Он поднялся на самую вершину холма и осмотрелся. Гермионы видно не было. Драко неудержимо захотелось порадовать её. Он взмахнул палочкой, и из снега вырос белый изящный стебель, сотканный из тысяч и тысяч снежинок. Резные листья вытянулись, украшая его, а на самом верху распустилась ледяная голубая роза. Трансфигурация никогда не была любимым предметом Драко Малфоя, но сейчас он мысленно похвалил себя голосом профессора Макгонагалл и добавил Слизерину не один десяток баллов.

За своим занятием он не заметил появившуюся на холме Гермиону. Она прокашлялась, и он резко обернулся, застигнутый врасплох. Голубой шар Фиде ещё светился на снегу.

Она не забыла проверить.

— Привет, — улыбнулась Гермиона.

— Привет, — пробормотал Драко, он сделал навстречу ей несколько шагов и подал руку. Гермиона с его помощью поднялась ещё выше и остановилась рядом с ним.

— Что случилось? Что-то снова с Поттером или Уизли? Кикимер зовёт на помощь, или на горизонте замаячил новый крестраж?

— Нет, — продолжала улыбаться Гермиона, смущая его ещё больше. — Не угадал.

— Тёмный Лорд решил сдаться, и я чего-то не знаю?

— Если бы так! — засмеялась Гермиона. — Я просто хотела повидаться. Я хочу рассказать обо всём Гарри и Рону, пока Гарри не нырнул в озеро.

— Прости? — не понял Драко.

— Неважно, — отмахнулась Грейнджер, вглядываясь в его серые глаза. Серые, как у красавца Регулуса Блэка.

— Ну… тогда, — растерялся Драко, впервые не зная что сказать. Его взгляд упал на наколдованный цветок, качающийся на тонкой ножке на ветерке. Малфой вынул из-за пояса палочку и взмахнул ей. Цветок оторвался от снега и поплыл в руки Гермионы.

— Сегодня, кстати, день святого Валентина. Никогда не любил этот глупый праздник, — проворчал Драко, — но не могу оставить девушку без подарка. Это тебе, Грейнджер.

Гермиона сняла перчатки и дотронулась до цветка, зависшего перед ней в воздухе. Лепестки розы были нежными и тонкими и невероятно походили на живые. Гермиона коснулась их кончиками пальцев, и лепестки стали таять.

— Красиво и недолговечно, — сказал Драко.

Гермиона перевела на него взгляд и заметила палочку у него в руке. Палочку Регулуса Блэка. Грейнджер выронила хрупкую розу, и цветок упал в снег.

— Она же не слушалась тебя раньше, когда ты только нашёл её, — проговорила Гермиона. — Где твоя палочка?

Драко поёжился.

— Ей нужно было время, чтобы признать меня, — ответил он. — А моя старая палочка… Мне больше по душе эта, — Драко был слишком встревожен неожиданным замечанием Гермионы и потому ничего лучше придумать на месте не смог.

— Так странно, — заговорила Грейнджер. — Сегодня я была на площади Гриммо. Разговаривала с Блэком. Я хотела рассказать ему о чаше и спросить его, что он думает о крестраже в школе, но, оказалось, он уже знал обо всём. Во всяком случае, о том, что крестраж находится в Хогвартсе. Даже предположил, что это диадема Ровены Равенкло…

— Действительно, странно, — растерялся Драко.

— И да, сегодня день святого Валентина. Поздравлять картину хорошо, но я хочу поздравить и тебя самого… живого, Регулус, — Гермиона приблизилась к Малфою и поцеловала его холодные губы. Её ладони легли на плечи Драко, но прикосновение не принесло ему радости. Он стоял неподвижно, так и не ответив на поцелуй.

Гермиона отстранилась от него, и улыбка исчезла с её лица.

— Ты думаешь, что я Регулус Блэк?! — процедил Драко, обжигая Грейнджер яростным взглядом.

Гермиона ещё никогда не видела его в таком гневе.

— Сегодня я стала уверена в этом, — ответила она. — Ты знаешь такие вещи, которые могли быть известны только Регулусу. Ты знал заклинание с самого начала. Фиделе менте — ты знал его, но Регулус придумал его сам! Ты многое знаешь о крестражах, ты прекрасно разбираешься в зельях, ты помогал мне готовить яд, ты закрылся тогда от портрета в доме Гриммо и от Кикимера, ты пошёл со мной в пещеру, нашёл там лодку и… твой боггарт — горящее древо Блэков!

Драко слушал её безмолвно, он прикрыл глаза и с каждым словом всё больше мрачнел.

— Тебя слушается палочка волшебника, которую ты не забирал у него силой, и у тебя нет позволения пользоваться ей. Она твоя.

— Моему возрасту ты тоже нашла оправдание? — проговорил Драко, чувствуя, как горькое чувство ревности наполняет всё его существо.

— Сегодня я видела его, дневник Герпо, только ты мог оставить его там и знать о тайнике, — уже менее решительно сказала Грейнджер. — Регулус на портрете сказал, что читал его. Там было много зелий молодости… И ты… ты помогал нам, — уверенность Гермионы улетучивалась с каждым новым словом, а лицо стоящего напротив неё человека искривилось в горькой усмешке.

— Да, помогал. И, может, я делал всё это ради вас, для тебя, — зло сказал Драко. — Или ради себя? Что, если я просто ненавижу Лорда? Что ты мне скажешь, поздравишь с днём святого Валентина? Может, даже скажешь, что ты меня любишь? Или, что перестала любить?

— Я… я не знаю, что сказать, — пробормотала Гермиона, чувствуя, что никогда ещё не была так уязвима и растеряна.

— Я не Регулус Блэк, — холодно сказал Драко. — Это многое меняет, правда?

Гермиона молчала. С неба снова повалил снег.

— Хотя, это было довольно мило, — заметил Драко. — Если бы ты знала, кто я, всё было бы иначе… Любовь вообще странная штука, но она не изменяет человека. Можешь рассказывать Поттеру, — он хмыкнул, — ты бы всё равно это сделала, такова твоя природа. А я бы всё равно остался слугой Тёмного Лорда с отметиной на предплечье, потому что такова моя природа, — Драко обошёл Гермиону, смотрящую на заносимую снегом розу. — Я… попытаюсь что-нибудь узнать о диадеме.

Драко сжал кулаки и направился прочь, начав спускаться с заснеженного холма.

========== Глава двадцать седьмая — Магазин коллекционных карточек ==========

Лучи света лились сквозь высокие окна библиотеки Хогвартса, они падали на мраморный пол, тёмно-синие стены, старинный стол и многовековые книги и рукописи, стопкой лежащие на нём.

Март в этом году был мягкий и тёплый, что было неожиданно приятным после столь холодной зимы.

Драко ощущал царившую в библиотеке напряжённость, хотя людей было не так уж много. Несколько учеников замерли за столами, склонившись над учебниками, строча конспекты и рефераты, но всё их внимание было сосредоточено не на бумажных страницах. Чему удивляться? Магическую Британию каждый день сотрясали нападения тёмных волшебников, всё чаще их жертвами становились уже не простые маглы, а другие волшебники.

День угасал, солнце садилось.

Малфой закрыл пыльный том «Магической истории Средних веков» и отложил его в общую стопку просмотренных талмудов. Пальцы Драко почернели от старых чернил и прогнивших книжных корешков, а ноздри щекотало от вековой пыли. Поднявшись, Драко обхватил, прижав к себе, стопку книг и направился к стеллажам в раздел «История». Книги стали неспешно выплывать из общей стопки и возвращаться на свои места на полках.

Месяц подходил к концу, а Драко так и не нашёл никакой информации о диадеме Ровены Равенкло.

Хмуро наблюдая за тем, как книги становятся на места, он прислушивался к голосам перешёптывающихся детей. Ничего хорошего Малфой не услышал, впрочем, он и не надеялся.

Кожа на предплечье начинала гореть, к сожалению, Драко прекрасно знал, что это могло значить.

Он вышел из библиотеки и заторопился по коридору к подземельям, чтобы забрать мантию. Драко, подгоняемый нарастающей болью, всё ускорял и ускорял шаг. На лестнице он налетел на испуганную девчонку с младшего курса. Она жутко напомнила Драко Гермиону Грейнджер. И Малфой, и девочка отлетели друг от друга как ужаленные, и неизвестно, кого это столкновение напугало больше.

За прошедшие дни Драко часто вспоминал о Грейнджер, но каждый раз раздражение захлестывало его с новой силой. Он с ней больше не виделся с того дня в феврале, когда она назвала его Регулусом Блэком.

Драко влетел в гостиную Слизерина. Вокруг диванов собралась целая куча народа. В центре галдящей толпы гордо стояла Панси со щенком на руках.