Кейза и Дора обернулись к ней, а Марика тут же замолчала и заставила себя перевести дыхание. Бабушка Лагит никогда не вмешивалась, когда говорили ее сестра и дочь. Так и не став настоящей ведьмой, она как будто вместе с этим отказалась от права голоса, доверившись мнению других.

Но, кажется, не навсегда.

– Ей ведь могут помочь в Кастинии, – продолжила Лагит осторожно, и у Марики замерло сердце.

Кастиния. Школа магов. Школа, куда ушел Кит.

Если ее отправят в Кастинию, она снова увидит Кита и станет магом. Как он. Они вместе станут магами, вместе смогут…

– В Кастинию не берут девочек, – сухо возразила Кейза.

– Да? – бабушка Лагит приподняла брови и посмотрела на Дору. Та молчала, но уголки ее губ дрогнули.

– В Кастинию не берут девочек, – повысила голос Кейза, – потому что ни одна нормальная мать не пошлет туда свою дочь!

– Что ты знаешь о материнстве, Кейза? – тихо спросила Лагит, повернувшись к сестре. Та шумно вздохнула, а затем резко поднялась, упершись жилистыми руками в стол.

– Делайте, что хотите, – бросила она холодно. – Отдавайте детей Лесу, хоть прямиком на тот свет отправляйте. Но тогда не вмешивайте в это меня.

Она схватила клюку и проковыляла мимо Марики к двери.

– Она – Волк, – спокойно заметила Дора, когда Кейза уже собиралась выходить. – Она не живет по законам Леса.

– Тем хуже, – так же спокойно ответила Кейза – и захлопнула за собой дверь.

Марика долго не могла заснуть. Радостные мечты тут же сменялись тысячей вопросов, на которые она не знала ответов.

Вот она приходит в Кастинию – какая она, эта школа магов? Кит много рассказывал про нее, но тогда одно упоминание школы отбивало всякое желание слушать дальше. Марика пыталась припомнить что-нибудь из тех рассказов, но ничего не получалось, и тогда мечты рассыпались дождем неразрешимых сомнений. Она пыталась представить себе что-то другое – мир за холмами, путешествие. Пойдет ли с ней мама, как с Китом?

И тогда вдруг пришло осознание, холодное и ясное – если она уйдет в Кастинию, мамы с ней больше не будет. Они все останутся тут – мама, бабушка Лагит, бабушка Кейза. Тур Кийри, его сын, Ана, деревня, озеро, горы.

Лес.

Марика замерла, парализованная этой внезапной мыслью. Нет, она не хочет отсюда уходить. Пусть Кит учится в своей Кастинии – она лучше останется дома.

Только как сказала бабушка Кейза? «То, что ты сделала вчера, нельзя исправить».

– Но я не хотела! – прошептала Марика в темноту и неожиданно для самой себя разрыдалась.

Скрипнул пол – Марика едва услышала тихий звук, приглушенный ее всхлипываниями, – и сразу почувствовала на постели вес другого тела, а мамина уверенная, сильная рука обняла ее. Марика прижалась к Доре, отчаянно ища спасения в мамином тепле, в запахе зелий и козьего молока, и ей показалось, что вся боль растворяется в этом запахе, исчезает в тихом убаюкивающем шепоте.

Далеко в Лесу Волк лег на холодную влажную землю и положил на лапы тяжелую голову. Лес вокруг шумел осенним ветром, возмущаясь и злясь. Но Волк не слушал Лес.

Он смотрел вперед, сквозь пространство и время – и довольная волчья ухмылка приоткрывала хищный оскал.

Мама снова написала письмо и снова пошла его отправлять – но на этот раз взяла Марику с собой. Еще месяц назад та не могла бы поверить своему счастью: она первый раз сходит за холмы! Увидит мир! Побывает в городе! Но за одну ночь в Марике что-то изменилось, ушло окончательно и бесповоротно, оставив после себя странное спокойствие и настороженность одновременно. Много осеней спустя она решит, что именно тогда закончилось ее детство – и, наверное, будет права.

В ту ночь Марика в последний раз засыпала в объятиях мамы, как маленькая девочка, доверчивая и открытая ко всему. Утром она открыла опухшие сухие глаза, и солнечный свет, заполнявший хижину – последнее золотое солнце осени, предварявшее белое сияние зимы – принес понимание, что начинается что-то новое. Марика тут же вскочила и влилась в утреннюю рутину с точностью и уверенностью действий, до того ей почти не свойственными. Дора и Лагит ни слова не сказали про вчерашний разговор или прошедшую ночь, но обе заметили, как Марика изменилась. И, когда пару дней спустя Дора закончила письмо, она сказала уверенно:

– Завтра идем в город.

– Идем? – Марика, которая мела в это время пол, подняла голову.

– Да. Мы с тобой.

– Зачем? – нахмурилась Марика, отбросив темные пряди со лба. Выпрямилась, отвела метлу в сторону, уперла руку в бок.

«Выросла», – подумала Дора грустно, а вслух сказала, усмехнувшись:

– С миром лучше знакомиться постепенно.

– А ты с ним знакомилась… постепенно? – в голосе Марике промелькнул намек на былое любопытство, и улыбка Доры стала чуть мягче:

– Нет. Совсем наоборот.

Марика нерешительно посмотрела на метлу, будто ища у той поддержки, и спросила тихо:

– Ты мне расскажешь, что делала… там? За холмами?

Дора не в первый раз слышала этот вопрос – и привычное, необязательное и легкое «когда-нибудь» уже готово было сорваться с губ. Но она вовремя спохватилась, кивнула и добавила серьезно:

– Даже покажу немного.

Тремп, ближайший к горам город, на деле оказался немногим больше деревни. Да, здесь была центральная рыночная площадь, и на ней стояло целых два каменных здания – но на этом различия заканчивались. Те же деревянные дома, разве что стоящие чуть ближе друг к другу. Те же грязные улочки, разве что здесь они были умже, и фасады домов не отступали вглубь палисадника, а образовывали единую линию. Несколько вывесок с характерными изображениями указывали на лавки, да на позорном столбе на главной площади трепыхались остатки гирлянды, украшавшей последнюю ярмарку. Вот и все отличия – вот и весь город.

«И этим Кит хвалился?» – подумала Марика равнодушно, внезапно почувствовав себя очень старой и опытной. Теперь-то она повидала мир, узнала, как тот устроен. Теперь Кит уже не сможет похваляться перед ней тем, чего она не знает!

Он снова появился. Кит, про которого Марика твердо решила, что его не существует, возник в тот же момент, когда она поняла, что скоро его увидит. Теперь она могла вспоминать все, что они делали вместе, все, о чем он говорил – и мечтать о том, что Кит скажет, когда они снова встретятся. Что она ему скажет. Что они вместе будут делать.

– Эй, не спи, – одернул ее голос Доры. Марика вздрогнула, выныривая из омута своих мыслей.

Они стояли в тени двухэтажного каменного дома. Высокие окна таинственно блестели темными пятнами витражей, массивные дубовые двери покрывала резьба – не очень искусная, но все же сильно отличающаяся от смешных деревянных поделок, которые Марика встречала в деревне. Она запрокинула голову, пытаясь рассмотреть всю стену, до самого конька. Там, под крышей, был гладкий камень с гербом, на котором важно вышагивало какое-то существо… Но снизу было невозможно разобрать, что за зверя там пытались изобразить.

– Нам сюда? – спросила Марика, все еще вглядываясь наверх.

– Да, – отозвалась Дора.

– И что здесь?

– Банк.

Марика недоверчиво покосилась на маму.

– Что?

– Место, где люди получают и куда отдают деньги.

– Зачем? – изумилась Марика.

Дора задумчиво осмотрела каменный фасад. Она была совсем не сильна в том, чем занимались банки, ничего не смысля ни во вкладах, ни в процентах, ни в векселях. И, как племянница Кейзы, Дора твердо выучила, что лучше помалкивать о том, что плохо знаешь.

– Зачем нам сюда? – тем временем уточнила свой вопрос Марика, и на него Дора могла ответить совершенно спокойно:

– Нам нужно отправить в Кастинию письмо.

– И причем тут банк?

– Притом, что в Кастинии находится его главное отделение. Поэтому отсюда в Кастинию постоянно отправляют почту. Мы попросим отвезти наше письмо вместе с ней.