— Уверена, конечно! Хватит дуться на меня, Руди, — сказала Белла, и по ковру зашуршали её юбки. — Мы договаривались с тобой. Любовь женщины — это вся её жизнь. Я посвятила её нашему Повелителю. Но нам с тобой хорошо. Я не люблю тебя, а ты меня. Правда?

— Правда, — тихо ответил Рудольфус.

— Нам хорошо вместе, — сказала Белла и с усмешкой добавила: — Кроме того, где ещё ты найдёшь такого хорошего партнёра для партии в волшебные шахматы? Мы можем сыграть, если хочешь, и сегодня я больше не буду, как ты там вульгарно выразился? Льнуть?

Нарцисса вздрогнула, когда над её головой проплыла сорвавшаяся с места на тумбочке шахматная доска.

— Нет, — раздался голос Рудольфуса. — Я только вернулся из рейда. Я так устал, Белла.

— Ну, если ты устал…

На некоторое время воцарилась тишина.

Нарцисса замерла на мгновение, нашарив под диваном свою палочку, а затем осторожно выглянула из-за спинки софы.

Она увидела свою сестру в чёрном батистовом платье, стоящую к дивану спиной, и почувствовала себя провинившимся ребёнком, совсем как в десять лет, когда стукнула этой же шахматной доской дразнившего её Сириуса по голове.

Беллатриса целовалась с мужем.

Наконец, Рудольфус отстранил от себя жену, странно посмотрел на неё и приподнял её голову за подбородок чуть выше.

— Нет, Белла, в эту игру мы тоже играть не будем.

Он вышел, а Беллатриса ещё долго стояла в комнате, не двигаясь с места.

*

«Неужели он любит её?» — недоумевала Нарцисса. Никак иначе она не могла объяснить отчаянный взгляд Рудольфуса. В любом случае — Белле он был безразличен.

В большом доме Нарцисса не могла больше найти себе места. Сцена, свидетельницей которой она невольно стала, почему-то озадачила.

Она ведь никогда не присматривалась к мужу родной сестры.

Рудольфус был старше Беллы, угрюмый, молчаливый. Лицо его было спокойным, как пруд в саду, хорошим — особенно, когда он улыбался. Но делал это мистер Лестрейндж крайне редко в отличие от его улыбчивого брата Рабастана.

«А вдруг Люциус меня не любит, — размышляла Нарцисса. — Нет, не может этого быть! Любит! Сколько красивых слов говорит… Они кажутся такими искренними! Не может же он так хорошо и ловко лгать? Да и чего ради?»

Нарцисса не совладала с кипучим воображением и прижала руку к груди, где неожиданно закололо. Она яростно тряхнула волосами и, бросив раздражённый взгляд на будущего супруга, гордо удалилась.

Мисс Блэк пару раз прошлась по коридору взад вперёд, заламывая руки.

Сквозь ромбы вставленных в окна стёкол виднелся свет парящих цветных огоньков. Нарцисса следила за ними, облокотившись о подоконник и улыбаясь против воли.

И тут она уловила какое-то движение в конце коридора.

Шаги.

Кто-то шёл сюда и, возможно, не один.

Нарцисса торопливо осмотрелась. На стене за гобеленом с изображением переругивающейся из-за добычи собачьей своры была небольшая ниша. Оставалось только быстро юркнуть туда. Едва она успела спрятаться, как в коридоре появились две тёмные фигуры. Нарцисса видела их через проеденную молью дырку в гобелене.

— Прекрасный замок, — глаза Волдеморта сверкнули. — Древние камни, прочные.

— Так и есть, — ответил ему знакомый молодой голос, и сердце Нарциссы болезненно заныло.

Регулус.

— В это ужасное время каждому хотелось бы иметь такой дом. Крепкий, цельный, точно выточенный из скалы. Признаюсь, у меня никогда такого не было, — странным тоном сказал Волдеморт. — Иногда я задаюсь вопросом… ради чего это всё? Разумеется, война неприятное занятие, но что нам остаётся делать, если власть не желает идти на диалог? Видите ли, Регулус, мне бы не хотелось, чтобы вы лишились всего этого, — он красноречивым жестом обвёл пространство вокруг. — Да, мистер Блэк. Дело не только в защите маглорождённых. Взгляните наружу, — Волдеморт провёл пальцами по оконному цветному стеклу, и оно вмиг исчезло, впустив в коридор вечернюю прохладу и отдалённое эхо смеющихся голосов. — Нелегко с этим будет расстаться, к этому всё идёт. У нас всё отберут. У вас отберут. Вы просто не видели в деле…

— Видел, — резко произнёс Регулус.

Нарцисса с трудом удержала чих, когда ветер колыхнул гобелен, взорвавшийся облачком пыли. Она зажала рот рукой, сощурилась, но всё равно заметила, как опустились плечи Регулуса. Он стоял напротив окна, его волосы растрепались.

— Но ничего ещё не кончено, — Волдеморт обошёл Регулуса, встав с другой стороны, точно змея, обвивающая жертву. — Любовь к родному дому прекрасна! Но одно дело безвольно ждать грозы, которая непременно грянет со стороны рвущегося к полной власти маглонастроенного Министерства, а другое…

Волдеморт замолчал и сочувственно посмотрел на собеседника.

— А что же другое?

Нарцисса едва разобрала прозвучавший вопрос.

— Другое… — продолжил Волдеморт, — бороться за это рядом с теми, кто разделяет эти чувства.

Он постучал палочкой по каменной кладке у оконной рамы.

— Прочные, крепкие. Но согласись, можно сломать любые стены. Любые. Но гораздо сложнее сломать стены, охраняемые сверху… хм… соратниками.

— Да, наверное, — сказал Регулус. — А теперь прошу… Я не знаю, как к вам обращаться. Я слышал, что некоторые называют вас Тёмным Лордом, а кто-то боится вообще как-либо вас называть…

— Тёмным Лордом меня зовут мои друзья, — усмехнулся Волдеморт. — А что до остальных, — он принялся чертить перед собой что-то волшебной палочкой. Букву за буквой. Надпись зависла пламенем в воздухе.

I AM LORD VOLDEMORT

— У каждого волшебника должна быть своя подпись. Она выражает суть колдующего, его личность. Она должна запоминаться, должна быть узнаваема. Имя. Вот всё, что остаётся после смерти. Вы со мной согласны, мистер Блэк?

— Согласен.

— Вы боитесь смерти?

— Да, наверное. Немного. А вы?

— Нет, — резко сказал Лорд, повёл рукой, и надпись осыпалась горсткой пепла. Алое марево погасло. — Последний враг истребится, мистер Блэк.

Регулус взмахнул своей палочкой, и в воздухе появились новые буквы, светящиеся огнём. Их было только три. Их свет озарял пространство.

— Р. А. Б., — Волдеморт удивлённо поднял брови.

— Регулус Арктурус Блэк. Кажется, вы сказали, подпись должна запоминаться.

Лорд скривил губы в лёгкой улыбке.

— А сейчас прошу, Тёмный Лорд, следуйте за мной. Я покажу нашу знаменитую библиотеку.

Когда шаги стихли, Нарцисса высунулась из своего укрытия и оглянулась.

Никого. Погружённый в безмолвие тёмный коридор.

Даже будучи маленькой девочкой, Нарцисса никогда не боялась ходить по этому дому, зная, что здесь с ней ничего плохого не случится.

«Можно сломать любые стены. Да пусть только попробуют! Все, кто осмелится тронуть мою семью, глубоко пожалеют. Я никогда не оставлю свой род, будь я хоть трижды Малфой».

Нарцисса развернулась на месте. Свора гончих собак на гобелене уставилась на неё. Ветер трепал сукно, гоняя по нему волны ткани.

Достав палочку, Нарцисса придирчиво посмотрела на окно, припоминая, как оно в точности выглядело до того, как Волдеморт убрал стекло мановением руки. И тут случилось нечто невероятное.

Раздался негромкий печальный вой грима.

Последний раз такой же Нарцисса слышала несколько лет тому назад, когда Андромеда Блэк навсегда ушла из этого дома.

*

Регулус не осмелился взглянуть на то, что так заинтересовало Тёмного Лорда в книге «Природная знать. Родословная волшебников», непонятно улыбающегося, глядя на кремовые страницы.

— Здесь только чистокровные фамилии?

— Совершенно верно. Здесь в начале, — Регулус указал на богато украшенное движущимися завитушками оглавление, — самые первые волшебные семьи. Потом идут остальные: либо пресёкшиеся по мужской линии, либо недостаточно древние. Вот те самые «священные двадцать восемь» из «Справочника чистокровных волшебников», где значатся двадцать восемь ныне существующих истинно чистокровных семей: Берк, Блэк, Булстроуд, Гринграсс, Крауч, Кэрроу, Лестрейндж…