Литмир - Электронная Библиотека

Поднявшись на третий этаж, я прошел приемную и толкнул приоткрытую дверь.

– Доброе утро.

– Кому как, – ответил товарищ полковник. – Коньяк будешь?

– В такое время? Аркадий Иванович, что-то случилось? – сразу же перешел я к делу, устроившись на стуле.

– Вот.

На стол легла папка, и полковник подтолкнул ее ко мне. Я остановил документы ладонью и открыл. И что он мне хотел этим сказать? Старое дело, закрытое полгода назад. Я предполагал что угодно: может, Иванычу жена сегодня не дала, сын двойку получил, дочка связалась не с тем парнем… И полковник выцепил первое попавшееся дело, чтобы оторваться на ком-нибудь. Не повезло мне.

– Помнишь? – спросил он, когда я лениво перелистывал страницы.

– Помню.

– Женя, не поспешил ли ты его закрыть?

– У вас претензии к моей работе?

– Нет, но мне не нравится, что недавно его затребовали там, – ткнул Аркадий Иванович пальцем в потолок.

Понятно, начальству досталось от начальства, а теперь достается мне. Обычная схема. А потом я схожу и кому-нибудь из оперов всыплю.

– И?..

– Женя, там точно все нормально?

– Точно. Вы же понимаете, что дело могут затребовать по любому поводу. Да даже для того, чтобы создать видимость работы. Им же надо тоже какую-то документацию вести.

Мне оправдываться было не за что. Я знал, что ни одна звездочка с погон не полетит – ну точно не из-за этого.

– Так не для себя же требовали, – протянул полковник. – Помнишь нашего бывшего начальника? Я тогда еще в подполковниках ходил, его замом был. Он и поделился со мной, так сказать, по старой дружбе. Дело это очень настойчиво и, конечно, с оказанием финансовой помощи органам правопорядка, – не без сарказма сказал Аркадий Иванович, – просил то ли коллега, то ли шеф погибшей.

– И что? – не понял я. – Может, он был ее любовником, родственником или еще кем, вот и захотел посмотреть, тем более если у него есть для этого связи. Не надо на пустом месте панику разводить.

– Ох, мне бы твое спокойствие… Но что-то мне не нравится, – задумался полковник, поджав губы. – Хотя ладно, – хлопнул он ладонями по столу, – если ты говоришь, что все нормально, то я спокоен.

– А кто хоть интересовался?

– Николай Николаевич Родионов, он тут последний год повсеместно медцентры по области открывал.

Это, блядь, шутка?!

Я сжал руки в кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не расколоть столешницу одним ударом.

Даже после смерти ему удается портить мне жизнь.

А судьба ироничная дама. Именно ко мне попало дело, которое потом заинтересовало Родионова. Совпадение? Вполне возможно.

Я все-таки не сдержался – что было сил в коридоре впечатал кулак в стену. Но этого было мало. Хотелось снова выпустить несколько обойм в мишень, чтобы отпустило. Как вчера после похорон Родионова. Я понял, что не дотяну до учебного тира, поэтому поехал к Арсену. Да и никто не должен был видеть меня таким: импульсивным, без контроля, слишком эмоциональным.

Выпуская пулю за пулей в мишень, я понимал, что становилось легче ровно настолько, чтобы продолжать жить. Но внутренний проснувшийся вулкан не потушить. Зря я туда поехал…

Блядь, каждое ее движение я запомнил. Зачем? Нахрен мне все это надо? У всех бывает первая любовь, но она вроде как должна становиться приятным воспоминанием, а может, и не очень приятным. Только не такой занозой в сердце, как та, что въелась в меня. Я не помнил каждую женщину, что была после нее, но помнил с ней все до мелочей. Ее глаза, которые смотрели как будто в самое сердце. Я искал такие глаза, такой цвет… Но этот прозрачно-зеленый омут неповторим. Я искал ее волосы, но ни у кого не было даже близко такого оттенка. Я искал все, что было в ней. Не понимал сразу, а потом, когда дошло, когда проснулся утром с какой-то девкой, имени которой даже не помнил, забухал.

Вытащил меня из этого дерьма Арсен и отправил в долгий путь по органам. И вот я здесь.

А зря. Надо было уехать не за двести километров, а минимум – за две тысячи.

Сам виноват.

– Евгений Алексеевич, – окликнул меня Саша, – вы рано. Впрочем, как обычно.

– А тебе чего не спится? – спросил я, открывая кабинет.

– У девушки моей сегодня на работе переучет, вот она и выгнала меня с утра пораньше.

В кабинете мы сделали кофе, и я наконец-то спросил:

– Саш, ты помнишь дело Елизаровой?

– Мое первое, – кивнул опер, – конечно, помню.

– Со своим максимализмом новичка скажи мне, о чем тогда думал, но боялся сказать?

Саша нахмурился, обхватив руками кружку, и ответил:

– Все было на поверхности. Врачей, кстати, часто посещают суицидальные мысли. О, я вчера читал об этом.

Он подорвался и между папками в шкафу нашел журнал. Открыв его где-то на середине, Саша ткнул пальцем в статью и довольно сказал:

– Писала об этом какая-то дамочка из США, но с русским именем. Вот, Родионова Лилия Николаевна.

Кофе  встал поперек горла. Сегодня все решили поиздеваться надо мной?

Лилия… Мой цветочек. Нет, уже не мой.

Правое плечо напомнило о себе, заныв на месте татуировки. Она сидела рядом и целовала меня с интервалом в несколько секунд, пока татуировщик вырисовывал на моем плече цветок. Лилию, конечно… Я поначалу хотел свести тату, но не стал – просто дополнил. Мне нужно было это напоминание.

И я с каждым движением машинки убеждался – нельзя никому верить.

Глава 4. Лиля

Выстрел – рука дрогнула…

Я вспомнила, как его руки лежали поверх моих, как он направлял каждое мое движение.

Еще выстрел – уже привычнее…

Но я все равно помнила, как он прижимал меня к себе. Моя спина к его груди – и ничего нет вокруг. Так должно было быть всегда. Он за моей спиной.

Мое знакомство с оружием, хоть и не боевым. Я как будто сейчас, стоя на том же самом месте, что и тринадцать лет назад, проделывая те же движения, ощущала эти прикосновения на себе. Его руки, его грудь, его дыхание, которое обжигало мои волосы и кожу.

Третий выстрел – яблочко.

Четвертый – тоже.

Я палила и палила в мишень, пока не начали раздаваться только щелчки.

Да, становится легче, но не настолько, чтобы забыть.

Передо мной была тумба, на которой… Я провела по ней рукой, все еще держа в руках пистолет.

Он учил меня отдавать негатив в эту мишень. А потом, когда адреналин достигал отметки выше максимума, он брал меня прямо на этой тумбе. Иногда жестко, иногда нежно…

Мы вместе были безумием, слишком сильной страстью, сносившей все на своем пути. Полгода с ним изменили меня.

Вторая обойма…  Я ее вставила в ТТ со звонким щелчком.

Здесь все напоминало о нас. У этой стены он просто развернул меня и трахал сзади жестко, грубо. А на этой тумбе прошел губами по каждому сантиметру моего тела, прежде чем войти в меня, аккуратно, не спеша. И любить, любить меня… На полу я рвала его футболку, путалась в необычной пряжке ремня под наш смех, а он до боли сжимал мои бедра, целовал шею, грудь…

Мы задыхались. Без кислорода, которого так мало было, когда нас накрывало, прожить можно. Без поцелуев – нет. Мы всегда выбирали нехватку воздуха – сходили с ума, безумствовали. Здесь он пообещал мне: ничто и никогда не разлучит нас.

Он до сих пор во мне – нас связывает не только прошлое.

Женя просил от меня многого, но при этом и сам отдавал столько же. Всего себя.

Все как сейчас: все воспоминания, все ощущения.

Только осталось ли хоть что-нибудь от того парня?

– Лиля, хватит, – на мои кисти легла рука Арсена. – Я заварил кофе, пойдем.

В подсобке я устало опустилась на старую деревянную табуретку. В голове стало светлее, но воспоминания грузом легли на плечи, физически давили на грудь. Я сделала глубокий вдох, прикрыв глаза, и начала считать до десяти.

Один…

Подушечки пальцев закололо. Я вспомнила темные, чуть жестковатые волосы, в которые так любила запускать ладони.

Два…

Щеке стало щекотно. Он мог не бриться дня два, а потом целовать меня до головокружения, царапая кожу чуть отросшей щетиной.

3
{"b":"732500","o":1}