Симус вошёл в комнату неслышно, он всегда передвигался очень тихо и замирал в нескольких шагах от неё, словно ожидая каких-то действий с её стороны. Выжидал чего-то. Он будто бы давал ей время проверить себя, и она проверяла. Шар Фиде всегда оставался светлым и чистым, Гермиона так привыкла к этому, что не видела смысла проверять. Она доверяла.

«Как же там сказал Гарри… Беспрекословно, без каких-либо сомнений».

Данти каждый раз смотрел на голубой шар, опускающийся вниз, а когда тот гас, подходил ближе и как-то странно выдыхал воздух из лёгких. Шумно и тяжело, будто реакция заклинания каждый раз его удивляла.

— Ненавижу это место, — сказал он, снова следя взглядом за голубого цвета шаром.

Настроение у Драко было паршивым. Как всегда Грейнджер вызывала его, когда это было удобно ей. Пивз вволю поглумился над пенным наполнителем в ванной старост, и все старосты сегодня расхаживали с волосами цвета гнилой картошки. Драко не исключение. Министерский жетон нагрелся в кармане как раз в тот момент, когда Малфой искал заклинание для перекраски.

— Знаю, но я не хотела встречаться сегодня у Хогвартса.

— Почему же? — лениво поинтересовался Драко, присаживаясь в старое кресло, наверняка, когда-то принадлежавшее владельцу этого склада.

— Пасха, — ответила Гермиона. — В это время в Хогвартсе обычно проходит Пасхальный пир. Шоколадные пасхальные яйца на столах, тыквенный хлеб под ванильной глазурью, запах цветов. Не хочу видеть Хогвартс в эти дни мрачным и тихим.

Драко кивнул. Уж о Пасхальном пире в замке и речи не могло быть.

— Почему не пришла?

— А ты был там? — удивилась Гермиона.

Драко не торопился с ответом, слишком удивлённым был тон у Грейнджер. Конечно, она могла прокрасться в Зал Трофеев под мантией-невидимкой, но ведь он был готов к этому. Он был Симусом Данти. Ждал её там, ускользнув незамеченным с собрания. Он ждал, что она продолжит говорить, Грейнджер всегда была разговорчивой. И она его не подвела.

— Я ждала тебя там, но ты… Когда ты пришёл? В назначенное время в зале был только Малфой.

Грейнджер сощурилась.

Драко чуть удар не хватил.

«Как она узнала, чёрт возьми! — завопил его разум. — Откуда? Она не может знать, нет! Иначе не говорила бы сейчас со мной так. Не говорила бы о Малфое».

— Ах, Малфой, — Драко нервно провёл пальцами по деревянному подлокотнику кресла. — Да, но он быстро ушёл.

— Пф-ф, — пренебрежительно фыркнула Гермиона. — Если для тебя это быстро… Я ждала тебя довольно долго.

— Не понимаю, ты была в Зале под мантией?

— Эм-м, нет, — призналась Гермиона. — Меня там не было. Я не могла так рисковать. Он же Пожиратель смерти!

— Пожиратель смерти? — передразнил её Драко, стиснув подлокотники, но Грейнджер это не заметила. — А с кем ты сейчас тогда разговариваешь?

— Ты другое, — потупилась Гермиона. — Малфой… это Малфой.

Драко открыл рот, чтобы задать волнующий его вопрос, но не осмелился. Он жаждал узнать о себе из уст Гермионы Грейнджер. Но разве нужно было ему это слышать? Что она могла ему сказать о своём школьном неприятеле, обзывавшем её и изощрённо пытавшемся испортить жизнь. Трус и слабак — самые мягкие определения его персоны, которые могла она дать. Он даже позабыл спросить Гермиону о том, как же она узнала, что в Зале Трофеев был Малфой, не видя его самого.

— Что с диадемой? — спросил он, отводя взгляд от Грейнджер.

— Я всё узнала, — воодушевлённо ответила Гермиона. — Ты был прав, она спрятана в Хогвартсе.

— Конечно же, тебе удалось разговорить эту напыщенную даму.

— Она совсем не напыщенная. Благородная и несчастная!

— Да что ты? Такая благородная, что нос воротит от всех, кто чуть поглупее Мерлина будет.

Гермиона надулась, уперев руки в бока.

— Диадема спрятана в Выручай-комнате на восьмом этаже.

Драко удивился.

— Неужели? — проговорил он, откидываясь на спинку. — Вот так да… Под носом у старика Дамблдора.

Гермиона нахмурилась ещё сильнее. Она хотела признаться Симусу Данти, что рассказала обо всём друзьям, но, когда была готова выложить ему всё, он резко поднялся.

— Стоит поискать её там, не находишь?

— Это будет непросто, — устало сказала она. — Выручай-комната огромна.

— Да, весьма проблематично, но что делать, — усмехнулся Малфой. Он прошагал к двери и взялся за ручку. Гермиона задумчиво смотрела ему в спину, но он не уходил. Проклиная себя, на чём свет стоит, Драко обернулся.

— Почему я — другое? — спросил он, и всё в его душе замерло в ожидании ответа. — Почему ты так сказала?

Гермиона растерялась.

— Просто ты мой друг. Я всё понимаю, у тебя есть метка, маска, мантия, но даже всё это вместе не делает тебя Пожирателем смерти. Я думаю так.

— А того мальчишку?

— Малфоя? — Гермиона горько усмехнулась. — Ты правильно сказал. Мальчишка. Злой и вредный мальчишка.

— Злой и вредный? — Драко сжал золотой жетон в кармане. — Не могу себе представить, что же он сделал тебе, если ты так о нём отзываешься.

— Вообще-то ничего, — ответила Гермиона. — Ничего хорошего. Я не хочу говорить о нём. Не так давно я считала его умершим.

— Да что ты?

— Да, ужасное было зрелище, — Гермиона поёжилась, как будто почувствовав мороз, витавший тогда в Годриковой Впадине. — Я была уверена в этом. Я видела, как в него попало разящее молнией заклинание. От такого ни у кого бы сердце не выдержало, но, видимо, у мерзавцев сильные сердца. Или их вовсе нет.

— Нужно же им как-то разгонять чёрную гнилую кровь по венам, — усмехнулся Малфой.

— О, у него кровь совсем другая. Чистая, как слёзы младенца, во всяком случае, он так считает.

— А ты считаешь, она не такая, — лениво протянул Драко.

— Нет, конечно, — отмахнулась Грейнджер, а потом подозрительно посмотрела на него. Неожиданно она подошла ближе и протянула руки к капюшону его мантии. Малфой отпрянул.

— Ты что задумала? — зашипел он.

— Сними капюшон, — твёрдо сказала Гермиона.

— А больше ничего снять не надо? — нагло осведомился он.

— Сними капюшон, Симус!

Драко обомлел от такой наглости. Грейнджер снова попыталась подойти к нему, но он увернулся.

— Хорошо! Стой! — рявкнул он, что-то решив про себя. — Только капюшон! — он быстро стянул ткань вниз, почувствовав, как зачёсанная чёлка упала на лоб, а затем вернул капюшон на место.

«Тёмные, — Гермиона с облегчением вздохнула. — И что только не придёт в голову? Я устала, и эта рана Рона, меч…»

— Извини, — выдавила она.

Драко кивнул.

— Был рад повидаться, — насмешливо сказал он, торопливо отворачиваясь и благодаря про себя Пивза. — Счастливо оставаться!

— Мы потеряли меч! — крикнула Гермиона, когда Драко вышел. Его рука легла на дверной косяк, а сам он болезненно ударился ногой о камни, оставшиеся от дыры в стене.

— Что, прости? Скажи, что я стал глуховат, что мне на ухо наступил квинтолап. Ты только что произнесла это? Потеряли меч?!

— От тебя это слышать ещё неприятнее, — Гермиона поморщилась, как от зубной боли. — Не всё потеряно.

— Нет, конечно, если у вас есть второй такой же, — протянул Драко, но тут же поймал на себе очередной подозрительный взгляд Грейнджер. Его голос прозвучал слишком похоже на привычный малфоевский гнусавый распев. Снова. — Мерлин, это место мне порядком осточертело. Оно приносит одни дурные вести, — отрезал Драко, машинально потерев маску на лбу. Кожа чесалась в том месте, где когда-то зияла рана, полученная на этом самом складе.

Пока Грейнджер не «обрадовала» его другими новостями, Малфой поспешил убраться оттуда.

*

Пасхальные каникулы Драко предпочёл несмотря ни на что провести рядом с матерью, ей, казалось, стало в последние дни ещё хуже. Впервые Драко ощутил сходство матери с Беллой. Тот же блуждающий взгляд.

Блэковское безумие.

«Все Блэки — безумны, — подумал Драко, перешагивая порог родного дома. — Сумасшедшая Беллатриса, помешанная на чистоте крови Вальбурга, сумасбродный крёстный Поттера — Сириус Блэк, безрассудный храбрец Регулус, теперь моя обезумевшая от горя мать… И я сам недалеко ушёл», — Драко вдруг так отчётливо осознал это, что голова резко пошла кругом. Он тоже Блэк, пусть только на одну половину, более того, на лучшую. Как ни крути, Нарцисса куда порядочнее Люциуса. Отрицая правду, ничего не изменишь. Драко был Блэком, и его поступки были столь же безумны.