– Потерпи еще пару месяцев, – спокойно сказал Липкинд на его вопрос о том, когда он уже сможет с кем-нибудь потрахаться. – Нам надо добиться стойкой ремиссии, к тому же, мы еще не разобрались с твоими травмами, которые в процессе терапии могут обостриться.
– А может, бог с ними, с травмами? – вяло спросил Серега. – Оттого, что мы с вами о них разговариваем, у меня не появятся новые родители и я не перестану быть геем.
– А я тебя от этого и не лечу. Я сам гей, – как-то буднично ответил Липкинд, словно признаваться в таком пациенту было самым обычным делом. Серега посмотрел на него во все глаза, и следующие несколько сеансов они обсуждали Серегин половой опыт и, конечно, отношения с Ильей. Серега понял, что влюбился в Илью еще и потому, что тот был алкашом, как папаша, и склонным к авантюрам, исчезновениям и эффектным появлениям, как мать. И что весь его половой опыт был в той или иной степени попыткой отыскать родительскую любовь, которой ему так не хватало в детстве.
– Это не делает тебя каким-то особенным. Большинство людей занимается тем же самым, – резюмировал Липкинд.
– И моя депрессия не из-за этого?
– Я не вижу смысла искать причины психических расстройств. Потому что этот поиск часто уводит от практических решений в область эзотерики и прочих спекуляций. Я видел немало пациентов, которым мог помочь обычный прием препаратов, а они, решив, что их невроз возник на фоне травмы или наследственности, ударялись в духовные практики, занимались холотропным дыханием, расстановками и прочей ерундой. А потом возвращались, спустя пару лет, в неадекватном состоянии с ворохом новых травмирующих переживаний.
Но Серега не переставал думать об этом, и его тоска по любви тоже никуда не делась. И хоть его тело совсем не хотело трахаться, он все равно иногда сидел на гейских форумах, читал истории отношений между парнями и просто общался в комментариях. Отсутствие личной жизни высвободило много времени, и он начал писать статьи для корпоративного блога компании, а потом и вовсе стал экспертом в ряде отраслевых изданий по ресторанному делу. Он часто выезжал на бизнес-тусовки и выступал в качестве спикера, рассказывая о своем опыте в продажах кофе, работе с персоналом и клиентами и развитии бизнеса в регионах. Серега и раньше, бывало, выступал, но сейчас стал относиться к этому не только как к рекламе компании, но и как к своему личному и профессиональному призванию. Умение складывать слова в предложения и держать себя на публике – то, чему учил его Комаров, пригодилось в презираемой тем области «торговли пирожками».
Летом Серега продал квартиру на Безымянке, окончательно расставшись с осязаемым наследием своей семьи. Он доделал ремонт и купил мебель, но все равно пространство казалось довольно пустым, впрочем, Серегу это не напрягало. Ему нравилось ходить из комнаты в комнату, когда он думал над новой статьей или репетировал выступление. В окна он старался не глядеть. Ольга выбрала ему квартиру с панорамным видом на Волгу. Но, во-первых, он боялся высоты, а двадцать второй этаж новостройки – это, считай, космос по сравнению со вторым этажом хрущевки. А во-вторых, вид волжских просторов до сих пор ассоциировались у него исключительно с Кузей.
В конце лета Серега перешел на другие антидепрессанты и стал замечать, что его член все-таки иногда поднимается при виде красивых парней или сцен сексуального характера по телевизору. Его это так воодушевило, что он переспал с кальянщиком Ахметом из соседнего кафе. Тот был выходцем из Египта, и, судя по его рассказам, скрывался в России от родственников, желавших женить его на кузине и приставить к семейному бизнесу по торговле носками. Ахмет был приятный высокий мужик лет тридцати пяти, с типичной для араба внешностью: большие миндалевидные глаза и чувственный рот, всегда чем-то занятый – либо сигаретой, либо жвачкой. Он часто выходил курить на улицу, и они были знакомы еще с тех времен, когда Серега сам курил. У Ахмета был забавный акцент и совершенное непонимание того, когда можно употреблять матные слова, а когда это неуместно. Серега давно замечал на себе его взгляды, тот часто пытался его приобнять, показывая в телефоне забавные видео, которые веерно рассылал всем своим друзьям через Вайбер. Но Ольга болела, когда они познакомились, и Сереге было не до него.
В один из дней они столкнулись в дверях кофейни, где Ахмет часто брал кофе на вынос. Они разболтались и обменялись телефонами, потом долго переписывались в Вайбере ни о чем. И когда у Сереги лопнуло терпение, он просто написал ему: «Как насчет секса сегодня вечером?» Ахмет ответил восторженным смайликом и приехал по указанному адресу в час ночи после работы. Серега встретил его, не включая в коридоре свет. Они сразу стали целоваться. От Ахмета пахло крепким табаком и кофе, который он поглощал в больших количествах. Серегу возбуждал этот запах, смешанный с ароматом одеколона, кальянных отдушек и сладких пряностей, которыми пахло его тело. Они пошли сразу в спальню и провалялись еще полчаса, просто целуясь. Серега хотел взять у него в рот, но тот отказался.
– Я это не люблю. Минет охуенно любят только необрезанные, – сказал Ахмет, и в его словах проскользнуло некоторое презрение. Серега не стал на него обижаться, взял в руку его член и оценил размеры. Они его вполне устроили. Все тело Ахмета было покрыто волосами, и Серега вспомнил свои вылазки в египетские и тунисские клубы, где у него было много таких смуглых и волосатых любовников. Не сказать, что ему это особенно нравилось, но с годами даже русские мужики покрываются шерстью и все больше отдаляются от образцов из гейских журналов, в которых модели всегда были депилированы во всех местах, включая спину, не говоря уже о промежности.
Их бесконечная прелюдия кончилась тогда, когда Серега достал из тумбочки флакон смазки и выдавил себе щедрую порцию на ладонь. Он уже понял, что с Ахметом ему придется выступать инициатором всех телодвижений. Тот покорно надел презерватив и ждал, когда Серега будет готов. Он старательно не касался его ануса руками, когда вводил член, словно это было какое-то ритуально нечистое место. Серега встал в коленно-локтевую позу и постарался расслабиться.
– Давай, – скомандовал он, и Ахмет начал двигаться. Он не торопился, и они трахались достаточно долго и нудно, пару раз меняли позы, но темп так и не стал быстрее, хотя Серега и просил об этом. Видимо, Ахмет просто не умел разгоняться до нужных оборотов. Серега понял, что снизу ему не кончить. По крайней мере, сегодня. Может, тому виной были препараты, а может, долгое воздержание, но Сереге пришлось дрочить в процессе секса, чтобы не утратить возбуждение, которое от монотонности движений стало спадать. Он кончил себе в руку и еще несколько минут ждал, когда кончит Ахмет. Можно было сказать, что тот оказался выносливым партнером, но толку от этого было немного.
Потом они вышли на балкон курить. Вернее, курил Ахмет, а Серега стоял рядом и дышал ночной прохладой. Ночью волжский вид из окна не так его раздражал. После они пили кофе, и Ахмет уехал к себе. А Серега еще долго сидел на кровати без сна, листал блоги и соцсети. Он чувствовал разочарование. Долгожданный секс не принес удовлетворения, на которое он рассчитывал. Но это было лучше, чем ничего, ведь к тому времени его целибат длился уже больше года.
Со своим старым любовником Женей Серега расстался еще при жизни Ольги. Тот просто заебал его своим нытьем и жалобами на жену и детей, от них у Сереги пропадала всякая эрекция, а по-другому Женя никогда их встречи не начинал. Под конец их отношений это стало чем-то сродни бесплатной психотерапии и проституции. Они встречались в банях, трепались под пиво за жизнь, как два нормальных мужика, мылись, парились, а потом Женя выпивал виагру и продолжал ныть, пока она не подействует. И как только это происходило, он пять минут лапал Серегу, надевал гандон и ожидал, что тот встанет к нему задом. Такая прелюдия совсем не возбуждала, и обслуживать Женю, не испытывая при этом никакого удовольствия, Сереге надоело. Женя этого разрыва никак не мог принять и еще долго ему названивал, зазывая на шашлыки и в сауну, пока однажды Серега его прямым текстом не послал нахуй. Ольга тогда уже была плоха, и Серегиного терпения на всех не хватало.
