***

Иллюстрация к главе: http://www.pichome.ru/image/DZj

========== Глава тридцать четвёртая — Волан-де-Морт ==========

Шёл дождь.

Слёзы лились у Гермионы из глаз, сливаясь с дождевыми каплями.

Острые ветки, колючки, лопающиеся под ногами волчьи ягоды, грязь, черви, хвоя.

— Это нечестно! — хотелось прокричать на всю округу, но с губ срывался только задушенный шёпот. Дождь набирал силу, он стирал все следы со щёк и, главное, с губ.

Гермиона аппарировала в Королевский лес Дин. Здесь они уже были с Гарри, тогда всё было иначе, всё было хорошо. Тогда её ещё что-то волновало, что-то беспокоило, но не сейчас. Сейчас Гермионе плевать было на меры предосторожности и защитные чары.

«Вон, как вода льёт с неба — какие глубокие остаются в грунте следы. Стоит только егерям Грейбека выйти на след, и они затравят меня, словно дикого зверя. Но дождь всё смоет, всё уберёт. Я пропала, пропала. Что я скажу Гарри? Что же я делала всё это время, куда смотрела? Неужели мои глаза были закрыты? Как я не поняла, не увидела раньше? — Гермиона споткнулась и ударилась о ствол векового дерева. Она прижалась к нему, задыхаясь. — Древо Блэков, боггарт в виде Нарциссы, знание подвалов поместья… Он меня хорошо знал, рассмеялся, когда я спросила о Кикимере. Мерлин, даже о Протеевых чарах ему всё было известно. Поэтому он и не был удивлён. А то, как он пытался укрыться от портрета Регулуса. Тот бы непременно узнал родственника. А вдруг узнал? — Грейнджер усмехнулась сквозь слёзы. — О да, Гермиона — сказала она себе, — они оба в таком случае морочили тебе голову! А имя-то, имя! Симус Данти! — сейчас слова сами встали на место, неожиданно даже для Гермионы. — Дурацкое заклинание с младших курсов. Мистер «Зубы» ощутимо укусил. Симус-Данти-Симус-Данти-Симус-Данти-Симус… — крутилось в голове, но всё заглушало другое имя. — Малфой! Но ведь волосы, их цвет! — попыталась оправдаться Грейнджер перед собой. — Он же волшебник, дурочка! Что ему волосы, когда он потушил Пиро».

Ноги заныли и замёрзли. Слёзы превращали далёкие прогалы с небом в кронах в серые пятна. Точно серые глаза человека, которого она целовала. Дождь падал на плечи с такой силой, что становилось больно, жалил щёки, бил по пальцам и ногтям, впивающимся в мокрую кору. Гермиона зажмурилась.

«Я ему верила, — она покачала головой. — Мы все кому-то верили. Я Симусу, а Гарри и Рон мне».

Сердце колотилось в горле, а Гермиона всё стояла под потоком воды, прижимаясь к стволу.

«Всегда проверяй, можно ли доверять тому, кто перед тобой».

Она не проверила. Не в этот раз. И прогадала.

«Но все прочие разы, все наши встречи всё было иначе, хотя он всегда оставался Малфоем, всегда им был, — Гермиона вцепилась в эту мысль и открыла глаза. — Зачем он сказал мне это? Неужели хотел посмеяться под конец? Как глупо! Разве это конец? Зачем он себя выдал, даже если всегда был шпионом? Зачем помогал? Почему раньше цвет шара Фиде был другим?»

— Я же сказал, можешь не говорить, — повторила Гермиона, слыша эхо его слов.

«Понимал ли он, что делал?» — страшная мысль и тревожная. Гермиона поняла вдруг, что она совсем не знала Симуса Данти, но это было не главное. Она совсем не знала Драко Малфоя.

В любом случае он провёл её.

Но ничего ещё не кончено! Ничего!

«Нужно скорее сказать Гарри! — Гермиона вскинула голову. — Я рассказала Малфою о наших планах, но их ведь можно поменять. Да! Нужно поспешить к Рону и Гарри! Кого я обманываю, Гарри не послушает. Ему нужна диадема, и он отправится за ней несмотря ни на что!»

Гермиона шагнула назад, оскальзываясь в размывшейся почве. Чтобы не упасть, она схватилась за ветку дерева, росшего рядом, и вскрикнула: колючки боярышника вошли глубоко в кожу ладони. Гермиона взвыла от боли.

«Заслужила», — сказала она самой себе. А окружавшие её деревья зашуршали листвой ей в ответ. Только хмурые сосны молчали, ощетинившись глядя на неё.

На пасмурном небе вырисовывалась вдалеке гряда земли и камней, а за ними продолжал тянуться лес. Там уже ждали.

Гермиона крепко стиснула палочку в руке.

*

Когда-то он любил дождь, он любил ветер. Любил слушать, как бушует ураган за стенами замка.

Дождь предал его, ветер, по природе своей слишком переменчивый, и он изменил ему, а гроза, любимая невеста урагана, смеялась, оглушая раскатами грома.

Они все изменили ему осенним вечером на Штормовой улице, потешаясь над его глупостью, гремя и улюлюкая в небе над особняком Смитов. Потом они снова нашли Драко Малфоя, теперь в его собственном доме. Он сам впустил их, когда открыл ворота перед Блейзом.

— Она сказала так, — устало проговорил Драко, стоя на коленях.

Со вчерашнего дня беспрестанно лил дождь, но сейчас он ослаб и едва накрапывал. Землю развезло, и Драко стоял на мокром грунте в Запретном лесу.

— Что им делать в Хогсмиде? — раздражённо спросил Волан-де-Морт, расхаживая в центре круга собравшихся Пожирателей.

— Посмотреть на охрану замка.

— Я это уже слышал! Что толку смотреть на неё! — разъярился Лорд.

— Повелитель, — прошелестела Беллатриса, демонстративно обойдя племянника, стоявшего на коленях перед ними всеми. Она подошла к краю земляного вала, куда отошёл в раздумьях Тёмный Лорд. Замок чёрной громадой возвышался перед ними. Справа горели огоньки волшебной деревушки, где и ожидали сегодня появления Мальчика-Который-Выжил.

— Мы поймаем его для вас. Что бы он ни задумал, — Белла, уязвлённая тем, что Тёмный Лорд никак не отреагировал на её слова, обернулась и гневно посмотрела на сестру, стоявшую неподалёку. Рядом с Нарциссой был и Люциус.

Люциус Малфой никогда не думал, что всё так обернётся для него и его семьи. Где же то высокое место в обществе, где уважение и почёт, где власть и величие? Ничего нет. Разве плохо ему было без Волан-де-Морта? Конечно, нет. Разве хорошо ему с ним? Ответ прежний.

Люциус любил свою семью. О нём могли ходить разные слухи в магическом обществе, но он на многое был готов пойти ради жены и ради сына.

Его жена.

Люциус посмотрел на женщину, что стояла рядом с ним. За последние дни она изменилась до неузнаваемости. Нарцисса спокойно смотрела вперёд, словно не их сын стоял на коленях в грязи в кругу Пожирателей смерти, измученный и сломленный.

Его сын.

Разве его сын мог бы пойти на такое? Лорд объявил его лжецом и изменником. Маглолюбом и предателем крови. Помощником Гарри Поттера. Как мог этот мальчик, похожий на разбитую куклу, запачканную землёй и кровью, быть их Драко?

У Люциуса тряслись руки, а в мыслях крутились отголоски вчерашнего вечера, отдельные фразы, безликие голоса.

— Как тебе встреча с грязнокровной ведьмой? — спросил Тёмный Лорд, когда Драко явился к нему.

— Предатель крови! — завопила тогда Белла.

— Что же ты узнал о Поттере?

— Изменник! — заскрежетали остальные.

— Ты убил её?

— Нет, — ответил Драко.

И в тот момент Люциус понял, что сына он потерял. Он ещё не смирился с потерей супруги, всё реже напоминающей саму себя, а уже теряет единственного сына.

— Он знает, — прошипел Тёмный Лорд. — Чёртов мальчишка, пронюхал, узнал…

«Если бы только в эту минуту этот самый мальчишка появился здесь», — без особых надежд подумал Люциус Малфой.

Они ждали появления Гарри Поттера в Хогсмиде. Гермиона Грейнджер поделилась планами друга с Драко, но Драко её не остановил, не задержал, не убил, не сделал ничего.

— Он всё равно придёт, — сказал Волан-де-Морт. — Я знаю, что Поттер придёт, несмотря на то, что он знает, что его планы стали мне известны. Он придёт сегодня…

И они его ждали.

Небо продолжало хмуриться, а ветер пробирал до костей. Люциус не хотел пользоваться Согревающими чарами, ведь здесь был его сын, и ему приходилось в эти минуты куда хуже. Драко был ещё жив, и это давало Люциусу слабую надежду, что Волан-де-Морт его пощадит.

— Мальчишка попытается проникнуть в замок, — Лорд нервно отдёрнул мантию и поманил Нагини к себе.