Серый Человек на секунду задумался, а потом бросил шлем. Парень выстрелил, но это был только шум. Шлем ударил его по пальцам, и, пока Диклан приходил в себя от удивления, Серый Человек шагнул вперед и выхватил пистолет из онемевшей руки. Он не забыл поставить оружие на предохранитель.

А потом ударил Диклана пистолетом по щеке. Несколько раз, чтобы дошло.

Наконец он позволил парню упасть на колени. Тот доблестно цеплялся за сознание. Ногой Серый Человек додавил его до пола, затем перевернул на спину. Глаза Диклана были устремлены на вентилятор на потолке. Из носа текла кровь.

Серый Человек опустился на колени и прижал ствол пистолета к животу, который бурно вздымался и опускался, пока парень хватал ртом воздух. Обведя пистолетом правую почку, Серый Человек непринужденно произнес:

– Если я выстрелю сюда, через двадцать минут ты умрешь, вне зависимости от того, что сделают врачи. Где Грейуорен?

Диклан промолчал. Серый Человек дал ему некоторое время, чтобы подумать. Удары по голове замедляют ход мыслей.

Юноша молчал, и Серый Человек провел пистолетом до бедра. Он нажал достаточно сильно, и Диклан ахнул.

– Если выстрелить сюда, ты умрешь через пять минут. Причем для этого мне даже необязательно стрелять. Острия твоего зонтика хватит с тем же успехом. Ты умрешь через пять минут – и будешь жалеть, что не через три.

Диклан закрыл глаза. Во всяком случае, один из них. Левый и так уже опух и почти полностью закрылся.

– Не знаю, – наконец произнес он заплетающимся языком. – Что это такое?

– О да, политики умеют лгать, – сказал Серый Человек бесстрастно.

Он просто хотел, чтобы Диклан знал, что незваному гостю всё известно про его жизнь и предполагаемое будущее. Он хотел, чтобы Диклан знал, что он подготовился.

– Я знаю, где сейчас твои братья. Знаю, где живет твоя мать. Знаю имя твоей девушки. Дошло?

– Я не знаю, где Грейуорен, – Диклан помедлил и добавил: – Честно. Не знаю где. Просто знаю, что он есть.

– План таков, – сказал Серый Человек и встал. – Ты найдешь его, а потом отдашь мне. И тогда я уйду.

– Как тебя найти?

– Кажется, ты не понял. Я твоя тень. Слюна, которую ты глотаешь. Кашель, который будит тебя по ночам.

Диклан спросил:

– Ты убил моего отца?

– Ниалл Линч… – Серый Человек попробовал это имя на вкус.

В его представлении, Ниалл Линч был довольно паршивым отцом. Он позволил себя убить, а своим сыновьям – жить в таком месте, где принято оставлять двери распахнутыми настежь. Он подумал, что мир полон дурных отцов.

– Он тоже задал мне этот вопрос.

Диклан Линч рвано выдохнул – полвздоха, потом еще полвздоха. Серый Человек понял, что парень наконец испугался.

– Ладно, – сказал Диклан. – Я это найду. И тогда вы оставите нас в покое. Вы все.

Серый Человек сунул пистолет обратно в ящик и задвинул его. Потом посмотрел на часы. Двадцать минут на то, чтобы забрать машину из проката. Надо выбрать что-нибудь среднего размера. Он ненавидел малолитражки примерно так же, как общественный транспорт.

– Да.

– Ладно, – повторил Диклан.

Серый Человек покинул комнату, прикрыв за собой дверь. Она закрывалась не до конца – он испортил одну из петель, когда вошел. Но он не сомневался, что в школе есть какой-нибудь фонд, способный возместить ущерб.

Он помедлил, глядя сквозь щель.

Сегодня он мог узнать о Диклане Линче еще кое-что.

Несколько минут ничего не происходило. Диклан лежал на полу, скорчившийся и окровавленный. Затем пальцы его правой руки двинулись по полу, направляясь к упавшему телефону. Впрочем, он не стал набирать 911. С мучительной медлительностью – почти наверняка у Диклана было вывихнуто плечо – Диклан набрал другой номер. И сразу же зазвонил мобильник, лежавший на второй кровати. Серый Человек уже знал, что она принадлежала младшему брату Диклана – Мэтью. Заиграла песня, которую Серый Человек знал, но терпеть не мог.

Серому Человеку было известно, где Мэтью – он катался в лодке на реке с местными ребятами. Как и старший брат, он не любил одиночества.

Закрыв глаза, Диклан дольше необходимого слушал мелодию звонка младшего брата. Наконец он нажал на кнопку и набрал другой номер. И опять не 911. Абонент не ответил. Натянутое выражение лица Диклана сделалось еще напряженнее. До Серого Человека доносились жестяные гудки; затем раздалось короткое сообщение автоответчика, но слов он не разобрал.

Диклан Линч закрыл глаза и тихо произнес:

– Ронан, блин, где ты?

– Уязвимость – это проблема, – сказал Ганси в телефон, почти крича, чтобы перекрыть шум мотора. – Если Глендауэра можно найти, просто пройдясь вдоль силовой линии, я не понимаю, отчего на него никто не наткнулся за последние несколько сотен лет.

Они ехали обратно в Генриетту, сидя в «Кабане», возмутительно оранжевом древнем автомобиле. Ганси вел – если выбор падал на «Камаро», он всегда садился за руль. И разговор шел о Глендауэре, потому что в обществе Ганси разговор почти всегда шел о Глендауэре.

Адам на заднем сиденье запрокинул голову, уделяя равное внимание телефонному разговору и собственной усталости. Блу, сидевшая в середине, подалась вперед, чтобы лучше слышать (одновременно она выбирала цеплючие семена травы из своих вязаных легинсов). Ной устроился по другую сторону, хотя никто и никогда не знал наверняка, сохранит ли он материальный облик, когда они удалятся от силовой линии. Они сидели тесно – от жары казалось, что еще теснее, и кондиционер работал из последних сил, но воздух утекал сквозь щели в этой полной дыр машине. У кондиционера в «Камаро» было только два режима – «включен» и «сломан».

Ганси сказал в телефон:

– Это единственный вариант.

Ронан привалился к потрескавшемуся черному винилу передней дверцы и жевал кожаные шнурки у себя на запястье. Они имели вкус бензина, который Ронан находил одновременно сексуальным и летним.

Для него дело лишь отчасти касалось Глендауэра. Ганси хотел найти короля, поскольку ему было нужно доказательство невозможного. Ронан и так уже знал, что невозможное существует. Его отец был невозможным. И он сам. В целом Ронан желал отыскать Глендауэра потому, что этого желал Ганси. Он лишь иногда задумывался о том, что случится, если они действительно его найдут. Ронан думал, что это, возможно, будет похоже на смерть. Когда он был меньше и более снисходителен к чудесам, то думал о моменте смерти с экстатическим восторгом. Мать сказала Ронану, что человек получает ответы на все вопросы в ту минуту, когда, стоя у жемчужных врат, смотрит в глаза Бога.

Вопросов у Ронана хватало.

Возможно, пробуждение Глендауэра выглядело бы именно так. Без ангелов и с ощутимым валлийским акцентом.

Без осуждения.

– Нет, я понимаю, – произнес Ганси менторским тоном, который источал уверенность.

Когда он говорил таким голосом, крысам и маленьким детям надлежало встать и следовать за ним.

На Ронана, во всяком случае, этот голос действовал.

– Но если мы предполагаем, что Глендауэра привезли сюда между 1412-м и 1420 годами и что за его могилой никто не ухаживал, она должна была естественным образом скрыться под напластованиями почвы. Старкман считает, что средневековые слои здесь залегают на глубине от пяти до семнадцати футов… да, я знаю, что мы не в пойме реки. Но Старкман действовал, исходя из идеи… да, хорошо. Что вы думаете про ГР?

Блу взглянула на Адама. Не поднимая головы, он негромко перевел:

– Георадар.

В трубке звучал голос Роджера Мэлори, удивительно старого британского профессора, с которым Ганси некогда работал в Уэльсе. Как и Ганси, он много лет изучал силовые линии. Но в отличие от Ганси они были нужны ему не для того, чтобы найти средневекового короля. Скорее, Мэлори занимался ими в качестве воскресного хобби, если не находил других вариантов времяпрепровождения. Ронан не знал его лично – и не особенно стремился. В присутствии стариков он нервничал.