась правильная опора. Как издевательство в голове пронеслись последние слова Лорда.

«Последний же враг истребится — смерть».

Волдеморт никогда не понимал значения этой фразы и уже не поймёт. Смерть для него — противник, с которым он бессмысленно борется и борется, которого боится. Но с ней нельзя бороться — можно только примириться.

«Расколоть душу…»

Но душа ведь бессмертна, тогда и смерти никакой нет, а значит, враг уже истреблён.

Регулус почувствовал, что ему больше не страшно. Старший брат велел ему никогда не бояться. Ничего.

Он опустил бокал в чашу, не встретив на этот раз никакого препятствия, зачерпнул изумрудное зелье и отсалютовал безмолвной пустоте пещеры.

— До дна! На том и стоим…

========== Глава восемнадцатая — Лимонное дерево ==========

«Всем известна повадка кошек останавливаться у приотворенной двери

и прохаживаться между её створок. Кто из нас не говорил кошке:

«Да ну, входи же!».

Есть люди, которые, попав в неопределённое положение,

так же склонны колебаться между двумя решениями,

рискуя быть раздавленными судьбой,

внезапно закрывающей для них все выходы»,

— Виктор Гюго

1998 год

Если в этом мире и была справедливость, то Теодор Нотт в это категорически не верил.

Он лишь уныло бродил взглядом по пустому залу.

За окнами грузили мебель и книги. Перешёптывания натирающих запачканный паркет домовиков походили на мышиную возню. Осколки блестели на полу среди досок вскрытого пола.

Авроры проверили здесь всё. Даже люстра в обеденном зале показалась им подозрительной. «Конечно, — негодовал Тео, — только там отец и прятал все тёмные артефакты — у всех над головами!»

Тео слишком хорошо помнил, каким должен быть кабинет, поэтому не сразу узнал его, когда вошёл. Все стены были испещрены поисковыми рунами. Часть картин пропала. Непривычно пусто. Здесь авроры надеялись найти самые главные тайники.

«Немыслимо! — думал Теодор, задыхаясь от гнева. — Отец никогда не хранил ничего в доме! Наш дом не кладовая для опасных артефактов, наш дом — это наша крепость, наша семья, наша защита, наша… уже не наша собственность».

Нотт-парк должен будет послужить благим целям. Все средства от проданного с аукциона имущества и самого особняка пойдут на восстановление разрушенных Пожирателями смерти домов и на выплату компенсаций родственничкам погибших волшебников и маглов.