— Всё это время он был здесь? — Гермиона кивнула в сторону открытого тайника.

— Верно, — согласился Регулус. — Однажды Тёмный Лорд приходил к нам за этой книгой, отец рассказывал мне об этом. Когда Реддл вернул дневник, отец вдруг решил его скрыть здесь, под полом кабинета. Я всё видел тогда. Это действительно тёмные и опасные записи.

— И ты полностью прочёл его? — нахмурилась Гермиона.

— Да. Так я и узнал о крестражах. Возможно, тогда-то я и догадался, что у Тёмного Лорда есть крестраж, сейчас это кажется мне далёким и туманным прошлым.

Гермиона сжала дневник в руках с такой силой, что страницы затрещали:

— Кто его достал?

Регулус непонимающе посмотрел на неё.

— Кто достал его из тайника? — спросила Гермиона. — Кто здесь был?

Регулус про себя чертыхнулся, похоже, Малфой, когда забирал чашу из тайника, так торопился, что не вернул всё на место.

— Не знаю, — отстранённо сказал Регулус. — Наверное Кикимер, когда убирался тут. Кто же ещё?

— Кикимер, значит? — недоверчиво проговорила Грейнджер, поднимаясь с пола. — Посмотри-ка вокруг. Видишь, как аккуратно уложена каждая бумажка на письменном столе, вся мебель расставлена, а на ковре кроме этого места нет ни единой складки. Придумай другой ответ, Регулус Блэк!

— У меня для тебя один ответ, Гермиона Грейнджер! — настаивал Регулус. Он вполне мог сдать ей Драко, ведь это было общее дело, и, когда Малфой забирал чашу Хаффлпафф, он собирался передать её Гермионе. Но как объяснить Грейнджер, что Регулус открыл едва знакомому Пожирателю смерти свой самый ценный тайник, а тот обратился к нему за помощью после столь короткого и не особо приятного общения?

Грейнджер смерила его уничтожающим взглядом, не обещающим ничего хорошего.

«Как он может так упрямо отпираться?» — возмущённо подумала она. Гермиона почувствовала странное раздражение, но она не могла себя заставить долго злиться на Регулуса. Он стал ей дорог, слишком дорог. Она испытывала к Блэку странное чувство, вовсе не свойственное рассудительной Гермионе Грейнджер. Нечто похожее она испытывала по отношению к Рону на шестом курсе — влюблённость, желание быть рядом, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что чувствовала Гермиона сейчас.

Она положила дневник Герпо на место и приставила дощечку. Ковёр расправился.

— Я пришла сказать, что чашу мы уничтожили, — сказала Гермиона.

Регулус постарался сделать удивлённое лицо. Вышло не очень.

— Хорошо-то как! — воодушевлённо воскликнул он. — Теперь осталось ещё два. Наверняка, змея Лорда — Нагини тоже крестраж, — поделился своими размышлениями Регулус. — А в Хогвартсе артефакт Равенкло. Ты что-нибудь слышала о диадеме Ровены?

Гермиона задумчиво посмотрела на него и засунула руку в карман пальто.

— Ты прав, я слышала кое-что о диадеме, — туманно отозвалась она. — Пропала много лет назад… Стоит подумать над этим.

Гермиона достала из кармана золотой жетон:

— Я хочу всё рассказать Гарри.

— Всё?

— Всё, это значит о тебе, Симусе, крестражах…

— А что на этот счёт сказал Симус?

Гермиона внимательно посмотрела на Регулуса, и он почувствовал себя крайне неуютно, а затем она достала волшебную палочку и дотронулась ей до жетона, проговорив при этом:

— Нужно встретиться.

Волшебная надпись вспыхнула на ребре жетона. Гермиона смотрела на то, как чеканные буквы медленно гасли, знаменуя этим то, что послание дошло до адресата и было прочитано. Вскоре на месте старых букв возникли новые, складываясь в стройные слова:

«За Визжащей хижиной через пятнадцать минут, Хогвартс».

Гермиона удивлённо подняла брови. Регулус отмалчивался, ему не хотелось вызывать новые вопросы со стороны Грейнджер.

— Значит, Кикимер, — прошептала Гермиона, обращаясь скорее к самой себе, чем к Блэку. — Хорошо, пусть так.

Гермиона тряхнула головой, отчего её каштановые локоны подпрыгнули.

— С праздником тебя, кстати, Регулус, — сказала она, странно улыбаясь.

— С каким это? — удивлённо произнёс Регулус и тут же одёрнул себя, ведь он собирался упорно молчать.

Гермионе вдруг стало весело и легко. Чувства переполняли её.

— С днём святого Валентина! — как ни в чём ни бывало ответила Гермиона. Она весело рассмеялась, окинув взглядом портрет с изображением изумлённого Блэка. Гермиона выбежала за дверь, продолжая веселиться. Ей казалось, что её догадки наконец-то обрели под собой устойчивое основание. Сомнения прочь!

*

Падал лёгкий снежок. Драко ощущал прикосновения хлопьев к лицу. Он не ожидал, что сегодня получит сообщение от Гермионы Грейнджер. Малфой как раз брёл от теплиц Хогвартса, когда почувствовал знакомое приятное жжение волшебного золотого кругляша в кармане. Для того, чтобы аппарировать, нужно было добраться чуть ли не до Запретного леса, до высоких заснеженных холмов. Если Грейнджер нужна была срочная встреча, а ей всегда всё требовалось срочно и быстро, то ей самой стоило появиться здесь, тем более, что она не указала место.

Драко зашагал по заснеженной тропе, ведущей к Визжащей хижине. Он казался спокойным, но сердце волнительно трепетало в его груди. Драко не виделся с Гермионой с тех самых пор, как она вместе с Поттером и Уизли была спасена Добби из Малфой-мэнора.

Драко чертыхнулся. Идиот Поттер вырвал из рук его палочку. Осколки люстры ранили тогда лицо.

«Неужели две палочки стоили такого риска?» — недоумевал Драко. Ему не дано понять гриффиндорцев. Никогда.

Но там, в поместье, когда он увидел Гарри Поттера, и всё что требовалось от Драко — узнать его, он вдруг вспомнил слова Распределяющей Шляпы:

«На Слизерине, конечно! Слизерин — замечательный факультет! Если бы мистер Поттер не попросил меня об обратном, то я непременно отправила бы его туда. Вы могли бы стать хорошими друзьями».

И это стало последней каплей, переборовшей даже страх за свою семью, если кто-нибудь ещё узнал бы Избранного.

Драко достал палочку и взмахнул ей. Утеплённая школьная мантия превратилась в чёрный плащ, подбитый мехом, не уступающий мантии по теплу и красоте. Появилась маска на пол-лица. Отводящие взгляд чары. Драко накинул капюшон плаща и ускорил шаг.

«Для пятнадцати минут не самое маленькое расстояние», — посетовал он на то, что дал себе так мало времени.

Палочка Блэка слушалась идеально. Она отлично лежала в ладони, казалось, что она была с Драко изначально. Тонкая и гибкая, она легко поддалась ему, когда он снова взял её в руку после большого перерыва. Она была сделана из древесины кипариса. Внутри неё билась жила дракона. Драко предпочёл бы, конечно, свою родную палочку, но она досталась Поттеру, тут уже ничего нельзя было поделать.

Плащ Драко раздувался и трепетал на ветру, снег бил в лицо. Визжащая хижина осталась позади, Драко решил подняться выше, потому что не знал, где точно появится Грейнджер. Он зашагал по снегу дальше, всё выше поднимаясь на холм. Над головой висело светло-серое небо, почти целиком занавешенное облаками. Снег прекратился, а ветер понёс облака дальше. Заснеженные башни Хогвартса, казавшегося отсюда сказочным прекрасным замком, блестели под едва выбивающимися через убегающие облака лучами солнца. И от этого вида дыхание перехватывало в груди. Холмы вокруг Хогвартса купались в снегу и утреннем неровном свете. Они уходили на север, туда, где февраль бушевал куда сильнее, не отгоняемый магией волшебного замка. За холмами лежала огромная долина, которую пересекали маленькие замёрзшие речушки и зеркальные озёра Шотландии. По другую сторону чернел громадами крон Запретный лес. Он разрастался в размерах с каждым годом всё больше, почти вплотную подойдя к хижине Хагрида. Здесь, на холмах, затянутых снегом, уже виднелись одинокие молоденькие деревца, выросшие из семян, занесённых ветром.

Драко вдыхал бодрящий запах зимы: пряный аромат сосновых иголок, промёрзшей древесины и хрустального льда. Снега здесь намело столько, что на подъёме он доставал Драко до середины бедра. Но Малфой продолжал подниматься. Он чувствовал себя прекрасно, и ноги сами несли его вперёд.