При родителях она шутила и смеялась, хотя Регулус видел — её что-то беспокоит. Нарцисса улыбнулась, увидев его, и села рядом, прикрыв глаза.

— В моей комнате что-то жужжит в шторах, — прошептала Нарцисса, чтобы сказать хоть что-то. — А я всегда говорила, что там кто-то есть, но мне никто не верил.

— Скорее всего, лишь полудохлый докси, а шуму ты подняла, словно там за шторой таится грим, — усмехнулся Регулус, откладывая книгу. — Посмотрим?

Нарцисса кивнула.

Ей не хватало этого. Детской непосредственности. Совсем скоро она выйдет замуж, и у неё не будет больше времени на глупости и шалости. Она станет леди Малфой.

А пока… Ведь Регулус её хорошо знает и не будет над ней смеяться. С ней будет, а без неё — нет.

Комната Нарциссы была самой светлой в доме. Нежно голубые стены, высокий потолок, на котором растянулось наколдованное небо с пушистыми облаками. У окна рядом с лакированным столиком, будто сошедшим с картинки книжки сказок, стояло большое зеркало в богатой раме.

— Слышишь, — шепнула Нарцисса, округлив глаза.

Регулус прислушался: в шторе кто-то шевелился.

— И ты даже не пыталась узнать, что там? — спросил он.

— Шутишь что ли?!

— А палочка тебе на что? — проворчал Регулус. — Если это и впрямь грюмошмель, мы можем подманить его стеблем крапивы, но сомневаюсь, что это он.

Существо за шторой словно услышало их и тревожно дёрнулось.

— Мне кажется, я знаю, кто там, — с серьёзной миной сказал Регулус, подкравшись к шторе. Он потянул за бархатную ткань.

Раздался сдавленный писк, и на ковёр свалился маленький пушистый комочек.

Нарцисса подошла ближе, разглядывая существо бежевого цвета.

— Какой страшный и жирный грюмошмель, аж жуть берёт, — издевательски протянул Регулус и скорчил гримасу, очень похоже изображая ужас, промелькнувший мгновение назад на лице Нарциссы.

— Я возьму его себе.

— Где-то я слышал, что они слизывают сопли и слюни у спящих волшебников, — невзначай упомянул Регулус. — Бери его. Люциусу понравится.

Нарцисса тряхнула волосами, поднимая на ладони клубкопуха.

— Не слушай его, он злой и вредный!

Регулус закатил глаза и разочарованно выдохнул.

— Как не стыдно врать?

— Это ваш с Сириусом подарочек, я помню. Вы подкладывали мне его в пудреницу!

— Наверное, это он. Кто знает, сколько живут эти малявки?

*

Несколько дней спустя утром во время завтрака на воздухе Вальбурга Блэк была до крайности взволнована. Волдеморт хотел поближе познакомиться с детьми своих идейных сторонников, и Беллатриса лично поручилась за всё семейство Блэков.

Волдеморт отличался странной любовью к посещениям родовых гнёзд магической аристократии. Лето только вступило в свои права, а его уже приняли у себя, казалось, все: Нотты, Розье, Кэрроу…

И вот настал день Блэков. В Гриммо-хаусе началась форменная суматоха.

Столпы светского чистокровного общества Вальбурга и Друэлла обсуждали необходимые приготовления к званому ужину. Орион хранил царственное молчание. Волшебный воздух явно пошёл ему на пользу, и здоровье к мистеру Блэку стало возвращаться. Арктурус ходил по дому пунцовым от негодования, не потому что не одобрял ужин, ему претило то, что его поместьем распорядилась какая-то девчонка.

Регулус неторопливо перелистывал страницы столетнего талмуда, принесённого Беллатрисой. Она взялась за внешкольное образование двоюродного брата с особым усердием.

Нарцисса сидела рядом и неохотно поглощала приготовленные домовиками оладьи. О ней все забыли в последние дни, и она была раздосадована.

Нарцисса страстно желала, чтобы этот вечер скорее прошёл. И тогда всё вокруг неё снова вернётся на круги своя, успокоится. Её свадьба опять станет главным событием, обсуждаемым в этом доме, а все эти глупые разговоры о Магической войне, законах, политике и репрессиях чистокровных прекратятся.

Скучающий рядом Регулус записал что-то в тетрадку и звучно захлопнул книгу. Кикимер тут же подсунул ему другую. Никак Белла и здесь поработала, науськав домовика.

Нарцисса покосилась на название.

«Волхование всех презлейшее»

Очередной том, где описываются какие-нибудь гадкие приёмчики тёмной магии. Какая скука, не иначе Регулус превратился в зануду, помешанного на тонкостях магии, которую всё равно никогда не решится испытать.

Сад был готов встречать гостей. На деревьях разместились цветные фонарики. Белые дубовые столы и скамейки аккуратно расставлены на площадке возле дома. Вечером здесь будет волшебно.

Это могло бы обрадовать Нарциссу, но она знала, что всё это сделано для приёма человека, которого она откровенно боялась. Можно было сослаться больной и не вылезать вечером из постели. Но на ужин должны были прибыть Малфои, а юной мисс Блэк не терпелось снова увидеть будущего супруга. Малфои давно поддерживали Волдеморта, и Люциус как-то шепнул Нарциссе, что является особо приближённой персоной к величайшему магу.

Не то чтобы Нарцисса в это поверила, но, по крайне мере, чёрная уродливая метка на предплечье Люциуса имелась. Носить такую стало нынче модно. Мистер Паркинсон и родственники по матери — Розье уже обзавелись метками. В комплекте шли чёрные мантии и чудовищные маски. И что же теперь? Неужели весь этот праздничный ужин, фонарики, сверкающий как стекло паркет и столы нужны лишь для того, что бы Регулус обзавёлся всем тем же?

*

— Прекрасный дом, — сказал Волдеморт, отмечая старания хозяев.

Нарциссу он удостоил мимолётным взглядом.

Белла всё время улыбалась своей раздражающей гаденькой улыбочкой, и при появлении Малфоев, которых, к слову, дед Арктурус на дух не переносил, лишь пренебрежительно хмыкнула.

— Старик ещё ничего, старая школа, а вот женишок твой, Цисси, ни рыба ни мясо. Не знаю, что такого в нём нашёл Повелитель.

«Значит, это правда! — удивилась Нарцисса. — Люциус и впрямь входит в ближний круг Волдеморта». Радоваться этому или огорчаться — она ещё не решила.

Родители улыбались. Мистер Арктурус соревновался в громкости голоса с отцом Люциуса. Мелания Блэк тщетно пыталась успокоить столкнувшихся нос к носу упрямых мужчин. Дядя был зловеще молчалив, а тётя, наоборот, была неожиданно мила со всеми, даже с теми, кого в тайне терпеть не могла.

Весь вечер Нарцисса танцевала, смеялась и веселилась, радуясь про себя, что напрасно опасалась. Вечер совсем не был плох.

Между гостями сновали домовые эльфы, со своих портретов на стенах в холле миролюбиво взирали предки, играла приятная музыка, а дорогая люстра, не уступающая по размерам хрустальному гиганту Малфой-мэнора, блестела сотней цветных огней.

*

Нарцисса не хотела подслушивать. Она чётко знала, что настоящей благородной леди не стоит заниматься такими вопиюще неприглядными делами. Она с радостью дала бы знать о своём присутствии за спинкой дивана, где искала свою выпавшую из-за пояса палочку, но не смела.

Рудольфус буквально втащил Беллу в комнату и захлопнул дверь.

— Как мне следует понимать твоё поведение?!

— Не кричи на меня! — взъерепенилась Беллатриса.

— Все волшебники, присутствующие в зале, смеются надо мной. Даже в моём присутствии ты продолжаешь льнуть к другому, — устало сказал Лестрейндж.

— Он мой учитель и мой Повелитель, — холодно возразила Белла. — Тёмный Лорд лично обучал меня окклюменции. Он как Бог. Впрочем, тебе не понять.

— Бог? — хмыкнул Рудольфус. — Он не бог, Белла, и ты это знаешь. Он сильный волшебник, но всего лишь человек, как и мы.

— Нет! Он бессмертен, Руди! Бессмертен! Тебе не понять меня, и никому не понять. Это нужно было видеть, — сбивчиво зашептала Белла. — Я была там. Всё происходило на моих глазах. Смертельное заклинание Грюма попало Повелителю в грудь. Он упал навзничь, но поднялся. Он сам сказал мне, что его невозможно убить. Он самый великий волшебник в истории!

— Ты уверена в этом? — нотка сомнения проскользнула в голосе Рудольфуса, и Нарциссе вдруг стало не по себе. Слишком уверенно уж говорила Белла, слишком искренне и эмоционально, словно на самом деле так оно и было. Но это невозможно. Никто не может выжить после Авады Кедавры.